Сладкие папики

А потом Карл начал трахать Рика, жестко и глубоко, пока тот ворчал и стонал. Жестко и глубоко, что его яйца ударялись о яйца Рика под ним, а яйца Рика ударялись об меня. Я слышала это.

Карл трахал Рика, а Рик трахал меня, и изображение в зеркале было потрясающим.

И все мы стонали, хмыкали, и дергались, и корчились, и тяжело дышали.

Боже мой, это было всем.

Карл взял в одну руку волосы Рика, а в другую мои, и наши глаза встретились в зеркале.

Он улыбнулся грязной улыбкой, и Рик тоже улыбнулся, а я рассмеялась, как в бреду, стиснув зубы, а затем умоляла о большем.

И Рик дал мне это. Он жестко трахал себя на члене Карла, пока трахал меня, и его член напрягся, начал дергаться. Я почувствовала напряжение в его дыхании.

— Сейчас кончу, — сказал он. — Я собираюсь кончить, Карл.

Карл хмыкнул.

— Блядь, Карл, я собираюсь, черт возьми, кончить!

Бедра Карла ударялись сильнее, быстрее. Он закрыл глаза.

— Кончи, — простонал он. — Сейчас…

И я чувствовала их, чувствовала их обоих. Спазмы, толчки и потеря их гребанного ума. Карл опустошил свои яйца в Рика, а Рик опустошил свои в меня, и это было прекрасно.

Это было так чертовски прекрасно.

Груда вздымающихся, горячих тел, и я потела и задыхалась, пригвожденная к твердому мрамору, но мне не хотелось, чтобы они двигались.

Не хотелось, чтобы они меня отпускали.

Ни сейчас, ни через шесть месяцев.

Никогда.

Глава 17

Карл

— Расслабься, — сказал я. Затем потянулся к пассажирскому сиденью и наклонил спину Кэтти так, чтобы у меня появился доступ к ее плечам. Она была напряжена, ее мышцы под пиджаком были стянуты узлами. Сначала девушка сгорбилась, пока я работал пальцами, а потом выдохнула и немного расслабилась. — Это твоя первая неделя звонков. Потребуется время, чтобы адаптироваться.

— Я просто хочу преуспеть, — проговорила она.

Может, так все и было. Может быть, мой внутренний голос был не прав, и Кэтти просто была полностью вовлечена в тренировочную программу. Возможно, глубоко внутри нее жил жесткий маленький продавец, который жаждал острых ощущений от погони и заключения сделки, и это не имело ничего общего с тем, чтобы противопоставить себя своей сопливой сестре.

Я понимал. Черт побери, все понимал. Продажи — это карьера, основанная на производительности, поэтому давление постоянно нарастает и заполняет вас. Я всегда был честолюбив и всецело поглощен тем, чтобы возглавить таблицу лидеров, заключая более крупные сделки, лучшие сделки, находя более впечатляющих клиентов.

Но в последние дни Кэтти казалась совсем другой. Беззаботная девушка, потрясшая нас своей легкой деревенской улыбкой на лице, не была той, которая сидела сейчас в моей машине. Эта Кэтти была твердая и решительная, охваченная желанием победить.

Она менялась у меня на глазах, жертвовала регулярными поездками к Самсону, чтобы я послушал записи ее звонков и нашел дыры в ее разговорах.

«Я хочу улучшиться, — говорила она. — Какой смысл отдавать меньше, чем все? Какой смысл не стремиться к вершине?»

Это я тоже понимал.

И все же, несмотря на сходство, я не мог избавиться от чувства утраты, так сказать, потери некого налета невинности. Не мог избавиться от ощущения, что моя учебная программа украла солнечный блеск из ее глаз и заменила его тусклостью и мрачностью песка и угольков.

Кэтти была не единственной, кто пострадал. Атмосфера в тренировочном зале была достаточно напряженной, чтобы в любой момент взорваться. В каждом пылала толика огня, каждый гнался за победой.

Даже Верити. Особенно Верити.

Что бы Дэвид ни сказал своей маленькой принцессе, эти слова сделали свое дело. После этого она вела себя тихо и послушно, сфокусировавшись на цели. Еще одни песок и угли.

Я всецело за здоровую конкуренцию, но это ощущалось по-другому, глубже, почти на грани неприятного.

— Сегодня тот самый день, — сказала Кэтти. — Мне хочется поставить галочку рядом со своим именем в этой чертовой таблице лидеров.

— А Верити нет? Разве я не прав?

Она безразлично пожала плечами.

— Почему меня должно волновать, чем занимается Верити?

Но мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, что ей не все равно.

— Забудь про галочку в таблице лидеров, — проговорил я. — Просто сосредоточься на человеке на том конце провода. Задавай правильные вопросы, веди беседу. Это все, что тебе нужно сделать.

Она кивнула.

— Само собой, босс.

— Вот это моя девочка.

Я последний раз сжал ее плечи, и она открыла дверцу машины, улыбнувшись мне.

— Сегодня тот самый день, — снова сказала она. — Я чувствую это.

Оказалось, что именно Райан, на которого я изначально делал ставку, поставил первую галочку в таблице лидеров. Он сделал прорывной звонок в середине утра, это оказалось своевременно для разочарованного технического директора, ищущего более глубокого понимания бизнеса. Видел бы он свое лицо, когда подошел к доске победителей и поставил галочку рядом со своим именем. Я был рад за него. Молодой парень, это был его первый реальный шанс на карьеру, получить работу с оплатой выше минимальный зарплаты. Я пожал ему руку и похлопал по спине. У парня был такой вид, будто тот вот-вот расплачется.

Странная закономерность, но все действительно двигается с мертвой точки, как только делается первая отметка. За Райаном последовала другая, умная девочка по имени Лианна, у нее, конечно, меньшая возможность, но хорошая, а затем еще одна — долгосрочная возможность, — заключившая сделку с логистической компанией на севере, обнаруженной нашим старшим стажером, Ником, который работал в технической поддержке с тех пор, как окончил школу.

Пока мы ели рогалики, Кэтти молчала. Я чувствовал, как крутятся шестеренки в ее голове, как в животе у нее скручивается тугая пружина паники.

— Не позволяй этому поглотить тебя, — посоветовал я. — Еще слишком рано судить о чем-либо.

Она уставилась на свою тарелку.

— Мне просто хотелось, чтобы это была я.

— Теперь это будешь ты, это произойдет в любой момент.

Но та не выглядела убежденной.

Кэтти вздохнула, когда мы вернулись в офис.

— А что если я не смогу этого сделать? Это не страховка, Карл. Это тяжело. Сложнее.

— Вот тут и ошибаешься, — возразил я. — Ты ожидаешь, что будет трудно. Из-за этого ты поднимаешь трубку со страхом. Может быть, немного с отчаянием.