Сладкие папики

Потом тот притянул меня к себе, прижал свой член к моему, и я застонал, когда его пирсинг вдавился в мой ствол.

— Ебать…

Он застонал для меня, затем просунул маленькие трусики Кэтти между нашей плотью.

— Трахнем ее. Мы оба. Я знаю, ты хочешь это…

Я подумал о розовом маленьком бутоне. Ее бритой щелке.

— Конечно, я, черт возьми, хочу это…

— На славу растянем эту пизду, Карл. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Там будет чертовски тесно, Карл. Так чертовски туго.

— Блядь, Рик… — Ритм был безжалостным: бедра, член, пальцы.

Он облизал мои губы, и я пососал его язык. Потом ущипнул, сильно потянув штангу зубами. Рик застонал, и стало мокро. Я не отпустил его, а он извивался и корчился.

Я теснее прижался к нему, сильнее дергался.

Тот схватил меня за задницу, прижал к себе, и не было пальцев, только члены, члены и трущаяся плоть о плоть.

Я отпустил его язык, и Рик, закрыв глаза, прижался головой к стене.

— Я открою ее для тебя, Карл. Сделаю ее милой и широкой. Я знаю, что тебе нужно.

— Ебать… — зашипел я.

— Я заставлю ее принять, заставлю ее умолять… открою ее, пока ты не окажешься внутри, Карл. Ох, блядь, она будет такой чертовски тугой. Такой тугой маленькой ебанной пиздой.

— Я хочу… я хочу…

— Я знаю, — выдохнул он. — Наполнить ее, Карл. Наполни ее прямо сейчас.

И я кончил, брызгая и стреляя своей спермой на его чертов живот. На себя.

— Да… — прошипел он и тоже кончил. Я почувствовал его толчок, неистовую дрожь его члена напротив моего.

Задержал дыхание у его плеча, и он рассмеялся.

— Это было не так уж и трудно, верно? — проговорил он. — Три маленьких слова. — Он сделал глубокий вдох. — Скажи еще раз.

— Теперь ты испытываешь свою чертову удачу, — проговорил я.

Кэтти

В полдень я переступила порог, и мама вскочила из-за стола. Она в нерешительности стояла, пока я скидывала в коридоре ботинки.

— Что? — спросила я.

— Ты знаешь что.

Аргх. Я закатила глаза.

— Только не говори, что он и тебе позвонил. Ну что за гребаный мудак.

— Следи за языком, — сказала она, и я показала ей палец.

Я улыбнулась, и она тоже.

— Я не разговариваю с ним, — сказала я. — Пусть проваливает.

— Он сказал, что пытается дозвониться уже неделю.

— Нет, — возразила я. — Из его офиса звонят уже неделю. Он — нет. Он позвонил один раз. Чуть раньше. Я была занята.

— Семантика. Он звонит уже неделю.

— Мне плевать, что он скажет. Меня не интересуют никакие семейные сборища. Меня не интересует новое гребаное шоу пони Верити. Мне плевать, насколько прекрасна его чудесная жизнь. — Я вытащила из кармана телефон, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. — Мне действительно все равно. Я ничего не хочу.

— Он твой отец…

— Он мой донор спермы. Ничего больше.

Она поморщилась.

— Это ужасно, Кэтти.

— Он ужасен.

— Он все равно твой отец. — Она взяла мой телефон и протянула мне. — Позвони ему.

Я покачала головой.

— Ни единого чертова шанса.

— Ты должна позвонить ему. Он хочет поговорить с тобой кое о чем.

— Мне все равно, чего он хочет.

— Тебя это заинтересует, — заметила она. — Позвони ему.

Я взяла телефон, но не стала набирать номер.

— С чего бы это?

Мама провела рукой по волосам, которые завивались на концах точно так же, как у меня. Мы могли бы сойти за сестер. Люди часто так говорили.

— Спроси его!

— Ты скажи мне, — настаивала я. — Чего он хочет?

Она вздохнула.

— У него есть для тебя возможность.

— Тогда я действительно не заинтересована в звонке, — засмеялась я. — Мне не нужна его возможность.

— Это другое, — сказала она. — Тебе нужно подумать об этом.

— Мне ничего от него не нужно. — Обещанные три штуки в месяц держали меня в теплых объятиях. — Я сама разберусь со своим дерьмом.

Она прислонилась к столу и вздохнула.

— Харрисон Гейблс.

От этого имени у меня перехватило дыхание. Несколько долгих секунд я таращилась на нее.

— Что насчет Харрисона Гейблса?

Харрисон Гейблс был лучшим заклинателем лошадей во всей вселенной. Он лучший из лучших. Этот парень творил чудеса. Он работает с дикими лошадьми на ковбойских равнинах США, и его знали во всем мире. Я бы все отдала, чтобы встретиться с ним, но он редко баловал публику.

Мое сердце упало, прежде чем она даже закончила слова.

— Верити собирается…

Я должна была догадаться. Конечно, Верити поедет. Принцесса Верити могла делать все, что угодно. Иметь все, что угодно. Конечно, принцесса Верити хотела поехать и встретиться с Харрисоном Гейблсом, хотя бы потому, что я хотела встретиться с ним. Мне не удалось скрыть обиду в голосе.

— Зачем ты говоришь мне это? Это так чертовски несправедливо.

Она покачала головой.

— Нет! И вот в чем дело! Он хочет послать тебя.

Мой живот затрепетал и скрутило.

— Меня?! Почему?

— Может, потому что ты его дочь?

Я старалась не стрелять в нее злым взглядом. Все это время она защищала его. Она никогда не переставала защищать его. Это было очень грустно.

Я дышала, убеждая себя, что это какая-то глупая игра, какой-то дурацкий трюк, хотя мое сердце осмелилось надеяться, осмелилось мечтать.

— Чего он хочет? Ему что-то нужно? — Я не могла перестать дуться. — Верити нужен донор почки или что-то в этом роде? Может быть они хотят собрать мое неполноценное ДНК, чтобы спасти бесценное. Ему нужно больше, чем Харрисон Гейблс в обмен на мои органы.