Славяне: от Эльбы до Волги

Лев Диакон (ок. 950 г. – после 990 г.), выдающийся автор 2-й половины X в., описавший в своем труде «Истории» события с 959 г. по 976 г., т. е. события после смерти Константина VII Багрянородного в правление его сына Романа II (959—963), второго мужа его вдовы Никифора II Фоки и мужа дочери Константина Иоанна I (969—976), сообщает о киевском князе Игоре (912—945), что «отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое» (54, 57). В ПВЛ это событие приводится в той же последовательности, за исключением того, что это были не германцы, а древляне, поэтому комментаторы Льва Диакона предполагают, что историк ошибочно упомянул при описании этого события германцев. Но вот академик, филолог, лингвист и индоевропеист широкого профиля О.Н. Трубачев сообщает:

«Известно, что в литовском имеется традиционное (старинное) название белоруса – gudas (нынешнее baltarusis, мн. baltarusiai „белорусы“ в литовском, конечно, новое название, калька со славянского – „белорус“). Литовское gudas „белорус“ интересно тем, что этимологически это „гот“. Наиболее вероятное объяснение этого странного, на первый взгляд, называния белоруса „готом“ заключается в том, что германцы-готы в первых веках нашей эры стали продвигаться от освоенного ими устья Вислы к юго-востоку, как бы „дублируя“ уже знакомый нам этнографический рубеж. Для древних балтийских племен это были соседи с юга. Потом соседи сменились (подвижные готы ушли в Северное Причерноморье), а название осталось. Для тех, кто измеряет самостоятельное существование белорусского языка во временных масштабах от XIV в. и позже, крайне поучительно задуматься над фактом, что название готов, фигурировавшее в этом околобалтийском регионе никак не позже II-II веков нашей эры, оказалось перенесенным именно на белорусов, образование языка и этноса которых датируется обычно очень поздно, как мы видели. В целом этот факт вторичного переноса литовцами названия готов на других соседей с юга – славян – как будто еще недостаточно оценен наукой именно как показатель ареальной вторичности балто-славянских контактов (хотя известен он давно и, похоже, всегда вызывал удивление, как, например, у Татищева: „Что же мы сделали литвинам, которые россиян гудами зовут?… Что ж то готами называют?“ Не менее интересно и то, что литовское gudas „белорус“ самими белорусами о себе никогда не употреблялось и вообще, похоже, не было им известно. На славянской языковой почве это древнее название готов имело бы форму gbdb, и эта форма, как и производные от нее, насколько удалось выяснить, на собственно белорусской территории отсутствует. Вместе с тем на соседних с Белоруссией славянских территориях эта форма (в производных) известна, и эти свидетельства обходят Полесье, Белоруссию приблизительно тем же известным нам полукругом, ср. польское Gdzew, название леса в Мазовше, начало XV в., далее – Gdow, местное название во Львовской области, и наконец, русское Гдов, древнерусское Гдовъ (грамота 1531 г.), название города на восточном берегу Чудского озера. Это название своей траекторией показывает, что самый верный путь из Южной Прибалтики и от западных славян в псковские и новгородские земли был путь окольный, огибавший с юга Припятское Полесье и лишь затем сворачивющий вверх по Днепру. Литовское gudas „белорус“ возникло, таким образом, на стабильном этническом пограничье, где менялись народы, а граница оставалась. Факт замечательный и сам по себе и своей этимологической прозрачностью, хотя это не мешало лингвистам иногда толковать его произвольно, возьмем, например, мнение немецкого литуависта Э. Френкеля, который видел в литовском gudas „белорус“ отражение будто бы тех времен, когда белорусы „вместе с балтийскими прусами находились под готским господством на нижнем течении Вислы“. Разумеется, белорусов в столь глубокой древности в низовьях Вислы не было. Что касается собственно белорусской географической номенклатуры, то в ней встречаются в основном – в белорусско-литовской пограничной полосе – уже чисто литовские, поздние по происхождению формы вроде Гуды, Гудели, Гуделишки, Гудишки, Гудогай, знаменующие белорусскую этническую границу как бы с литовской стороны» (85, 106).

Академик Трубачев явно игнорирует сообщение скандинавской «Саги о гутах» (ок. 1220 г.), в которой сообщается о переселении готов конца V в. – начала VI в. через эстонские острова к устью реки Дюны (Даугавы или Западной Двины), затем по этой реке через «Русаланд» в «Грикланд».

Нестор дает пояснение к наименованию славянского племени древлян, которые назвались «древлянами, потому что сели в лесах». А что означало слово «лес» в середине первого тысячелетия? В современном русском языке согласно «Словарю русского языка» СИ. Ожегова лес – это множество деревьев, растущих на большом пространстве.

Всегда ли это определение было достаточным для объяснения слова «лес»? Если взглянуть на карту Западной Европы, то можно обнаружить значительное количество названий различных возвышенностей: Венский Лес, Чешский Лес, Баварский Лес, Тевтобургский Лес, Тюрингенский Лес, а также Шварцвальд, Вальдфиртель, Вестервальд, Оденвальд. Учитывая, что слово «вальд», или «vald», в немецком языке идентично слову «лес», можно сделать вывод, что эти наименования относятся к возвышенностям не выше 1500 м над уровнем моря. Вероятно, в первые тысячелетия после последнего ледникового периода равнинная часть Европы была покрыта болотами и озерами, и деревья могли произрастать исключительно на возвышенностях, а может быть, на более южных возвышенностях сохранялись деревья еще с доледникового периода. Поэтому наименование «лес» изначально относилось к возвышенностям, поросшим древовидной растительностью. Впоследствии, когда количество болот и озер, оставшихся после стаивавшего ледника, значительно уменьшилось, а равнины поросли деревьями, это понятие распространилось и на них.

Доказательством тому может послужить, что и слово «гора» в некоторых славянских языках, например в болгарском, означает лес. На русском языке «гай» соответствует слову «роща», на украинском, болгарском, на древнерусском языках «гай» – лес, на сербо-хорватском языке r^aj – лес, на словенском и польском языках gaj – роща, на чешском и словацком языках haj – роща, а в английском языке high – высокий, высшая точка. Согласно М. Фасмеру, лес на эстонском языке laaz, laas – густой, лиственный лес. Пришло ли слово лес в язык эстонцев, ранее называемых в летописях чудью, из русского языка или наоборот – неизвестно.

У угро-финских народов распространено деление на луговые и горные этносы. У марийцев или черемисов на левом берегу Волги – луговые черемисы, на правом – горные черемисы. Считается, что Карелия, или Карьяла, имеет балтийское происхождение от гарья – гора. Соответственно карелы – это горные, или верховые финны, а хяме – низовые, или луговые финны, от балтийского жемеэ – земля.

Однако и среди средневековых германских племен с учетом слова «лес» в значении «возвышенность, поросшая деревьями», тоже просматривается деление на горные и луговые народы. Так, имя германского племени, обитавшего в предгорьях Западных Карпат, квадов – лесные люди. А готы, которые в результате своего переселения поделились на вестготов, живших в предгорьях Южных и Восточных Карпат между реками Прут и Днестр, и остготов, живших в причерноморских степях. Вестготов и остготов называли также соответственно тервингами – лесными людьми и гревтунгами – степными, или луговыми людьми. Интересны, с этой точки зрения, исследования лингвистов и этнологов различного написания этнонимов «шведы», «норвежцы» и хоронимов «Швеция», «Норвегия» в «Деяниях архиепископов гамбургской церкви» Адама Бременского. В.В. Рыбаков приводит такое суждение по этому вопросу: «В языке Адама или его информаторов наличествовало некое устойчивое сочетание (слово-композит) для обозначения гор на территории Швеции. Одной из частей этого композита был корень со значением «Швеция», вторым – корень со значением «гора». Поэтому, говоря о горах в Швеции, Адам невольно переводил на латынь соответствующий композит, используя при этом форму Suedi, Suedia как более близкую узусу своего времени. Отсюда возникло выражение Montana Suedorum» (Рыбаков, 172). То есть одна пара Suedi (сведы) – шведы, Suedia – Швеция соответствует жителям горной части Швеции, а вторая пара Sueones (свеоны) – шведы, Sueonia – Швеция, вероятно, относится к равнинной части населения Швеции. Таким же образом, наверное, распределяются формы этнонима и хоронима «норвежцы» и «Норвегия» в виде: norveges (норвеги), Norvegia и nortmannes (нортманны), Nortmannia, по крайней мере, у Адама Бременского эти пары этнонимов и хоронимов используются соответственно вместе. А это может свидетельствовать о том, что разделение народов на горные и равнинные части является древнейшей формой расселения этносов в местностях со сложным рельефом в Евразии.

Если с позиции этой идеи посмотреть на топонимы и этнонимы в районе Карпатского горного массива, то в первую очередь можно обратить внимание на регион с названием Полесье на стыке Белоруссии и Украины, а также его продолжение в Польше – Пидляшье. С этой точки зрения можно предположить, что жители Западных Карпат, называемых в русских летописях ляхами, имели отношение к народам, которые традиционно делятся на горные и луговые народы. Соответственно поляне – жители Пидляшья и Полесья. В «Повести временных лет» образование пары «ляхи – поляне» изложено следующим образом: «Славяне эти пришли и сели на Висле (скорее всего, в верховьях этой реки. – Ю.Д.) и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные мазовшане, иные – поморяне» (72, 26). И далее в летописи имена этносов поляков и ляхов приводятся раздельно. Так, под 981 г. в летописи говорится, что «пошел Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль (совр. Пшемысль. – Ю.Д.), Червень (совр. Красныстав. – Ю.Д.) и другие города» (72,69), а под 984 г. при описании войны князя Владимира с радимичами летописец сообщает, что «были же радимичи от рода ляхов» (72, 70). Если г. Пшемысль находится в предгорьях Западных Карпат, то г. Красныстав находится в Подляшье с городами Радзынь-Подляски, Мендзыжец-Подляски, Янув-Подляски и др. А вот радимичи обитали на Смоленской возвышенности в верховьях Днепра и Десны. Вполне возможно, что название этноса радимичей связано с наименованием города Радом вблизи Свентокшиских гор в Польше.

С восточной стороны Карпаты имеют продолжение в Подольской, Волынской и Приднепровской возвышенностях вплоть до правобережья Днепра, а поляне русских летописей – это жители равнинной части левобережья Днепра, хотя и владевшие правобережным Киевом. Кто же такие тогда древляне? Можно предположить, что первоначально они тоже назывались ляхами, или лешими, т. е. жителями горной части Правобережной Украины, а при неоднократном переписывании «Повести временных лет» неудобное или непонятное в то время слово «лешие» было заменено словом «древляне» (деревляне). Хотя на чешском языке слово «лес» соответствует слову «drivi».

Надо сказать, у Константина Багрянородного эти народы имеют те же названия, что и в «Повести временных лет», когда он описывает соседей одной из территорий печенегов, которая «соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами (, согласно комментаторам, уличи. – Ю.Д.), дервленинами (, согласно комментаторам, древляне. – Ю.Д.), лензанинами (, согласно комментаторам, поляки. – Ю.Д.) и прочими славянами» (43, 157). Хотя под ультинами или олтинами Константин мог иметь в виду население, обитавшее вдоль берегов реки Олт, притока Дуная в современной Румынии, да и отождествление лензанинов с поляками – весьма спорно.

Регион с западной и юго-западной стороны Карпат называется Трансильванией, т. е. латинским вариантом подлесья. Когда и какие народы могли сформировать эти этнонимы и топонимы? Скорее всего, это были кельты, которые впоследствии растворились среди германских, балтийских, славянских, угро-финских и тюркских народов.

Л.Н. Гумилев приводит два взаимоисключающих определения слову «чернь». В одном случае он трактует чернь как горная тайга на тюркском языке, в другом случае – как лиственный лес, скорее всего, исходя из разделения в русском языке на красный, т. е. хвойный, лес и черный, т. е. лиственный лес. На мой взгляд, первое определение более правильное и соответствует наименованиям в горах Европы.

Предгорья и горные образования высотой до 1000 м в Европе поросли лиственным или смешанным лесом, а выше 1000 м – хвойными деревьями. Именно так называются Черногорский хребет Карпат, поросший елями и пихтами до высоты 1800 м, а также горы в республике Черногория, в основном поросшие соснами. Хребты, на вершинах которых лес отсутствует, так как там лежат вечные снега и ледники, или на которых снег лежит большую часть года, называются Альпами, или Альбами, т. е. белыми. К ним относятся хребет Мармарошские Альпы в Карпатах, хребты из состава европейских Альп, а также Баварский Альб и Тюрингский Альб. А вот наименование горного массива Татры в Западных Карпатах, скорее всего, происходит от чешского или словацкого слова t^at – таять, т. е. это горы, на которых снег тает к концу лета.