Сладкие папики
Шрифт:
Секреты.
Иногда их легче оставлять таковыми.
— И что теперь? — спросила мама. — Что будет теперь?
Я пожала плечами.
— Я подумаю. А потом подумаю еще. — Я вздохнула. — Не знаю, мам. Но я с этим разберусь.
— Мне так жаль, Кэтти. Может быть вы еще сможете навести мосты… может быть, еще не слишком поздно.
— Я в замешательстве, мам, и все равно думаю, что он придурок. Это ничего не меняет. Он все равно обращался с тобой как с дерьмом. Его дети все еще остаются отвратительными для меня. И я все еще чувствую себя никем в его шикарном, роскошном поместье.
— Не надо ненавидеть его, милая. Он не такой уж плохой человек.
Я прочистила горло.
— Секреты, — проговорила я. — Так много секретов.
Мама кивнула.
— Слишком много. Их было слишком много. Но больше ничего нет, обещаю. Больше никаких секретов. С меня хватит секретов. Мне надоело прятаться, бояться правды. Всегда лучше знать, даже если это трудно. Даже если говорить правду пугает тебя.
Я посмотрела в окно, сквозь шторы была видна большая часть Range, и мое сердце внезапно заколотилось.
Слова просто вырвались наружу.
— Говоря о секретах, — начала я. — Пора рассказать тебе один из моих.
Глава 27
Карл
Я не спускал глаз с окна в гостиной, хотя сквозь шторы почти ничего не было видно. Мои ладонь вспотели, в горле пересохло, и я испугался, что мое откровение принесло больше вреда, чем пользы. И все же я не мог спорить со своей интуицией, с той непреклонной частью меня, которая настаивала на том, чтобы говорить правду, говорить ее такой, какая она есть, черт бы побрал последствия.
Черт бы побрал мой длинный гребаный язык.
Я закрыл глаза и позвонил Рику, готовясь получить по заслугам. Его голос был бодрым, блаженно веселым, пока я не рассказал ему, что сделал.
Долгий вздох, и я представил себе, как он качает головой, ходит туда-сюда, вполголоса проклиная меня.
— Мистер «Длинный гребаный язык» снова наносит удар. Господи, Карл.
— Ей нужно было это знать. Это было несправедливо, ни для кого. Ни для нее тем более.
— Я чертовски надеюсь, что она думает также.
Я откинул голову на сиденье.
— Как и я.
— И что теперь, хм? Каков твой грандиозный план?
Я пожал плечами, хотя он и не мог меня видеть.
— Я подожду, привезу ее домой, выслушаю. Мы выслушаем. Ей самой решать, как поступить дальше в этой ситуации.
— Из твоих уст это звучит так просто. — Он вздохнул. — Будем надеяться, что ты ничего ей не испортил. Она была счастлива, Карл. Не уверен, что она оценит твои добрые намерения, особенно в краткосрочной перспективе.
— Оценит, — сказал я и был в этом уверен. — Кэтти сильная, она твердо стоит на ногах. У нее есть голова на плечах. — Я снова посмотрел на окно, все еще без изменений. — Она справится с этим, Рик, я знаю, что справится.
— Ты не оставил ей выбора. — Он застонал. — Только будь осторожен, ладно? Больше никаких грандиозных откровений, мои нервы этого, блядь, больше не выдержат.
— Я уже раскрыл все карты, — сказал я. — Нечего больше раскрывать. Я уже все выложил.
— Спасибо тебе, блядь, за это. — Я услышал, как он прикурил сигарету. — Ты хочешь, чтобы я приехал?
— Не нужно, — ответил я. — Нет смысла сидеть здесь обоим. Я создал этот беспорядок.
—
Просто привези нашу прекрасную девочку домой, когда она будет готова. Мы со всем разберемся вместе, все втроем.— Привезу.
— Позаботься о ней, ладно? И обязательно позаботься о себе тоже.
— Хорошо, мамочка. — Я вздохнул и заставил себя сказать еще одну правду. Ту, которую обычно произношу не так легко. — Я люблю тебя, Рик.
Я услышал удивление в его голосе.
— Я тоже люблю тебя. — Он слегка рассмеялся. — Даже твой гребаный болтливый рот.
— Не притворяйся, что любовь к моему рту для тебя тяжкое испытание, Ричард. — Я улыбнулся. — Увидимся позже.
Я занялся рабочими электронными письмами, но усилия были наполовину бесполезными. Мне не хватало мотивации, и нервы мои были на пределе. Час превратился в два, а два — в три. Наступил теплый вечер, а моей голубоглазой девочки все еще не было видно. Я просто надеялся, что с ней там все в порядке, надеялся, что она получит ответы, которые так долго отрицала. К тому времени, как Кэтти снова появилась, я уже бросил свой планшет и телефон, наслаждаясь последними лучами солнца, когда наступили сумерки. Она задержалась на пороге, обмениваясь прощальными словами с мамой, и они, казалось, были в полном порядке. Улыбки. Крепкие объятия.
Я выпрямился на сиденье и с замиранием сердца смотрел, как она приближается к машине.
Она скользнула на пассажирское сиденье, и ее щеки были опухшими и заплаканными, хотя глаза были сухими.
— Все хорошо? — спросил я.
Она кивнула.
— Поехали.
Ее мама помахала, когда я отъезжал, и Кэтти подняла на прощание руку.
Я подождал, пока мы отъедем подальше от ее дома, прежде чем решился заговорить, но Кэтти опередила меня.
Она вздохнула, громко и глубоко, и еще глубже вжалась в спинку сиденья.
— Мои мысли в полном беспорядке, — объявила она. — Сплошное месиво.
— Мне жаль, — ответил я. — Это из-за меня.
— Нет. Это не так. — Она протянула руку и взяла мою. — Ты сказал мне правду, спасибо тебе. Я имею в виду, это отстой, но спасибо. Похоже, мне чего-то не хватало — людей, которые скажут все как есть.
— Всегда, — сказал я. — Я всегда буду говорить тебе правду.
Я чувствовал на себе ее взгляд, хотя мой был обращен на дорогу.
— Я была там очень долго. Спасибо, что подождал.
Я улыбнулся.
— Я всегда буду ждать, если понадоблюсь тебе, Кэтти. Это еще одна вещь, на которую ты можешь рассчитывать.
Она сжала мои пальцы.
— Я могу рассчитывать на тебя, — сказала она. — И я благодарна. Я действительно благодарна.
— Даже несмотря на то, что я причина беспорядка в твоей голове?
— Особенно потому что ты причина беспорядка в моей голове. — Она сделала глубокий вздох. — Я не знаю, что теперь будет. Я имею в виду, что может произойти? Что мне с этим делать? Что я могу с этим сделать? Но, по крайней мере, у меня есть шанс, да? У меня есть шанс сделать собственный выбор, узнать вещи такими, какими они являются на самом деле. — Она засмеялась странным тихим смехом. — Черт, Карл, я даже не знаю, с чего начать. Все это кажется мне безумием. Все, что я когда-либо знала, кажется мне… зыбким.