Сладкие объятия
Шрифт:
Она ответила:
— Привет!
— Что вы делаете?
— Готовлю ужин.
— Пахнет вкусно.
— Надеюсь, что так оно и есть. Боюсь, я не очень хороший повар.
— А что это?
— Бифштекс с луком и перцем и прочими приправами.
— Я не знал, что у нас в доме есть продукты.
— Их и не было. Я сходила к Марии и купила.
— Вы? — Он был ошеломлен. — Но Мария ни слова не говорит по-английски.
— Да, я знаю. Но в ящике вашего стола я нашла словарь.
— А что вы использовали вместо денег?
— Боюсь,
— Нисколько.
Она критически посмотрела на кастрюлю:
— Как вы думаете, выглядит нормально?
— Выглядит великолепно.
— Я сначала хотела пожарить мясо, но не смогла найти никакого масла, кроме оливкового, и мне почему-то показалось, что оно не подойдет.
Селина подхватила полотенце, закрыла кастрюлю крышкой и поставила благоухающее блюдо обратно в печь. Она закрыла дверцу и встала с колен. Они смотрели друг на друга через стойку, и она спросила:
— Хорошо прошел день?
В этой уютной домашней атмосфере Джордж совсем забыл о том, как провел день:
— Что… ах да. Да, все в порядке.
— Вы отправили телеграмму?
— Да. Да, я отправил телеграмму.
У нее на носу было несколько веснушек, и на свету в ее гладких волосах неожиданно заблестели рыжинки.
— Что они сказали, сколько дней на это уйдет?
— Как мы и думали. Три-четыре дня. — Он положил голову на скрещенные руки и спросил: — А чем вы занимались весь день?
— О… — Казалось, она нервничала и, чтобы чем-то занять руки, тряпкой, которую все еще держала в руках, стала вытирать стойку, как усердная барменша. — Ну, я подружилась с Хуанитой, и вымыла голову, и посидела на солнышке на террасе…
— У вас веснушки.
— Да, знаю. Ну разве это не ужасно. А потом я пошла в деревню за покупками, и на это у меня ушла уйма времени, потому что все хотели со мной поговорить, а я конечно же не понимала ни слова из того, что они говорили. А потом я вернулась домой и почистила овощи…
— И разожгли огонь… — перебил Джордж. — И поставили цветы…
— Вы заметили! Завтра они завянут, это ведь полевые цветы; я нарвала их, возвращаясь из деревни. — Он ничего на это не сказал, и она быстро продолжила, как будто боялась любой паузы в разговоре: — Вы сегодня что-нибудь ели?
— Нет, я пропустил обед. Выпил стакан пива в четыре.
— Есть хотите?
— Умираю от голода.
— Мне только салат приготовить. Через десять минут все будет готово.
— Вы что, намекаете, что я должен пойти надеть смокинг и бабочку?
— Нет, ничего подобного.
Он широко ей улыбнулся, выпрямился и потянулся.
— Договоримся с вами так, — сказал он. — Я пойду и смою грязь за ушами, а вы можете налить мне чего-нибудь выпить.
Она с сомнением посмотрела на него:
— А что?
— Виски с содовой. Со льдом.
— Я не знаю, сколько виски надо.
— На два пальца. — Он показал ей, как отмерить. — Ну, ваших, может, и три. Понятно?
—
Можно попробовать.— Умница. Выполняйте.
Он подхватил чистую рубашку, принял быстрый и ледяной душ, оделся и уже причесывался, когда его отражение в зеркале подсказало, что ему нужно побриться.
Джордж приготовился поспорить с отражением и прямо, без обиняков сказал ему, что гораздо больше ему нужно выпить.
У отражения появился ханжеский внутренний голос. Если она могла накрыть стол и позаботилась нарвать букет цветов, то ты, конечно, можешь и побриться.
А я не просил ее рвать эти чертовы цветы.
А ты и ужин не просил ее готовить, хотя и собираешься его есть.
Эй, заткнись! — сказал Джордж и потянулся за бритвой.
Он побрился, как полагается, и даже использовал остатки крема после бритья, которым так редко пользовался, что на дне бутылки он уже начал свертываться.
О, очень хорошо, сказало его отражение, отступив назад, чтобы полюбоваться им.
Доволен? — спросил Джордж, и его отражение сардонически ухмыльнулось.
Виски его ждало на столе у камина, но Селина вернулась на кухню и мешала салат в большой деревянной миске. Он взял приемник и, усевшись спиной к огню, попытался найти какую-нибудь музыку, которую они могли бы послушать, а Селина сказала:
— Там в бухте какая-то вечеринка. Слышно, как поют.
— Знаю. Завлекательно, правда?
— Не похоже на обычную мелодию.
— И не должно. Это мавританская мелодия.
Из приемника, после скрипов и щебета, полилась бурная гитарная музыка. Джордж положил приемник и взял свой стакан.
— Надеюсь, ваш напиток получился, — сказала Селина.
Он попробовал. Слишком крепко. Но он ответил:
— Отлично.
— Надеюсь, что и ужин тоже отличный. Надо было бы купить еще свежего хлеба у Марии, но у нас, казалось, были горы хлеба, и я не купила.
— Хуанита — тайная хлебоманка. Каждый день на второй завтрак в одиннадцать часов она потребляет его с брынзой и стаканом vino tinto [16] . Как она только не засыпает после этого — понятия не имею.
16
Темно-красное вино (исп.).
Селина подхватила миску с салатом и, выйдя из-за стойки, прошла к накрытому столику и поставила миску посередине. На ней была сине-зеленая полосатая рубашка, которая раньше Джорджу совершенно не нравилась, и темно-синие брюки, очень аккуратные и подшитые, с узким кожаным ремнем, охватывающим ее талию. Он абсолютно забыл о предмете их утренней ссоры; все эти глупости уже вылетели у него из головы, но сейчас в его подсознании быстро пронеслись все события, и в ремне он узнал один из своих ремней, и когда она повернулась к нему спиной и пошла опять на камбуз, он протянул руку и схватил ее за ремень.