Сладкое Забвение

Я не была уверена, как это началось, но мне показалось, что Тони узнал о фотографии, или, может, Дженни призналась, что недавно была с Николасом.

И это стало последствием.

Обнаженный торс Тони покрывали красные отметины, на ребрах и спине образовывались синяки. Кровь лилась из отвратительного пореза на лице, носа, губы и капала на грудь.

Он откинулся на спинку стула, надел ботинки и брюки, набирая текстовое сообщение.

— Откуда взялся порез?

Я не была уверена, что такая рваная рана от уголка глаза до линии роста волос была результатом драки. Хотя, догадалась, что это был довольно тяжелый удар, словно они оба берегли всю свою агрессию для этого.

— От сломанной ножки стула.

Мои глаза расширились.

— Он ударил тебя ножкой стула?

Какой обман.

— Да. После того, как я его ударил.

Ох.

По правде говоря, я даже не понимала, почему пытаюсь помочь Тони. В последнее время он был не самым лучшим братом. Это заставляло меня чувствовать себя слабой, но с тех пор, как я себя помнила, у меня был ген курицы-матери, от которого я не могла избавиться. Желание помочь, которое я не могла игнорировать. Я не знала, откуда это у меня взялось. Это досталось не от мамы, и, когда бабушка тростью распахнула кухонную дверь и поблагодарила Тони за то, что он выиграл ее пятьдесят баксов, не от нее тоже.

Моя кожа также танцевала с раздражением, которое сегодня вечером осталось позади. Мне нужно было чем-то заняться, иначе мысли о нем всплывали на поверхность, заставляя чувствовать жар во всем теле. И, чтобы быть ясной, это был не тот человек, о котором я думала.

Я скрестила руки на груди, все еще одетая в платье и туфли.

— Ну что, ты с умел нанести несколько ударов? Потому что, похоже, ты принял на себя основную тяжесть.

Саркастический взгляд метнулся ко мне, прежде чем он снова посмотрел на свой телефон.

— Я сделал достаточно.

— Пожалуйста, скажи мне, что не пишешь Дженни.

— Я не буду писать Дженни, — сухо ответил он.

Он писал Дженни.

— Вы оба обманываете друг друга. Тебе не кажется, что это не самые здоровые отношения?

Он положил телефон на островок и провел рукой по волосам.

— Я люблю ее, Елена.

В горле у меня образовался комок.

— Иногда любви недостаточно, Тони.

— Конечно, нет, — ответил он серьезным тоном, и я подумала, что в кои-то веки у нас будет умная, содержательная беседа, но тут он снова открыл рот. — Хороший секс должен быть с этим.

Я вздохнула.

Он рассмеялся и провел рукой по груди, размазывая кровь.

— Ты хорошая сестра, Елена. А теперь иди и обними своего старшего брата.

— Нет. — я нахмурилась. — Ты потный и истекаешь кровью.

— Обнять — это самое меньшее, что я могу сделать.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это не... нет, Тони, не надо!

Он сжал меня в медвежьих объятиях и сделал вид, что вытирает всю свою мерзкую мужественность об меня. Я застонала, сморщила нос и попыталась вырваться.

Он втянул в себя воздух.

— Блядь.

Я замерла.

— Что?

— Кажется, сломано ребро.

Я вздрогнула и отстранилась как раз в тот момент, когда папа открыл кухонную дверь. Он взглянул на мою аптечку на островке, а затем с неодобрением посмотрел на меня, говоря, чтобы я не нянчилась с Тони. Он перевел взгляд на сына, глядя на него тем осуждающим взглядом, который у него хорошо получался.

— Выглядишь дерьмово.

Тони усмехнулся.

— Спасибо, отец.

Дверь захлопнулась, и через нее донесся голос папы:

— В кабинет, сейчас же.

Проснувшись, все мои синапсы все еще работали, и я понесла ноги в свою комнату. Пока горячая вода душа стекала по моей коже, я размышляла, как много Николасу досталось. Кто промывал его порезы? Джианна? Неприятная тяжесть навалилась мне на грудь.

В беспокойном оцепенении я расчесала свои мокрые волосы, а затем натянула трусики и обтягивающую футболку с надписью: «Спи Крепко, Я Кусаюсь.»

Лежа в постели, группа Type O Negative просочилась из комнаты Адрианы в мою. Хорошая сестра пошла бы спросить ее, почему она расстроена, но я начинала понимать, что я эгоистка. Я закрыла глаза, жалея, что не могу просто щелкнуть выключателем, чтобы избавиться от данного влечения к ее жениху.

Когда я открыла их, я все еще чувствовала это — очарование настолько глубоко засело в моей коже, что казалось, словно оно всегда было там, но просто дремало. Мое дыхание стало неглубоким, когда я вновь пережила ночь: его присутствие касалось меня, его глубокий голос в моем ухе, его рука на моем бедре, подталкивая мое платье вверх и вверх.

Тепло пробежало между моих ног, оставляя пустоту, которую я боялась заполнить мог только он.

Мне было плохо.

Настолько плохо.

Я хотела этого мужчину так, как не знала, что можно хотеть мужчину.

Откинув одеяло, я соскользнула с кровати и подошла к комоду. Достала зажигалку Зиппо из клатча.

С резким звуком кремня перед моими глазами заплясало пламя.

После драки я вернулась в дом за сумочкой и обнаружила зажигалку на полу. Она была его, с Тузом Пик сбоку.

Я восприняла это так же легко, как он воспринял мое здравомыслие.

Забравшись обратно в постель, я лежала там и щелчком открывала и закрывала Зиппо, наполняя комнату пламенем для мужчины, которого я не должна была иметь.

Прежде чем погасила ее.

Глава 20

«Женщина похожа на чайный пакетик — вы не можете сказать, насколько она сильна, пока не погрузите ее в горячую воду.»

— Элеонора Рузвельт

Елена

— Я собираюсь на пробежку! — крикнула я снизу.

Сонное ворчание раздалось в темной пещере человека, прежде чем я захлопнула дверь.

Мне нравилось притворяться, что я могу выйти из дома и бежать по нашей закрытой местности в одиночку, но не могла, поэтому сидела на лестнице и не торопилась зашнуровывать свои кроссовки.

Было еще рано — восемь часов, наверное, — и пара слуг ходила по дому, убирая и без того чистый дом. Здесь всегда кто-то находился. Когда я выйду замуж и обзаведусь собственным домом, мне не нужны будут слуги. Я хотела ходить по коридорам голая. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы мой муж согласился.