Сладкие папики

— Чувства взаимны, — выплюнула она.

Я снова повернулась к раковине, вымыла руки, которые уже были чистыми, и плеснула еще воды себе на лицо, чтобы она не увидела злых слез.

— Ты так же можешь отвести свои жадные глазки от Карла, — сказала она. — Он тоже не купится на твое дерьмо.

— Что, прости? — огрызнулась я.

— Карл, — повторила она, будто я была тупицей. — Я видела, как ты таращишь глаза и пускаешь слюни, а он гей. У него есть парень. — Она сложила руки на груди, такая самодовольная. — Он не собирается интересоваться такой маленькой шлюшкой, как ты, прости.

О боже, как же мне хотелось все ей рассказать! Желание позлорадствовать о том, как он овладевал мной снова и снова, пока его великолепный парень таранил своим великолепным членом мой рот, было почти невыносимым. Эти слова застряли у меня в горле, обжигая, отчаянно желая вырваться и ударить маленькую сучку по ее испорченному маленькому рту, но я не сделала этого.

Она злобно ухмыльнулась мне.

— Конечно, тот факт, что он уже с кем-то, вероятно, не остановит тебя. Какая мать, такая и дочь, в конце концов. Супружеская измена, вероятно, заложена в твоей мерзкой ДНК.

— Или в твоей, — сказала я. — Вероятно, в твоей тоже, потому что твой любимый папочка не может держать член в штанах.

— Твоя мать преследовала его, твоя мать заставила его сделать это.

— Ты можешь заткнуться насчет моей матери, — отрезала я, и это было правдой. Моя кровь кипела, пульс бешено бился.

— Моя мама говорит, что твоя мать была просто шлюхой-золотоискательницей. Дешевой шлюхой.

— Твоя мама — озлобленная, извращенная стерва, если она так думает. Моей маме не было и двадцати. Моложе, чем мы сейчас, просто подумай об этом.

— Достаточно взрослой, чтобы понимать лучше.

— Достаточно молодой, чтобы ею воспользовался какой-то грязный, надменный, отвратительный старый хрен.

— Хрен, который платит тебе деньги за то, чтобы ты была здесь! Так что заткни свой поганый маленький рот!

— Я, блядь, не буду! — огрызнулась я. — Мне даже не хочется быть здесь, так что можешь засунуть свою мерзкую маленькую гребаную семью в свою избалованную задницу, Верити. Ты по уши в дерьме. Все вы.

Я собиралась быстро выскочить, но эта сука, словно с ума сошла. Она вцепилась своими когтями мне в волосы и вырвала клок, таща меня назад мимо туалетных кабинок, и кричала, шипела и извергала яд, пока я боролась с ее хваткой. Я не собиралась бить ее, это не в моем стиле, но эта сука была психопаткой, била меня по голове и дергала за волосы, и один из ее шлепков пришелся мне по щеке, а ее дурацкие фальшивые ногти оцарапали меня. И это был конец.

Я рванула назад, пока не ударила ее о стену, что выбило из нее весь воздух. Та ослабила хватку, и я в мгновение ока развернулась и прижала плечи этой глупой коровы к стене, пока она брызгала слюной.

— Слушай сюда, сука, — прошипела я. — Я прощу тебе это, но если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне, то отправишься на больничный. Мне уже не десять лет, и я не собираюсь терпеть твое дерьмо избалованной маленькой девочки. Поняла?

Она не ответила, да мне это и не нужно было. У нее все еще было сбитое дыхание, а глаза дикие и злобные.

Потом еще раз пихнула ее, для пущей убедительности, а затем отпустила.

У меня была работа, и удовлетворение от работы — вытереть пол ее самоуверенной маленькой задницей — было бы сладким бальзамом для моей горькой души.

Карл

Когда обед закончился, два стула пустовали, и это зрелище заставило меня немного встревожиться. Я посмотрел на часы и уже подумывал о том, чтобы направить поисковую группу в туалет, когда Кэтти пересекла комнату.

Она выглядела дерьмово, зачесывая назад явно растрепанные волосы и скручивая их в пучок только для того, чтобы обнаружить, что ее резинка для волос пропала. Кэтти еще раз проверила свои запястья, и я увидел, как та тихо выругалась. Она оставила свои попытки и позволила своим волосам опасть — кто-то явно постарался этого добиться. И не нужно было быть гением, чтобы понять, кто этот человек.

Я не заметил царапины на ее лице, пока Кэтти не села на свое место, и это выбило меня из колеи.

Верити появилась буквально через мгновение, и я бросил на нее взгляд, от которого могло бы свернуться молоко. Она шла с тем же чванством, что и всегда, но ее глаза были потемневшими и напряженными. В отличии от Кэтти, та все еще выглядела безупречно, волосы были заплетены в идеальную косу, макияж — безупречным, без единого подтека.

— Подготовьте несколько заметок, — сказал я группе, полностью отклоняясь от своего плана на вторую половину дня. — Возможности для повышения продаж — перечислите все, что сможете придумать. Посмотрите, какими способами вы можете обеспечить себе максимизацию стоимости при вводном звонке.

Я подождал, пока не разразилась бурная деятельность, прежде чем подойти к Кэтти. Она отвернулась от меня и прижала ладонь к щеке, будто это могло что-то скрыть.

— Что случилось? — прошептал я.

— Ничего, — ответила та. Ее улыбка была широкой, но фальшивой.

— Чушь собачья, — прошипел я. — Она тебя ударила?

— Похоже, тебя не удивляет такая возможность, — заметила она. Я знал Верити достаточно долго, чтобы понять, что она была истеричкой. Маленькой мадам, которая набрасывалась, когда не добивалась своего. Кэтти вздохнула. — Я в порядке, — сказала она. — Не устраивай сцен.

Но было уже слишком поздно, я уже направлялся к столу Верити. Схватил ее за локоть, рывком поставил на ноги и уже вытаскивал из комнаты, когда поманил Кэтти за собой. Она покачала головой, но я все равно продолжил, испытав облегчение, когда та пожала плечами и все же последовала за нами.

Я провел Верити в один из залов для совещаний и буквально силой усадил ее на стул.

— Ты выбыла, — проговорил я. — Уволена.

Она бросила на меня полный ненависти взгляд.

— Как? За что?!

Кэтти открыла дверь, и я указал на ее лицо.

— Как насчет нападения?

Верити рассмеялась.

— Это был несчастный случай, я поскользнулась. Разве не так, Кэтти?

Глаза Кэтти горели огнем, а челюсти были стиснуты.

— Что-то вроде того.

— Ты выбыла, — повторил я. — Можешь собирать свои вещи и уходить. Сейчас.

— Ты не можешь уволить меня! — огрызнулась она, а потом рассмеялась. — Это бизнес моего отца! Он мой! Ну или будет моим!