Сладкие папики

Я бросил на нее взгляд, и желание остановить машину и обрушиться на нее с объятиями угрожало овладеть мной.

— Почему бы тебе не начать сначала? И мы можем разобраться в этом вместе.

Она кивнула, снова вздохнув. Она дышала глубоко и ровно, не отрывая взгляд от дороги, когда мы выехали из Муч Арлока и повернули в сторону Челтенема.

И потом она начала с самого начала.

Я внимательно слушал, пока она говорила. Слушал рассказ о молодой девушке, которую бросил мужчина, которого она любила. О молодой девушке, которая была напугана и одинока, боясь, что власть имущие сочтут ее неподходящей матерью, потому что она не могла позволить себе вести более богатый образ жизни. Боялась, что отец ее ребенка, заберет его и увезет — еще одна украденная мечта. Она не могла позволить себе потерять его.

О молодой девушке, которая должна была сказать правду, но у нее не хватило смелости. О молодой девушке, которая упорно трудилась, чтобы дать своей дочери все, но не могла позволить себе вытащить голову из песка, чтобы дать ей отца.

— Не думаю, что она когда-нибудь сказала бы мне об этом, — призналась Кэтти. — Если бы он не узнал обо мне, я имею в виду. Я также не думаю, что она когда-нибудь сказала бы ему.

— И как ты к этому относишься?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, что чувствую. Часть меня думает, что я должна злиться, но я не злюсь. Я имею в виду, я понимаю, почему она испугалась, почему солгала. Мне грустно, что она это сделала, но я понимаю. — Она помолчала. — Я так сильно люблю свою маму. Она — все для меня, она всегда была для меня всем. Она всегда была рядом, всегда видела во мне самое лучшее, всегда старалась изо всех сил. Я знаю, что она хотела как лучше.

— А как ты относишься к своему отцу?

Она снова пожала плечами.

— Это сложнее. Я просто не знаю. — Она вздохнула. — Я имею в виду, он все еще придурок. Он все еще бросил мою маму, все еще уволил ее. Он все еще тот парень с избалованными надоедливыми детьми, которые были чертовски злы со мной, он все еще тот парень, который пытался сделать меня той, кем я не являюсь, пытался сделать меня частью его семьи, а не узнать меня такой, какая я есть.

— А там есть какое-то «но»?

Она кивнула.

— Но он не бросал меня. Нет так, как я думала. Он даже не знал о моем существовании. Так как же он мог отказаться? Итак, как он мог быть рядом? Как он мог попытаться? Как я могу злиться на то, что он ворвался в мою жизнь, когда мне было десять лет? Он появился, как только смог. — Она уставилась в окно. — Я не знала его, да и не хотела знать. Я не хотела знать его, потому что не думала, что он хочет знать меня. Но я ошибалась. Я просто не знаю, к чему это приведет, как это все изменит. Это все такое… большое… такое… расплывчатое…

— Слишком много всего, что нужно осмыслить, Кэтти. Дай себе передышку.

— Как ты думаешь, Карл, что мне теперь делать? Что бы ты сделал?

— Это серьезный вопрос.

— Я знаю… но… — Она помолчала. — Я тебе доверяю.

— Я рад, но это не значит, что у меня есть правильные ответы. У тебя есть правильные ответы для тебя, Кэтти.

— А мне так не кажется.

Я протянул ее руку к своим губам и поцеловал пальцы.

— Ты умная, ты сильная. У тебя доброе сердце. Ты сделаешь правильный выбор.

— Все решения, которые я когда-либо принимала, были основаны на лжи.

Я покачал головой.

— Это не так. Твое сердце — это твое сердце, твоя душа — это твоя душа. Все это дерьмо с твоим отцом не меняет того, кто ты внутри, того, кем ты всегда была внутри.

— Ладно, значит большинство решений, которые я когда-либо принимала, основаны на лжи.

— Возможно, но сейчас это не имеет большого значения. Ты принимала самые лучшие для себя решения в то время и с теми фактами, которые у тебя были.

— Целый новый мир…

— Если ты этого хочешь.

Она вздохнула.

— Сейчас я не очень понимаю, чего хочу.

— Тогда начни с того, что ты действительно знаешь, и работай оттуда.

Я почувствовал, как она потянула меня за рукав, и у меня перехватило дыхание.

— Съезжай на обочину, — сказала она. — Впереди есть стоянка для грузовиков.

Я включил поворотник, направляя Range в сторону от дороги. Я поставил машину на нейтральную скорость и повернулся к девушке лицом.

— Что? — спросил я. — В чем дело? Что такое?

Ее глаза блеснули в последних лучах солнца, выразительные и смущенные.

— Я не знаю, чего хочу, Карл. Я не знаю, хочу ли я знать своего отца, или буду ли я разочарована, если узнаю, что он такой же придурок, каким я его и считала. Я не знаю, потеряла ли я что-то в детстве, потому что моя мама боялась позволить мне любить кого-то, кто не любил ее, и я не знаю, что это значит для моего будущего. Я не знаю, подрезала ли я себе крылья потому что поняла, что это нормально — довольствоваться тем, что не заставляю себя, не бросаю себе вызов, потому что бунтовала. Бунтовала против семьи, против которой была с самого начала. Я не знаю, хотела бы я того же, знала бы то же самое, делала бы то же самое, если бы знала больше, если бы знала, что я не нежеланная дочь.

— Тогда что же ты знаешь? — Я уставился на нее. — Почему мы здесь? Припарковались в такой глуши?

— Потому что я знаю тебя. — Она расстегнула свой ремень, и мой живот скрутило. — Потому что я знаю, что хочу тебя. Потому что ты единственное, что имеет для меня смысл прямо сейчас, ты и Рик. — Она потянулась ко мне, и я закрыл глаза. — Потому что ты такой прямолинейный, Карл. Потому что ты не уклоняешься от того, что ждет впереди. Потому что ты всегда рядом.

Я ухмыльнулся.

— Меня редко называют прямолинейным, Кэтти. Это вносит новые изменения.

— Рик прав насчет тебя, когда говорит, что ты лучший человек, которого он когда-либо знал. Ты лучший человек, которого и я когда-либо знала. Ты и Рик — лучшие мужчины, которых я когда-либо знала.

— Хватит, — проговорил я. — Тебе не нужно говорить все это.

Она улыбнулась.

— Ты будешь лучшим отцом, Карл. Ты именно такой, каким должен быть хороший отец. Преданный, честный и сильный. Добрый. Трудолюбивый. Поддерживающий.

От ее слов у меня по коже побежали мурашки. Мне пришлось сменить тему разговора. Я не мог этого вынести, даже мысли. На всякий случай. На тот случай, если это была ложная надежда.

— Твой отец не так плох, Кэтти. Честное слово. Я действительно думаю о том, что ты должна дать ему шанс. Начать все заново, с самого начала. С начала, которое у вас должно было быть.

Она была близко, так близко. Ее колени были на сиденье, ее дыхание на моей щеке.

— Поцелуй меня, — сказала она. — Именно этого я хочу. Это единственное, что я знаю.