Скверная жизнь дракона. Книга четвертая

Стоило церковнику выйти за дверь, как два ученика академии тут же вынесли стол и лишний табурет. Оставшись в одиночестве, я задумчиво посмотрел на большой кусок белого хлеба. Вместе с ним и двумя оставшимися после завтрака и обеда — я мог очень долго крошить батон на академию. И намеревался заняться этим сразу, как только достаточно стемнеет.

В этот раз мне повезло. Когда хлеб закончился наполовину — рядом с окном пролетел голубь, устремившись к крошкам на земле. А через минуту на краю городка пернатая стайка сорвалась с насиженного места и подлетела поближе.

Следующим утром, проснувшись от стука в дверь, я сильно удивился. На меня смотрел голубь, сидя на краю окна и явно рассчитывая на вкусный кусочек хлеба. Вот только моё неосторожное движение спугнуло животинку. Чертыхнувшись вслед улетающей птице, я зарёкся перед сном оставлять хлеб с силками на табурете.

Стоило двери открыться, а разумному занести мой завтрак, как я едва не сплясал от радости.

— Лактар?

— Здравствуйте, господин Ликус. Спасибо, что не забыли меня. Ваш золотой мне очень помог. Видите, надо мной разжалобились и позволили снова работать в академии, а не только в первом бараке.

— Ты сегодня разносишь еду? И вечером?

— Да, господин Ликус. Вот, я вам хлеба чуть больше принёс. Кушайте на здоровье, — Лактар поставил на табурет тарелку с кашей, стакан воды и два куска хлеба.

— Мне нужна помощь.

Отогнув край пояса, я достал все монеты и тряпку, которой раньше вытирал кинжал, сложил монеты в тряпку и резко всунул в руки Лактару.

— Мне нужна соломка, понимаешь? Вот такая, — я показал расстояние между отодвинутым большим и указательным пальцем. — Тонкая, но чтобы можно воду пить. Понимаешь? Принеси до вечера!

Несколько секунд нутон стоял, ошарашено глядя мне в глаза. Потом крепко сжал в кулаке связку с монетами и спрятал их за пазуху, надёжно придавив поясом.

— Я принесу, господин Ликус. Принесу, — тот уже хотел уйти, но взглядом остановился на тарелке с кашей. Её следовало забрать сейчас же: охрана темницы сильно нервничала, если вещи оставались у пленника. И это крайне глупо: мои вещи-то всё ещё при мне

Лактар есть не хотел и от предложения позавтракать отказался, ибо ещё утром изловчился урвать с кухни батон белого хлеба. Пришлось резко выбросить кашу в уборное ведро, собираясь заглушить голод розовой коробочкой.

Сегодня всё настолько удачно складывалось, что я не находил себе места и расхаживал по крошечной темнице в надежде успокоиться. Получалось слабо. День подождать и всё необходимое будет собрано. Вчерашний кувшин от вина я отдал Лактару, но кружку спрятал: в неё наберу кровь, залью в голубя, а остатки смешаю с чернилами. Оставалось лишь поймать птицу. И продолжать изучение магии призыва.

Заклинание было похоже на «Огонёк», которым пользовался Налдас. Вместе со всеми магическими кругами и накачкой бедной птицы кровью, следовало произнести особые слова: ключ к активации заклинания. И хоть это немного странно, но я решил отложить вопросы на потом. Если в книге написано, как призвать духа птицы — то этой инструкции следовало придерживаться безоговорочно.

Днём Лактар принёс обед и шёпотом сказал, что всё готово и надо дождаться вечера. Пообедав, я лёг на кровать, пытаясь хоть немного успокоиться. И тут же понял, что я дурак.

Вскочил, схватился за кинжал и набросился на матрац. Он ведь из сена! Вот только из пропоротой дыры на землю просыпалась пожухлая изломанная трава. Сколько бы я ни ковырялся в ней, но так и не смог найти хоть одну целую соломинку. Как и в лежалом сене, что было в темнице до моего прихода.

Я решил оставить потрошение матраца на крайний случай, если Лактару не удастся исполнить просьбу. Аккуратно свернул матрац в рулет и убрал его в угол, дабы ещё больше не ломать сено, а вместо него постелил спальник.

Вечером пришёл Лактар и, зайдя в камеру и положив на табурет ужин, потянулся к поясу.

— Ты не представляешь, насколько сильно выручил, — я осторожно взял деревянную соломку и аккуратно подул в неё, проверяя, как выходит воздух. В это время Лактар смотрел на миску с моим ужином. На сей раз кухня расщедрилась и выдала порцию густого рагу с крупными кусками мяса. От моего предложения поужинать Лактар отказался, но, как и девушка до него, спустя пять секунд опустошил миску.

— Ты «Огонёк» знаешь?

— Конечно знаю, господин Ликус.

— Здесь можно использовать? Или нельзя, из-за магической защиты? — я показал на стены темницы.

— Можно, но вам…

— Подожди.

Я бросился к рюкзаку. И вот какая же зараза: если что-то из вещей не нужно, то оно сразу находится, но в критический момент исчезает без следа. Так произошло с импровизированным фонарём из тёмно-зелёных полосок и резиновой оболочкой, которую я ещё в лесу скатал в шар.

Благо поиски шли недолго, и спустя секунды я протянул Лактару готовый к использованию фонарь с розовым шариком в центре.

— Зажги шар в центре.

— Но разве вы…

— Мы говорим на «ты». Я прошу тебя, зажечь, шар, в центре.

— Дитя стихии, покойное в мире, яви свои силы, огонь пробудив, — на кончике указательного пальца нутона родился маленький огонёк. Спустя секунду загорелся и розовый шар в центре фонаря.

— Спасибо. Ты очень помог, — я с искренней благодарностью пожал руку бедолаге. Тот немного опешил, но радостно улыбнулся, будто давно забыл то чувство, когда благодарят за проделанную работу.

Когда за Лактаром закрылась дверь — я ещё долго сидел и заворожённо наблюдал за язычками пламени, поднимавшимися от розового шарика. Теперь будет источник света даже тёмным вечером, а значит — учёба будет продолжаться до поздней ночи.

Именно так и случилось. Впервые за прошедшие дни я оторвался от книги не из-за недостатка света, а от накатывающей зевоты и сухости в глазах. Следовало ложиться спать, так что я подготовил силки, разложил их на табуретке с оставшимися крошками хлеба. На всякий случай кусок хлеба положил на край окна. Была надежда, что под утро прилетит новый голубь: вечером я так же подкармливал птиц и слышал, как они громко урчали у земли.

Утром меня ждало разочарование. От ночного порыва ветра кусок хлеба слетел с окна, а голубь так и не прилетел. Обидно, но есть ещё два дня, чтобы всё успеть.

Разносчик еды опять сменился. Я по привычке предложил ему поесть. Он согласился и уже хотел вместе с кашей съесть кусок чёрствого хлеба, но страшно обиделся узнав, что к каше ему не видать добавки. Хоть он ничего и не сказал, но я сразу распознал этот преисполненный презрения взгляд.

— Даже если я с тобой поделился, но и мне тоже следует хоть немного поесть.