Сквозь границы квадрата

Текудо молниеносным прыжком оказывается рядом с председателем правления, захват не позволяет детонировать устройство. Словно издалека Текудо взирает на смешные движения борьбы и выпученные гримасы. Сотрудник видит неподдельный страх в глазах пожилого председателя, словно движение парализующего яда в крови. Если Юкио страх подгоняет, то господина Такадо принуждает застыть. Сила молодости с неожиданным трудом выворачивает руку, не тревожа гадюку из пакетов и проволоки. Никогда прежде мысли Юкио не были такими подвижными, решительными, кристально чистыми и по-заводски выверенными. Вокруг словно игра. По чужим правилам между странными игроками с высокими ставками. Но взор не прояснятся. Наоборот, начинается игра контрастов, цветное мельтешение. Тени глубже, свет резче, невидимый ветер пролетает над холлом, гасит цвета до серого, чтобы через секунду языки пламени заискрились ярче. А вывернутый локоть принадлежит не директору, а бутыли. Дрожащая рука предстает изогнутой ручкой, за прозрачным стеклом клубится синеватый туман. Быстрый, с липкими каплями на внутренней стороне стекла. На месте девушки бесстрастный манекен с витрины магазина. Бледная кожа, статуя никак не отображает тех эмоций, над которыми властвует. Только развевающаяся одежда от силы криков людей.

Позвякивание привлекает внимание на другую сторону. Ржавые кандалы на ручке объемной бутыли массивной цепью движутся к руке четвертого участника действа. Бурая шерсть, приоткрытая пасть с остатками гниющего мяса, и восемь игральных костей в воздухе. Со стуком кубики рассыпаются, два возле ног подкинувшего, пять под сотрудника охраны. Текудо, сжимающий ручку бутыли, видит значения всех: единица степени, ноль, циркумфлекс, игрек, шесть, ноль, ноль. Наваждение резко пропадает, возврат в обычное состояние ума и духа. Директор пытается вырваться, борьба меняет положение, пока два тела не перевешиваются через невысокий парапет в пути к мраморному полу первого этажа. И новый взрыв. Пес с ухмылкой демонстрирует кость со значением сигмы на грани. Кубик не покидал руки игрока. Акула лишь поджимает губы.

– Ты ему показала? Зачем было подтягивать до нашего уровня? – Пес радуется победе. Но девушка уже повернулась спиной. Сказать, что ей было дело до двух смертей, значит солгать. Страх проигрывает смерти, за серой гранью чувств нет. Кошмары – достояние живых. Момент зарождения жизни нельзя предопределить, но временные рамки исхода очевидны. Но столкновение богов носит другой характер, чем партия в шахматы с живыми фигурами или ставки на скачках по головам. К бизнес-центру подтягиваются машины: пожарные, полицейские, скорая помощь. Заголовки мировых СМИ шумят о террористическом акте, первом за долгие годы спокойствия.

Явное нарушение договоренностей, но почему до сих пор жив? Текудо приоткрывает глаза и разглядывает обстановку. О каких договоренностях речь? Текудо не понимает, почему мысль о договоренностях была первой после возвращения в сознание. Сотрудник лежит на полу одного из двадцати четырех лифтов, оранжевый огонек на табло сообщает о движении к верхним этажам.

– Старший специалист службы безопасности комплекса Текудо Юкио, – женский голос сух до невозможности. – Что необходимо делать при возникновении чрезвычайного положения?

Молодой человек щурится в борьбе со слезящимся взором, но проигрывает. Женщину разглядеть не может, дым холла с прежней силой режет глаза. С директором приземлились жестко. Несмотря на то, что Юкио оказался над председателем, удар выбил дух, пока не произошла детонация устройства. Что произошло далее, Текудо трудно сказать. Реальность сворачивается в клубок, а ход времени убыстряется под действием расширяющихся газов и тепловой энергии. Как легко представлять, если происходит не рядом.

– Перестань витать в облаках. – Голос спокоен, но напряжен как струна.

– Выставить положение… Эвакуация персонала и посетителей… Семь маршрутов… – странно, Текудо с трудом даются слова, на языке словно стокилограммовая тяжесть.

– Не мямли, у тебя шок. Знаешь, как разворачивать веер событий? – Девушка приседает рядом, но муть продолжает мешать зрению. И о чем девушка говорит? – Что было первым?

Легкий толчок лифта сигнализирует об остановке. Толчок! Было два раза в диспетчерской. Веер приоткрывается на звено. Пожар в холле. Люди спешно покидают здание. Взрыв. Бесстрастный манекен с Юкио против смердящего пса и директора. Звенья с легким шорохом показываются на свету. Восемь игральных костей, семь значений. Падение и взрыв. Веер раскрыт полностью, кусочки на звеньях складываются в квадрат, перечеркнутый линией. Хлопок ладоней у носа заставляет вздрогнуть и откинуться в раскрытые створки лифта. Мысли текут правильным руслом, без водопадов и запруд. Но таинственной собеседницы нет.

Сотрудник безопасности вскакивает на ноги, не понимая произошедшего. Походит на мозговой рывок, когда за долю секунды решаешь тяжелую головоломку или с первого раза подбираешь ключ из связки. Шум в голове исчез, как и мышечная вялость. Дребезжание сигнализации заставляет вспомнить об ужасных событиях, Текудо бросается по коридору без плана. На лице остается влага от системы тонкодисперсной воды автоматического пожаротушения. Крики разворачивают направо, пока солнечный свет не врывается в здание. Гладкий пол обрывается выбоиной, при близком рассмотрении оказывается, что обрушились не менее десяти этажей. Словно гигантский ящер откусил угол здания, такова сила взрыва, ставшего первым за сегодня.

Где раньше располагалось множество кабинетов, теперь витает пустота. Виден источник криков – несколько сотрудниц на огрызке кабинета. Под ними гудит город толпами людей и мельтешением огней. Нужно помочь! Но как добраться? На верхних обваленных этажах появляется фигура, скрытая дымом, но взрывпакет виден отчетливо. Вот кто устроил нападение на офис! Юкио лицо показалось знакомым, будто встречал среди сотрудников холдинга. А за спиной тенью возвышается ощеривающийся человек с кандальными цепями. Взрывпакет летит вниз на головы заблокированных обрушением. Тело действует автоматически, прижимаясь к стене от громоподобного хлопка и облака дыма. Странно. Угол небоскреба разметало отнюдь не взрывпакетом, в зоне поражения никто не мог выжить. Стоило бы подивиться крепости сооружения, хотя любое здание строится с целью выдерживать сейсмические толчки.

В темноте сознания ровными линиями вырисовывается схема комплекса, легким движением исчезают обозначения отделов и кабинетов вплоть до технологической карты сооружения, с которой ознакомляются сотрудники службы безопасности. Чудо, понимаемое только архитекторами, уникально в роде. Восемнадцать тысяч триста семнадцать семь несущих конструкций расположены под углом к линии моря и огибают центральную ось здания непредставимых размеров спиралью. Для Текудо загадка, как производилась планировка помещений, но приходит понимание, насколько монументально и хрупко строение. Как карточный домик, нет, как лезвие канцелярского ножа, сегмент которого ломается легким усилием. Точно так здание может распрощаться со значительной частью, конструкция обрушится на следующий уровень под углом. Главный минус скрыт в ударе по всей площади этажа. Как затупившийся сегмент лезвия будет отломан, так и все выше линии взрыва сползет и обрушится в город. Подобно хвосту ящерицы.

Для бога выгоды рядом крики не слышны. Отсутствие ветра заключает небоскреб в объятия едкой пелены. Заключительный аккорд раздается в наушниках, богу нет дела до грохота и хлопков, только пол вздрагивает. Каждый сантиметр бесконечного коридора во все стороны занят графиками, прогнозами и ритмом выгоды. На расстоянии руки творится чудовищное действо, раздутое «псом» и «акулой». Должен помочь? Нет. Хочу? Нет. Помогу? Нет. Присутствую исключительно ради выгоды. Своей и ничьей более. Вижу смерти, линии графика постоянно исчезают. Ощущаю волну ужаса выживших. Слышу бег человека, которого «слепая» выводит на доску задолго до начала действий. Хранительница законов закрывает глаза на двусмысленные правила. Не принимая участия, наблюдаю шахматную партию сверху. Играй против «рукавицы», «шепотка» или самого мистера Смита, не пришлось бы стоять, прислонившись к стене.

Прошли времена, когда армии сталкивались под штандартами вопроса веры или жажды наживы. Никто не приносит кровавых жертв, прося удачи в битве. Мировые религии мертвы, как и их создатели. Исчезли капища, канули в лету праздники. Человеческий социум вырос, возмужал, раздался в стороны, глубину и высоту. Места под солнцем не осталось для архаичной мифологии. Миром правят не политики, не тайные организации, не религиозные течения. Ныне человечество децентрализовано, империи живут на страницах учебников истории. Настает час современной мифологии, на Олимпе восседают новые боги. Другая история для иной эпохи.