Славянский «базар»

Иван глянул на часы, приближалось время очередной посадки для дозаправки. Один из таджиков поднялся, придерживаясь рукой за обшивку, добрался до туалета и, даже не закрыв дверь, принялся «отливать». Делал это как европеец, стоя. Калинин мысленно сплюнул и перебрался в кабину к Петру Жукову, тот уже договаривался по рации с наземным диспетчером.

Иван взгромоздил наушники на голову и слушал разговор, не вникая в его суть. Впереди уже виднелись постройки аэродрома сельскохозяйственной авиации. Длинный одноэтажный барак, дощатые ангары, цистерны склада ГСМ, два «кукурузника» на краю летного поля.

Петр Жуков, несмотря на боковой ветер, стремившийся опрокинуть машину, посадил самолет мастерски. Первым на землю спрыгнул Иван. Встретить его вышел совсем молодой парень, одетый в джинсы и военную рубашку без погон.

– Леня, – попросту представился он, пожимая руку командиру, и уставился на таджикский флажок, намалеванный на фюзеляже, – издалека вас занесло.

– Теперь часто летать здесь будем, можно сказать, открываем регулярное сообщение.

Старый автозаправщик подкатил к самолету.

– Ваши красиво работают, деньги за топливо быстро перевели. Первый раз такое вижу. Что везете?

Вопрос был задан просто так, без интереса. Иван не стал рассказывать о соде и таджиках.

– В ремонт перегоняем.

– Ясно… – чувствовалось, Леня хочет о чем-то попросить, но тянет. Наконец, решился. – Человека одного до Москвы не подбросите?

– Вообще-то не положено, – проворчал Иван.

– По дороге же, – напомнил Леня и показал на девушку в светлой юбке и облегающей черной кофточке.

Девушка сидела на крыльце, на коленях держала объемную спортивную сумку.

– Командир, сделай одолжение. Ей в Москву надо, а на билет денег нет. Сам говоришь, что не последний раз здесь садишься. Потом и отблагодарю.

– Она тебе кто? – поинтересовался Иван.

Леня бесхитростно улыбнулся.

– Считай, никто, сестра троюродная. Мы через улицу живем.

– Хорошо, но комфорта в полете и прохладительных напитков я ей не обещаю.

– Света! – крикнул Леня и махнул рукой.

Девушка, до этого смотревшая на горизонт, делавшая вид, что ей и дела нет до разговора двух мужчин, мгновенно встрепенулась, подбежала к Ивану.

– Здравствуйте. Это все Леня. Я ему говорю, что не надо просить, что не положено. Нельзя. А он, видите, попросил. Извините, если вам сложно, то не берите, я уж сама как-нибудь до Москвы доберусь. Там у меня родственники.

Многословие девушки обрушилось на Калинина. Ему, отвыкшему от женского общества, не хотелось уронить себя в ее глазах. Положение обязывало держаться с достоинством, он командир воздушного судна.

– Все в порядке, – важно сказал он, – доставим, – и, не удержавшись, скользнул взглядом по тугим бедрам, затянутым в юбку.

«Хороша. Вот только с одеждой современной не всегда поймешь. Кажется, что зад у девки крепкий, а разденется, ягодицы тут же отвиснут», – вспомнил он прошлогодние впечатления, вынесенные с городского пляжа.

– Перекусить хотите? – предложил Леня.

– Некогда. Мы должны до Москвы засветло долететь.

– Что ж, хозяин – барин, – Леня пожал Ивану руку.

Калинин первым забрался в салон, подал руку девушке, буквально втянул ее вместе с сумкой.

– Ой, – вырвалось у Светы, когда она увидела двух таджиков.

– Эй, командир, – оказалось, что хотя бы один из среднеазиатов умеет говорить по-русски, – чужих нельзя.

Сказано было без злости, просто чтобы напомнить.

Ивана замечание задело.

– Я здесь решаю такие вопросы, – веско произнес он.

Таджики переглянулись. Обменялись парой фраз и оба уставились на девушку. Маслянистые восточные глаза заблестели сильнее.

– Черт с ней, пусть остается. Только ты, командир, не будь жадным, с нами поделись.

Света инстинктивно прижалась к Калинину.

– Может, я останусь?

– Он так шутит.

Таджик засмеялся.

– Шучу, красавица. Если сама предложишь, я не откажусь, еще и заплачу.

– Я не такая. Что вы себе позволяете?

– Тогда извини. Я понять хотел, узнать. Вижу, что честная, а честных девушек у нас в Таджикистане уважают. Никто пальцем притронуться не посмеет. Садись, – и он похлопал ладонью по лавке между собой и напарником, – тут тебе не троллейбус, чтобы всю дорогу стоять.

Света предложением не воспользовалась, села напротив таджиков и пристегнулась широким брезентовым ремнем. Калинин уже перешел в кабину. Жуков запустил двигатель. Прозвучало разрешение на взлет, самолет сорвался с места и взмыл в небо после короткой разбежки.

Света сидела бледная, она летела на самолете третий раз в жизни. Ей казалось, что «кукурузник» с минуты на минуту развалится от вибрации. А когда машина ухнула в воздушную яму, то девушка, не выдержав, перекрестилась.

Таджики смотрели на нее, не скрывая улыбок, обидных и плотоядных.

– Красавица, – таджик кричал, чтобы перекрыть гул двигателя, – если страшно, то выпей. – И он вытащил из кармашка сумки блестящую плоскую флягу.

Света замотала головой, ее и без выпивки мутило. Таджик с фляжкой перебрался через картонные ящики, сел рядом с девушкой, отхлебнул глоток.

– Страшно? – прокричал он ей в самое ухо.

– Нет, – в глазах у Светы застыл ужас.

– Врешь. Ты, чтобы не бояться, рассказывай, говори, болтай.

Света с благодарностью посмотрела на таджика. Если раньше она боялась не только полета, но и своих новых спутников, то теперь ей стало легче оттого, что рядом живая душа. В распахнутой дверце кабины показалось лицо Калинина. Он и Света встретились взглядами. Убедившись, что пассажирку никто не обижает, Иван надел наушники с лингафоном:

– Петруха, ты еще не проклинаешь меня за новую работу?

– Мне по хрену, что мы везем в картонных ящиках. Хороших денег за честную работу не платят, – Жуков нервно хохотнул.

– И я стараюсь не думать. А если нас проверят?

– Серьезные дела без солидной «крыши» не делаются, запомни. У них все договорено, где надо – подмазано, схвачено.

– Думаешь, наркотики?

– Я не думаю об этом и тебе не советую. Раз написано – «сода», сода в ящиках и лежит. Нам платят деньги за полет, а не за размышления на отвлеченные темы. Я уже давно подумывал, куда бы податься, согласен был и в Африку оружие возить, да никто мне не предлагал.