Сладкое Забвение

Он мог бы снять свой костюм как джентльмен, но снова красные, сломанные костяшки пальцев руки, держащей его телефон, сказали мне, что его внешний вид был просто фасадом.

Легкая щетина покрывала его подбородок, а волосы были такими же темными, как и костюм, сверху густыми и растрепанными. Он был пугающим, с тяжелым присутствием и взглядом, который горел, но когда он носил мягкое, трезвое выражение, как сейчас... ему даже не нужно смотреть на меня, чтобы заставить сгореть.

Он оглянулся и поймал мой взгляд.

— Ты должна поработать над этим пристальным взглядом.

Мой пульс затрепетал в горле, и тепло прилило к лицу.

Его взгляд упал на мои щеки.

А потом он сделал то, чего я никак не ожидала. Возможно, это шло от недоверия, а может, он считал меня смешной. Я не знала, и мне было все равно. Он рассмеялся. Мягко, мрачно. Такой смех, не имеющий добрых намерений. Такого смеха стены не забывают.

Тепло скрутилось у меня в животе, и я ничего не могла с собой поделать, я стала смотреть еще больше. У него были белые зубы и острые клыки, как у злодея, которым он являлся. Когда он искоса взглянул на меня с мрачным весельем во взгляде, между моих ног запульсировало пламя.

— Иисус, — пробормотал он себе под нос, проводя рукой по волосам.

Я откинула голову на спинку кресла и прикусила нижнюю губу. Он взглянул на меня еще раз, и его смех исчез, а веселье растворилось в напряженной атмосфере, которая искрилась. В окно ворвался теплый ветерок, и я вздрогнула.

Я не знала, как долго мы сидели в одной комнате, в тишине, недалеко друг от друга. Время не имело значения. Этот момент записывался каждый раз, когда он двигался, поднимал глаза от телефона, делал глоток, смотрел в мою сторону, когда я переворачивала страницу или убирала волосы с плеч.

Я думала, что хорошо справляюсь, что я переворачиваю страницы с таким же успехом, как если бы кто-то их читал. Но я была сбита с толку, когда его взгляд оторвался от телефона и остановился на моем лице. Он задержался там на мгновение, прежде чем двинулся по моей обнаженной шее и плечам. Мое дыхание замерло, когда оно скользнуло по изгибам моей груди и вниз по животу. И я покраснела, когда оно спустилось ниже к моим бедрам, прослеживая мои ноги, пока не достигло моих розовых ногтей на ногах, выглядывающих из под моего платья.

Сейчас он смотрел на меня во все глаза, но у меня не хватило смелости окликнуть его. На меня смотрели столько раз, что я научилась не обращать на это внимания, но ни разу я не ощущала себя так, как сейчас. Перегретая, зудящая, задыхающееся.

Песня Уитни Хьюстон «I Will Always Love You» просочилась под дверь, и я услышала, как Бенито выкрикивает слова. Он был первым, кто начал петь караоке, и по иронии судьбы, это всегда были культовые песни о любви. Мой кузен не стал бы спать с одной и той же девушкой дважды, если бы у нее не было двойного провода для караоке. Его слова, а не мои.

Когда он испортил свою следующую реплику, у меня вырвался тихий смешок. Я позволила себе взглянуть на Николаса, ожидая какого-нибудь веселья, но мой смех угас, обнаружив, что он уже смотрит на меня. Темнота в его глазах затмила его трезвое выражение лица.

Музыка и голоса за дверью превратились в неразличимый шум, а кровь застучала у меня в ушах. Он встал, поставил недопитый стакан виски на столик и направился к выходу. Он остановился рядом со мной. Способность дышать исчезла, когда его большой палец пробежал по моей щеке, так же легко, как атлас, и так же грубо, как его голос. Он схватил меня за подбородок и повернул к себе лицом.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, которые показались мне минутами.

— Не ходи за мужчинами по темным уголочкам, — в его глазах вспыхнула искра жизни. Он смягчился, когда его большой палец скользнул по краю моей нижней губы. — В следующий раз ты можешь не выбраться живой.

С предупреждением, повисшим в воздухе, его рука соскользнула с моего лица, и он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Я откинула голову на спинку кресла и впервые с тех пор, как он вошел в дверь, нормально задышала. Я не знала, что это было, почему мне казалось, что у меня под кожей постоянно находится провод под напряжением в его присутствии, но не хотела анализировать это. Я знала, что это нехорошо. Все, что останавливает ваше дыхание не может быть хорошим для вас.

Мой взгляд упал на его стакан на столе.

Я была не в своем уме.

Вся горела.

Я закрыла книгу и поднялась с кресла. Обойдя столик сбоку, я покрутила стакан на лакированном дереве между пальцами.

Оставшаяся жидкость лежала на дне, золотистая и забытая.

Я никогда не любила виски.

Но поднесла ее к губам... и все равно выпила.

Глава 11

«Не дать единственному сердцу разбиться – не напрасно жить.»

— Эмили Дикинсон

Елена

Виски было воспоминанием о тепле в моем животе, сидя на корточках перед телевизором моей сестры.

— Ночь Страха, Зловещие Мертвецы или Ночь Живых Мертвецов? — я положила диски с фильмами на колени и стала ждать ответа.

Приглушенные слова Адрианы доносились с кровати.

— Шестнадцать Свечей.

Мои глаза расширились.

— Шестнадцать Свечей?

— Угу.

Это плохо. Очень плохо.

— Ты точно уверена?

Вздох.

— Да, Елена.

— Хорошо... позволь мне сходить за ним.

Выходя из комнаты, я посмотрела на сестру так, словно у нее выросли еще две головы. Однако она выглядела только пьяной и усталой, укрытая одеялом Звездных Войн.

Спустя минуту я вернулась из своей комнаты, включила DVD и забралась в постель рядом с ней. Стащив половину одеяла, я натянула его поверх платья, на которое у меня не было сил переодеться. Мягкий свет вспыхнул от телевизора в темной комнате, когда мы молча смотрели фильм.

— Елена? — ее голос был тихим.

— Да?

— Что ты думаешь о Нико?

Я замешкалась.

— Я не уверена, — наконец ответила я.

— Я немного поговорила с ним сегодня вечером.

— Поговорила?

— Да. Все прошло не так уж плохо. Он немного груб, но я его не ненавижу.

Я сосредоточилась на фильме, потому что не знала, что сказать. Я была рада за сестру, что она нашла, о чем с ним поговорить... Однако моя грудь странно сжалась.

— Елена? — тихо сказала она, хватая что-то с тумбочки.