Сладкий ужас

Скорее всего его это насторожило. И правильно. Не каждый день попадаются наркоманки, которые шутя «размазывают по стенке» двух здоровых мужиков.

И он устроил нам еще одну проверку: как мы отреагируем на пистолет в руках пьяного уголовника. Если мы те, за кого себя выдаем, то ничего страшного не произойдет, набьет нам морды Рубен и заодно усмирит гордыню. А если мы окажем слишком серьезное сопротивление, то тоже неплохо. Глядишь, и Рубен сломит шею и не будет больше ему досаждать, как оно и произошло!

А убедившись в том, что мы какие-то «странные» наркоманки, особенно я, он решил отделаться от нас побыстрее от греха подальше и продал Султану, предупредив его о наличии у меня незаряженного пистолета.

Ему, видимо, нравится эта шутка, но я в нее уже играла.

Знал ли Рубен, что пистолет не заряжен? Почему-то Рустам его боялся. Витек сказал, что он его уважает, а для таких людей, как Рустам, «боится» и «уважает» — синонимы…

И напрасно я думала на Полину, она, по-моему, действительно неплохая девка…

Незаметно для себя я задремала.

Проснулась я от звуков голосов и, открыв глаза, обнаружила на дороге двух незнакомых мне людей с бородами и автоматами. Они посматривали на меня и о чем-то переговаривались между собой на своем языке.

Потом они закурили и, продолжая неторопливый мужской разговор, еще несколько десятков метров шли рядом с нашей тележкой. Если бы не автоматы у них в руках, то эта картина вполне могла относиться к прошлому веку, когда в этих краях воевал Лермонтов и путешествовал Пушкин. Повозка, судя по всему, относилась именно к тем временам.

Небо на востоке уже светлело, и звезды постепенно гасли. Луна спряталась за горами, и перед рассветом стало невыносимо холодно. Я куталась в свою тряпку, но, сколько ни старалась, не могла согреться.

Не выдержав пытки холодом, я опять пошла рядом с повозкой, ноги за несколько часов успели отдохнуть, и с полчаса я шагала довольно бодро.

Когда наконец из-за гор показалось солнце, стало значительно теплее, и я снова забралась на повозку.

Где-то раздался выстрел, но старик не обратил на него никакого внимания. Теперь я могла разглядеть его получше и поняла, что он еще далеко не старик по нынешним понятиям, то есть ему было не больше пятидесяти лет, но борода у него была совсем седая и длинная, что и ввело меня в заблуждение.

Походка у него была совершенно молодая, и на лице не было ни одной морщины.

Неожиданно дорога закончилась. Старик стал мне что — то говорить, и я наконец сообразила, что он предлагает мне слезть с повозки и приготовиться дальше идти пешком. Он с сомнением посмотрел на мои драные кроссовки и покачал головой.

После этого он привязал свою лошадь к кусту, торчащему прямо из скалы, и мы отправились дальше пешком.

На одном из перевалов мы снова встретили вооруженных людей, и мне это не понравилось. Все это напоминало контрольные посты по дороге к заводу, и, что бы они там ни производили, относились они к этому очень серьезно.

Старик время от времени посматривал на меня, и в очередной раз я улыбнулась ему в ответ. Он, видимо, не ожидал от меня такой прыти и что-то пробурчал на своем языке, насколько я поняла, одобрительно.

Несмотря на все эти гримасы, переход давался мне с большим трудом, особенно ледник на нашем пути. А если учесть и пронзительный ветер, то станет понятно, почему я с тоской вспоминала альпинистское снаряжение и, не в последнюю очередь, пуховик. У меня дома был замечательный пуховик, легкий и теплый, как шуба. Как бы он мне теперь пригодился. Да и горные ботинки, больше мне ничего не нужно! Но об этом можно было только мечтать.

Последнюю часть пути я прошла на одном усилии воли. И не переставала удивляться своему проводнику — он вышагивал километр за километром без всякой усталости. Видимо, горцем нужно родиться, и тогда подобные переходы покажутся тебе не сложнее прогулки по городским бульварам. А ведь ему еще нужно было возвращаться обратно!

Я все пыталась разглядеть впереди какие-нибудь строения, но сколько ни вглядывалась в даль — ничего не обнаружила. Наша тропа вилась между неприступных скал, проходила над пропастью, и с каждым часом я все больше сомневалась в том, что впереди нас ожидает какое-то производство. Просто не могла себе представить его в этой дикой местности. Повсюду были одни только горы. И в голове у меня с навязчивостью заезженной пластинки вертелись две строчки:

Лучше гор могут быть только горы, На которых еще не бывал!

Я поймала себя на том, что без конца повторяю их вслух, то ли как молитву, то ли в качестве проклятия.

Тропинка пошла вниз. Перед нашими глазами открылось огромное пространство, такое же дикое и безлюдное, как многие километры нашего пути, и у меня вырвался крик отчаяния. Я надеялась увидеть впереди хоть какую-нибудь хибару, отдаленно напоминавшую собой человеческое жилье, не говоря уже о производстве.

Но за свою недолгую жизнь я успела убедиться, что облегчение наступает именно тогда, когда ты перестаешь на него надеяться и его ожидать.

Буквально через несколько шагов мы оказались перед входом в огромную пещеру, в которую без труда мог при желании въехать двухэтажный автобус.

Проводник лукаво посмотрел на меня и впервые за весь путь произнес понятное мне слово:

— Приехали.

Что бы там меня ни ожидало впереди, но сейчас у меня от радости на глазах появились слезы.

Глава 8

Я не знаю, что я ожидала увидеть в пещере, но в любом случае все то, что я увидела буквально через две минуты, превосходило мои ожидания в несколько сот раз. У меня просто нет слов, чтобы выразить то потрясение, которое мне пришлось пережить, когда из древней повозки в диких горах я попала в мир стекла, пластика и космических технологий. Меньшее потрясение испытал бы путешественник во времени, поскольку его сознание было бы подготовлено ко всяческим чудесам. Мое же оказалось к этому абсолютно неготовым.

Мой проводник куда-то испарился, но мне было уже не до него. Вокруг меня суетились люди в белых халатах, они о чем-то заботливо спрашивали меня, помогали мне снять с ног кроссовки и оторвать от кровяных мозолей черные изодранные носки.

«Они же раньше были голубые», — подумала я и скорее всего потеряла сознание, во всяком случае, на несколько секунд. Потому что, когда я снова открыла глаза, я лежала на мягкой кушетке, а надо мною склонилась женщина с молодым красивым лицом.

— Ну вот и все, — сказала она весело, — а ты боялась.