Сладкие папики

— Дочь Дэвида. Это безумие.

Конечно, это гребаное безумие, идиот. Я бросил на Кэтти взгляд.

— Послушай, Рик, нам пора ехать. Время поджимает.

— Ага, конечно. Без проблем. Кстати, где вы? Вы припаркованы?

— Были, но сейчас уже едем.

— Ладно, хорошо, — проговорил он. — До скорого. Люблю вас, ребята. Вас обоих. — Он снова рассмеялся и повесил трубку. Последовал треск на линии, а затем писк. Я отключился.

Потом откинул голову на подголовник.

— Он не умеет скрывать свои чувства.

— Я вроде как догадалась, — сказала она, и в ее голосе прозвучал юмор.

Когда Кэтти посмотрела на меня, ее глаза блестели, и я словно увидел Дэвида. Увидел перед собой дочь Дэвида Фэверли.

«Позаботься о ней, Карл. Позаботься о моей маленькой девочке».

— Так что ты там говорил? — спросила она, нервничая. Я видел, как дрожали ее руки, несмотря на улыбку.

«Дай мне гребаную минуту, чувак. Дай мне гребаную минуту».

«Я влюблен в эту девушку, Карл. Я влюблен в нее».

Лицо Дэвида. «Позаботься о моей маленькой девочке, Карл».

Я сделал еще один вдох. И продолжил молчать.

— Ты сказал, что тебе что-то нужно. Нужно, чтобы я что-то сделала? Что?

Маленькая дочка моего босса. Будто все и так было недостаточно сложно.

Я посмотрел на нее, когда снова переключил передачу и щелкнул указателем.

А затем включил аудио на приборной панели, ухмыляясь, когда началась тема Рокки.

— Мне нужно, чтобы ты спела для меня, — сказал я.

На мгновение Кэтти растерялась, пытаясь понять, что за фигню я нес. Пытаясь понять меня, ее красивый ротик открывался и закрывался, пока та подбирала слова.

— Это часть стажировки, — объяснил я, выезжая на дорогу. — Все поют для меня, без исключения.

— Ты ведь шутишь, да?

— Нет.

— Тема Рокки?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я спела тему Рокки? Сейчас?

— Совершенно верно.

— Почему?

По крайней мере, она спросила.

— Музыка меняет состояние, меняет настроение. Это якорь, который ты можешь использовать для выступления. Пение ослабляет запреты, заставляет стены рушиться, выталкивает из зоны комфорта. И это то, что нужно, Кэтти, в таком интенсивном графике стажировки, как у нас. Ты должна быть гибкой, способной к адаптации, уверенной и быстро реагировать. Не бояться пробиваться сквозь барьеры.

Я не исключал, что она будет капризничать и выпендриваться, как Верити. Ожидал, что она будет чуть слышно напевать тихим мышиным голоском, который я едва смог бы расслышать, но, как это уже часто бывало, маленькая голубоглазая Кэтти Серена удивила меня.

Она начала петь, громко и четко, и была не так уж плоха.

Потом засмеялась, когда я присоединился к ней, и вместе мы заглушили стерео. Кэтти вскинула кулак в воздух, хихикая сквозь пение, и я тоже вскинул кулак. Одна рука соскользнула с руля, пока другие водители пялились на нас. Но мне было все равно.

К тому времени, как мы закончили, она уже задыхалась, расслабившись в кресле с улыбкой на лице. Напряжение исчезло, по крайней мере, на время.

— Это было забавно, — призналась она. — Я люблю Рокки.

— Любишь?

— Он неудачник, да? Восстает против всех обстоятельств. Глаз тигра. — Она отбросила волосы с лица. — Да, я люблю Рокки.

— Ты слышала историю о том, что Сталлоне сам написал сценарий? И настоял на том, чтобы сыграть главную роль, но кинокомпания отказалась?

Она подалась вперед и повернулась ко мне лицом.

— Да, я слышала об этом. Ему предложили четверть миллиона или что-то в этом роде, но не главную роль. Он сказал, что ни в коем случае, и отказался от всех денег, и ему даже пришлось продать свою собаку, просто чтобы купить еды.

Я кивнул, улыбаясь.

— А потом все пошло хорошо — он продал сценарий и получил главную роль.

— И сразу же выкупил свою собаку обратно, заплатив за нее целое состояние.

— Да.

— Потрясающая история, — сказала она.

— Одна из моих любимых.

Я почувствовал на себе ее взгляд.

— Ловкая смена темы.

— Спасибо.

— Ты собираешься сказать мне, чего на самом деле хотел?

— Да, — ответил я. — Однажды. Когда придет время.

Часть меня хотела, чтобы она настояла на том, чтобы я остановил машину и рассказал ей, что, черт возьми, со мной происходит. Что было настолько важно, что я дал бы ей несколько сотен тысяч. Что, черт возьми, мне хотелось так сильно, что я свернул машину на обочину и уставился на нее, как волк на добычу.

Но Кэтти не сделала этого. Она оставила все как есть.

Я заехал на парковку в бизнес-парке, и Кэтти вздохнула.

— Я чувствую себя глупо, — призналась она. — Одетая вот так.

— Считай это уроком. — Я въехал на свое место, и в стеклянной стене отразилась наша машина. Наша машина? Кэтти посмотрела на здание. Пять этажей корпоративной суеты. — Вот мы и на месте, — сказал я. — По крайней мере, на ближайшие полгода.

Она выскользнула из Range и встретила меня в дверях. Я почувствовал странное желание взять ее за руку, сжать ее изящные пальцы в своих и провести ее через это место. Представить Кэтти как мою. Но вместо этого я сунул руку в карман.

Море приветствий. «Добрый день, мистер Брукс». «Добрый день, Карл». «Привет, Карл, как дела?»

Она подождала, пока мы начали подниматься на лифте, прежде чем заговорить.

— Значит, ты здесь вроде главного босса?

— Можно и так сказать.

— Здорово.

— Большую часть времени. Иногда это стресс, занятость, разочарование. — Я улыбнулся. — Иногда это просто невероятно. Во многих случаях это что-то среднее.

— Я тебе не верю, — сказала она. — Ты все это любишь. У тебя на лице это написано.

— Напомни мне об этом, когда у меня будет плохой день.

Она кивнула, и ее улыбка была прекрасна.

— Так и сделаю. Не волнуйся.

И я не волновался. Ее присутствие придавало мне странную бодрость, ее нежные манеры одновременно успокаивали и оживляли. Кэтти Серена была странным и нежным маленьким созданием. Настоящая красавица.

Она глубоко вздохнула, когда лифт остановился.

— Нервничаешь?

Кэтти кивнула.

— Ага. Очень.

— Не стоит, — сказал я. — Ты будешь в порядке. Никакого давления, просто расслабься.