Сладкие папики

Пройдя половину дистанции, я поняла, что у нас есть шанс, может быть, не стать лучшими, но уж точно побить время Верити. Я слышала, что она выполнила неуклюжий прыжок, ров в конце дистанции, и ошиблась, почти заставив свою кобылу кувыркнуться, с запозданием оправившись, и, спотыкаясь, пересекла финишную черту.

Мы могли бы побить ее.

Если будем продолжать в том же духе.

Я подбадривала Самсона, прыгая через воду и через широкий стол, через поваленный забор из дерева и на другой берег, и он выполнял прыжки так хорошо, так чертовски хорошо. Зрители аплодировали, комментаторы говорили хорошие вещи, а я улыбалась. По-настоящему улыбалась.

Сердце заколотилось, когда мы подошли к последней тройке, и адреналин в крови вырос до предела. Я знала, что наше время было хорошим, просто знала это. Быстрый взгляд на часы показал мне, что мы в игре, что мы способны побить время Верити, хотя оно и будет близко к ее. Ее кобыла была быстрее нас, опытнее, но мы делали это, стараясь изо всех сил, прикладывая все усилия.

Я пришпорила Самсона, и он заставил меня гордиться собой, хотя чувствовала, что он устал. Я направила его через последний ров, и мой мальчик вложил в это свое сердце, рванув к последним препятствиям. Самый высокий забор, и он легко перепрыгнул его, приземлившись немного тяжело, но быстро оправился, снова перейдя на твердый галоп. Его морда все еще была устремлена вперед, и он все еще вкладывал свое сердце, впрочем как и я.

Я осмелилась мечтать, осмелилась надеяться, сердце разрывалось от гордости, когда мы повернули к финальному участку.

Я знала, что Рик и Карл будут ждать меня на последнем прыжке, мама, и папа, и, возможно, даже Верити.

Это будет наш момент. Наш момент победы.

Пожалуйста, позволь нам победить, просто позволь нам победить.

Самсон увидел, что скоро придется прыгать, а я увидела Рика и Карла, маму и папу. Я старалась не смотреть на них, отключаясь от собравшейся толпы и сосредоточившись на заборе. Спуск был довольно крутым, Самсон не мог этого видеть, но я повернула его в нужное положение, наше время было близко, поэтому пришпорила его, поощряя двигаться вперед, и была так счастлива, зная, как уверенно мы выглядели, как синхронны были наши движения.

Это будет наша победа, наш самый лучший момент.

Я старалась сказаться умной, устремясь к дальнему краю, чтобы дать нам преимущество в пару шагов на последнем отрезке. И старалась выглядеть как можно лучше, старалась выпендриться, старалась доказать, какие мы идеальные, каким замечательным был Самсон.

И это было неправильно.

Я допустила ошибку.

Я подала Самсону смешанные сигналы, и он неловко повернулся, взяв забор на полушаге. Он потерял равновесие, когда взлетел, и я тоже. Я не смогла быстро изменить свое положение, чтобы компенсировать это, не смогла направить его на приземление, и в моих колебаниях он потерял высоту.

Мгновение ужаса, когда я осознала неизбежное, дыхание покинуло меня, когда почувствовала, как задние копыта Самсона зацепились за верхнюю перекладину. Я не успела вовремя отпустить поводья и слишком сильно наклонилась вперед в седле. Он тяжело ударился о землю передними лапами, и у меня не получилось сесть, чтобы восстановить равновесие.

Мы опрокинулись, и я словно видела это в замедленной съемке. Почувствовала, как Самсон рванул вперед, увлекая меня за собой.

Его передние ноги ушли из-под него, нестабильная задняя часть рухнула вперед, отправляя нас обоих вперед кувырком, и падение было неизбежно, неумолимо.

Я услышала вздох толпы, мое сердце стучало в ушах.

Свист ветра.

Странная тишина.

И глухой удар, когда мы приземлились, ужасный звук, когда нас занесло. И еще боль. В ноге. Боль, когда его вес навалился на меня и придавил.

Я ударилась головой о землю, и мир показался мне далеким, зрение затуманилось.

И все болело.

Люди и крики, и дыхание Самсона.

А потом все это исчезло.

Глава 31

Карл

Это тот самый ужасный момент, когда время словно останавливается. Когда вы видите неизбежное, ужас разворачивается прямо перед вами, но вы бессильны это остановить.

Не могу сказать вам, в какой момент у меня перехватило дыхание, когда инстинктивное чувство страха охватило меня и пробрало до костей. Их прыжок просто не выглядел правильным, не ощущался правильным. Я начал проталкиваться к барьеру даже прежде, чем они упали, беспомощный и окаменевший, когда наша прекрасная девочка начала падать.

Ноги Самсона ушли из-под него, он полетел вперед, и, Господи, приземление было таким жестким. У обоих. Потом раздался крик, ужасный крик, когда Кэтти приняла на себя его вес, затем ужасный удар, когда они рухнули и проскользили чуть вперед.

А потом она затихла. Наша красавица лежала неподвижно.

Самсон корчился на земле, и там повсюду была кровь. Его глаза стали дикими и безумными, его инстинкты рвались наружу, когда арбитры бросились к ним.

Как и мы. Рик, Дебби и Дэвид. Мы вчетвером перебрались через ограждение.

Веки Кэтти затрепетали, когда она пришла в себя. Ее взгляд метался по сторонам, прежде чем в ее глазах поселился ужас. Лицо нашей девочки исказилось от боли, ее нога все еще была прижата плечом Самсона, и она была бледной, такого неестественного пепельно-бледного оттенка.

— Моя нога! — закричала она. — Больно! Как же больно!

Арбитры пытались остановить сопротивляющегося Самсона, но тот словно обезумел, размахивал ногами. Он не мог ухватиться за склон берега, отчаянно пытаясь найти достаточно опоры, чтобы выдержать свой собственный вес, и терпел неудачу. Обе его передние ноги были в крови, но одна выглядела еще хуже, его копыто неуклюже висело, пока Самсон дергался.

Мне стало плохо. Так чертовски плохо.

Не столько из-за самой травмы, сколько из-за выражения лиц людей, которые разбирались в этом дерьме. Людей, вызывавших медицинскую помощь по рациям.

Они оттащили Самсона достаточно, чтобы освободить ногу Кэтти. И она закричала рвущим душу криком, когда они, наконец-то, сделали это. Ее мать тут же оказалась рядом с ней, и мы тоже, и пытались сказать ей, что все будет хорошо, что та будет в порядке, но она даже не слушала нас. Ее взгляд был устремлен на Самсона, а глаза полны слез.

— Помоги ему, — умоляла Кэтти, сжав мою ладонь. — Мне плевать на себя, просто помоги ему! О Боже, Карл, не дай им причинить ему боль. Пожалуйста, не позволяй им причинить ему боль!

Она подтолкнула меня к нему, и я сделал неуверенный шаг в сторону упавшего животного. И чувствовал себя беспомощным, впервые в своей взрослой жизни я не знал, что мне делать.

Прибывшие медики дали Кэтти кислород, а также обезболивающее, спокойно переговаривались и пытались осмотреть ее ногу. Они заставили ее полностью лечь на спину и надели шейный фиксатор, затем наложили на ногу шину, а она горько плакала в кислородную маску, и я испугался. Так чертовски испугался. Потом бросил на Рика жалостливый взгляд, и он тоже был пепельно-бледным и скрючившись, сидел рядом с Кэтти, пока она смертельной хваткой сжимала его предплечье, а ее мать стояла по другую сторону от нее со слезами на глазах.