Следующий в очереди

— Говори тише, ладно? Не знаю, чего он хочет, но у меня такое чувство, что именно этого.

Кейт переводит взгляд на Сэма. Указывая пальцем между нами двумя, она говорит:

— Это для меня имеет смысл. — Затем она тыкает в мой телефон. — Это — нет.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю, широко раскрыв умоляющие глаза, и машу ей телефоном. — Это то, над чем я так усердно стараюсь. Вот почему последние несколько недель я провела в Боулдере, ведя себя как дикарка из леса.

Она делает большой глоток, прихватив кубик льда, громко хрустит им в явном волнении. В то же время Сэм смотрит на меня с легким намеком на улыбку, которая, я думаю, очевидна только мне, но я вижу, что Кейт тоже ее заметила.

Она наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Сексуальная химия с первого взгляда, Медвежонок Мэгги.

— Заткнись, Кейт, — шепчу я и борюсь с желанием столкнуть ее со стула.

Приносят напитки, и меня чуть не выворачивает, когда я делаю глоток «Гиннесса». Он вязкий, как грязь, не могу поверить, что люди пьют это дерьмо. Сэм, нахмурив брови, смотрит на меня поверх своего пива. Из-за боязни, что он спросит меня про выпивку ни с того ни с сего выпаливаю:

— Я не ем хлебную горбушку, потому что, когда мы были детьми, Майлс говорил мне, что это человеческие попки.

Кейт издает смешок, забрызгивая маргаритой весь стол.

— Что, прости? — спрашивает она, вытирая капли с подбородка.

— Ага, — подтверждаю, отрывисто кивая. — Я не могу их есть, потому что думаю только о попах. Здесь нет никакой логики, потому что я прекрасно знаю, как делается хлеб, и что для него не требуется человеческой плоти в качестве ингредиента, но каждый раз, когда я покупаю буханку хлеба, первое, что я делаю, это выбрасываю горбушки, чтобы не смотреть на них.

Майлс моргает в ответ на мои откровения, словно я идиотка, а Сэм изо всех сил старается не рассмеяться, отчего выглядит еще сексуальнее.

Кейт не выдерживает и неудержимо хохочет.

— Держи, Мэг, думаю, тебе стоит попробовать, — она пододвигает ко мне свой бокал.

Наклонившись, делаю укрепляющий глоток, чертовски надеясь, что он успокоит мои нервы. Почему я сейчас веду себя так глупо? На кончике языка вертится история о том, как я измазала гелем для волос нашу собаку и сказала Майлсу, что это она так вспотела... и это тоже не очень хорошая история!

Мои глаза встречаются с Сэмом, и он, кажется, совершенно сбит с толку моим поведением. Что же, пусть присоединяется к клубу, потому что я тоже в замешательстве.

Кейт встает из-за стола, отвлекая нас.

— Майлс, пошли к фургону с тако… умираю с голоду.

Майлс смотрит на меня.

— Мэг, что будешь?

Я хватаю со стола меню.

— Пока не знаю. Вы, ребята, идите. Это пиво похоже на пудинг, так что я не очень голодна.

Майлс обнимает Кейт, хмурясь от такого ответа.

— Сэм, ты идешь?

— Я еще посмотрю меню, — отвечает он с полуулыбкой, от которой у меня дрожат ноги. Я очень хочу, чтобы он перестал так делать.

Как только они уходят, я тяжело выдыхаю и опускаю руки на стол, прижимаясь лбом к прохладной деревянной поверхности.

— Ты ведешь себя как буйнопомешанная, — говорит Сэм, и я краем глаза вижу, как он подносит бутылку пива к губам.

Я вскидываю голову.

— Это я веду себя как буйнопомешанная? Это ты ведешь себя как буйнопомешанный!

— С чего это я буйнопомешанный? — спрашивает он, наклоняя ко мне голову. — Я просто пью пиво с друзьями.

— Ты ведешь себя как бойфренд! — восклицаю я.

— Черта с два! — Вены на его шее выпирают, и, будь я проклята, если они не сексуальны. — Я даже не знаю, как ведет себя бойфренд. Я просто... обращаюсь с тобой как с человеком.

— Ну, тебе следовало бы обращаться со мной как с незнакомым человеком, — хмыкаю и снова пытаюсь допить пиво. От одного запаха меня передергивает, и я ставлю его обратно. — Ты должен перестать быть таким милым.

— Я мил к незнакомым людям. — Он качает головой и отворачивается, от явного волнения на его челюсти сексуально дергается мышца.

От его слов сердце пускается в галоп, потому что, черт возьми, держу пари, он мил к незнакомым людям. А я сейчас веду себя как засранка. Перегнувшись через стол, я говорю, понизив голос:

— Прости, Сэм. Не хочу вести себя как стерва. Я просто нервничаю, находясь рядом с тобой и братом.

— Так попробуй остыть, — рявкает он в ответ и делает еще глоток пива.

Я скрещиваю руки на груди, раздраженная его требованием, потому что он ведет себя так, будто не поступает неправильно в нашей ситуации.

— Ну, знаешь ли, ты не очень-то помогаешь делу.

Вскинув брови, он тыкает себя в грудь.

— Что, черт возьми, я делаю не так?

Я закатываю глаза.

— Эта твоя фишка с застенчивой улыбкой, перестань так делать.

— Что еще за фишка с застенчивой улыбкой?

— Ты иногда отворачиваешься, когда улыбаешься, потому что не хочешь, чтобы люди видели. Это действительно чертовски мило, и когда ты так делаешь, я немного теряю сознание, а я не могу терять сознание перед братом.

— Теряешь сознание? — спрашивает он, снова изображая раздражающую застенчивую улыбку.

— Вот! — заявляю я, обвиняюще тыча пальцем прямо в его сексуальный рот. — Не делай так. И пока мы здесь, не втягивай нижнюю губу. Это напоминает мне принца Гарри на его свадьбе, и со мной кое-что происходит. — В конце фразы мой голос становится низким, будто я изображаю Бэйна из «Бэтмена», и Сэм не может сдержаться и смеется надо мной. Я бы тоже посмеялась. Я веду себя как чертова психопатка.

— А сама-то? — рявкает он, как только приходит в себя.

Я широко распахиваю глаза.

— А что я?

— Если я не могу делать что-то, то определенно есть то, чего не можешь делать ты.

— Например.

— Например... не болтать. — Он наклоняется ближе, и когда кладет локти на стол, его рубашка плотно облегает бицепсы. — Когда ты болтаешь, в твоем взгляде мелькает такая чертовщинка, от которой, клянусь, синева твоих глаз становятся еще ярче. Это отвлекает.

— Ладно, я постараюсь не болтать лишнего. — Я пожимаю плечами.