Слезы на камнях

Йрк занес над ним огромную когтистую лапу… И вновь остановился:

"Почему ты не защищаешься? Богу солнца достаточно пошевелить пальцем, чтобы уничтожить обезумевшего зверя!" "Я не могу", – он смотрел на него, не мигая, в душе восхищаясь красотой и могуществом дракона. То чувство, которое он испытал, увидев странника небес впервые, не ослабело со временем, теперь же, спустя столь долгую, как даже казалось – вечную разлуку, стало еще сильнее.

"Ты… – дракон отвел голову назад, остановил лапу, которая уже была готова раздавить маленькое, словно жучок, существо, – ты сказал неправду. Но не тогда, когда говорил, что мой друг, а когда назвал себя… Ты – не Шамаш…Ты…" "Нет, Йрк, – прервал его бог солнца. Хрипло вздохнув, он закрыл глаза. Он устал.

Страшно устал. В какое-то мгновение, отрешившись ото всего остального, впервые, наверное, за все то время, что прошло с мгновения, когда он оказался в этом мире, он подумал о себе, не о других, и ему страшно захотелось уйти. Покинуть землю, которая, как никакая другая, была полна бед и испытаний… Губы продолжали шептать: – Никто в крае снежной пустыни не называет меня иначе. Для всех здесь я Шамаш".

"Но эта ложь! – в глазах дракона вспыхнула злость, рожденная как непониманием, так и природным, врожденном неприятием обмана, свойственной крылатым гигантам. – Как можешь ты называть себя чужим именем! Нет лжи большей, чем та, когда выдают себя за другого, стремясь завладеть его судьбой!" "Я знаю… Я не хотел этого… Но раз так случилось, какая разница, по моей воле или против нее. Так что… – он на миг сжал посеревшие губы. – Если ты хочешь убить меня – сделай это. Если нет – прости".

"За обман? "

"За то, что оставил тебя." "Мне помогли… – ярость медленно начала покидать дух дракона. Он стал успокаиваться, задумался, погрустнел… – Скажи, ты верил, что я смогу тебя убить? После всего, что ты сделал для меня? После того, что случилось с нами обоими?" "За то время, что мы не виделись, много всего произошло. Я изменился. Ты стал другим".

"Да… – в глазах дракона плавилась грусть. – Другим… Прежде я никогда бы не напал на тебя… Но теперь… Это случилось. Я и сам не знаю, как…" "Ярость не любит объяснений".

"Не ярость… Не только она… Воспоминания тоже… Они ослепляют, возвращаясь не целиком, а по частям. И так внезапно… Нужно время, чтобы вспомнить все. Но я вспомнил. Теперь вспомнил. И понял, что на самом деле никогда не держал на тебя обиды за случившееся. В том бою тебе досталось куда сильнее, чем мне… Я рад, что ты выжил, что мы встретились. И, все же… То, что я сделал… Это не простительно. Я напал на тебя. Я ведь действительно хотел тебя убить! Был готов сделать это! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Смогу ли я заслужить…" "Как может не простить тот, кто сам ждет прощения?" "Странно это все, – задумчиво молвил дракон, – прощать… ненавидеть… – он прижал голову к земле, скосил глаза, не спуская взгляда с друга. – Как я мог ненавидеть тебя? Ведь это же ты. И не важно, как называют тебя в этом мире…

Если хочешь, я тоже буду называть тебя Шамашем… – наверное, все же это была не такая уж большая ложь, а, может, и не ложь вообще. Во всяком случае, в этом мире.

– Тебе плохо? – вдруг, заметив гримасу боли, скользнувшую по лицу друга, встрепенулся дракон. – Я…" "Все в порядке, – стремясь успокоить крылатого странника, не позволяя ему ни на мгновение ощутить себя виноватым в том, что случилось, он, прижав правую руку к груди, унимая боль, оперся левой о снежную корку, приподнимаясь. Уже сидя, он продолжал: – Йрк, что происходит в том городе?" "В который я прилетаю каждое полнолуние?" "А есть другой?" "Да. Тот, куда я улетаю из первого. Вон он", – дракон чуть качнул головой, указывая на нечто за спиной Шамаша.

Обернувшись, тот увидел искрившиеся в лучах луны высокие ледяные стены, зеркальные башни, увенчанные тончайшими иглами-шпилями, увенчанными искрами звезд.

В этом хрустальном замке был свет, однако, заключенный в темницу льда, он лишь светил, но не грел, казался отрешенным и безликим.

– Если в этом городе когда-то и теплилась жизнь, то очень давно, – паром сорвались с губ слова.

"Не все ли равно, мертв он сейчас или жив? Важно не настоящее, лишь то, что было и будет".

Бог солнца перевел взгляд на дракона. Он давно перестал удивляться мудрости странника небес, языком которого слишком часто говорили свышние. К тому же, с некоторых пор ему и самому стало казаться, что настоящее – не более чем звено, соединяющее воедино цепь времен, лестница, поднимающая с этажа минувшего в башню грядущего.

"Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе обо всем с самого начала или только о самом главном?"-не спуская с него напряженного взгляда немигавших золото-лунных глаз, спросил дракон.

"Если это не тот случай, когда важны подробности…" "Нет, – с явным облегчением вздохнул дракон. Однако уже через мгновение у него в глазах зажглась доля сожаления: -Ты не думай: я бы с радостью проговорил с тобой и целый год, рассказывая о том, что пришлось пережить мне, узнавая, как складывался твой путь, но…" "Но сейчас для этого не лучшее время", – понимающе кивнул Шамаш.

"Да…" – тяжело вздохнув, печально подтвердил Йрк.

– Не грусти, – подбадривая его, прошептал бог солнца. Мысленной рукой-невидимкой он коснулся головы гигантского зверя, почесал мягкую кожицу на том месте, где подбородок переходил в шею. Тот, довольный, закатил глаза, заурчал:

"Ладно… Ведь у нас еще будет время для того, чтобы все рассказать друг другу?" "Конечно. Впереди целая вечность. Я сделаю так, чтобы ты смог найти меня, когда захочешь".

"Как в старые добрые времена… – казалось, что дракон улыбается, и, все же, в этой улыбке была доля грусти. – Жаль, что нельзя вернуться назад…!" – однако, все же, в его глазах брезжила надежда, но…

"Увы…" – разбилась она о тяжелый вздох Шамаша, который сам мечтал вернуться в прежний мир. Нет, не навсегда. Для этого он уже был слишком крепко связан с землей снежной пустыни множеством обетов и предвидений. Но на время, пусть хотя бы на один день, один час, один миг, лишь чтобы взглянуть, как там обстоят дела, убедиться, что все в порядке. Во всяком случае, насколько это возможно, просто увидеть те места, тех людей, которые были когда-то всей его жизнью.

"Я… Я думал, что, может быть… – дракон мотнул головой. – Прости. Я понимаю: мы попали сюда не по твоей воле, даже не по твоему желанию. Это я попросил свышних о великой милости, но просто… Теперь, когда я все вспомнил… Мне стало страшно одиноко. Все мои родственники… Да что там, все, подобные мне, остались где-то неимоверно, недостижимо далеко. И я подумал… Ведь тебе дано очень многое. Может быть, ты сможешь отыскать дорогу назад?" "Нет".

"Нет? Значит, ее нет…" – его взгляд стал таким несчастно-потерянным, что Шамаш, не выдержав, проговорил:

"Не отчаивайся. Возможно, дорога между мирами и существует. Просто она не в прошлом, а где-то в будущем".

"Ты думаешь, мы еще сможем…" – дух зверя воспрял, в глазах-лунах загорелась заря надежды.

"Мне бы очень хотелось верить в это".

"Да-а…" – протянул Йрк, глаза его подернулись дымкой-поволокой, словно внутренне он уже был в том времени, о котором теперь будет мечтать каждое мгновение. Но уже через несколько мгновений, вспомнив, он, отстранившись от грез, возвратился в реальность, чтобы, виновато глянув на Шамаша, шепнуть: "Прости. Я так и не ответил на твой вопрос. Дело в том, что… Я так сильно, так страстно хотел спросить… Узнать, возможно ли… Ну, вернуться…" "Я понимаю", – собеседник не торопил его. Он шевельнулся, чуть повернулся, устраиваясь поудобнее. Во всяком случае, насколько это было возможно на жестком колючем снегу.