Слезы на камнях

– Можно?

– Конечно, малыш, – голос Шамаша прозвучал, как ей казалось, возле самого уха. – Заходи.

Бог солнца сидел подле края повозки, словно ожидая гостя. Однако же, как поняла Мати, едва взглянув на него, этим гостем была не она.

– Что-то должно случится? – памятуя вчерашний разговор, девушка насторожилась, сжалась, старательно прислушиваясь к своим чувствам, пытаясь различить среди множества голосом сомнений, опасений и фантазий тот, что принадлежал бы ее дару.

Губ небожителя коснулась улыбка. Он поднял на нее взгляд, собираясь ответить…

Но не успел сказать ни слова: полог затрепетал от порыва ветра, на крыльях которого в повозку запрыгнули два больших золотых волка.

– Шуши! – едва увидев свою подружку, вскрикнула Мати, в то же мгновение забыв обо всем остальном.

Девушка бросилась к ней, обхватила руками за шею, что было силы прижимая волчицу к себе:

– Ты вернулась! – она была счастлива, как никогда прежде.

"Разумеется, вернулась! – проворчала та. Однако же Шуллат не стала отстраняться от караванщицы, наоборот, приникла к ней, наслаждаясь лаской и впитывая в себя ее тепло. – Здесь мой дом. Куда еще мне идти? И вообще, – она повернула голову, устремив пристальный взгляд зеленых настороженных глаз на подругу, – когда мне в следующий раз придет в голову идея убежать от тебя, возьми меня за хвост и держи, не отпуская… Нет, – спустя мгновение, она, недовольная своей мыслью, мотнула головой, – я сильная. Если я заупрямлюсь, разозлюсь, ты не сможешь удержать меня.

Так что, лучше возьми веревку и привяжи покрепче к повозке, как упрямого рогача, ладно?

– Ладно, – Мати беззаботно рассмеялась, – конечно, – она ткнулась носом в ее показавшуюся вдруг удивительно мягкую, нежную шкуру, – теперь я буду водить тебя на поводке!

"Ну уж нет!" – возмутилась Шуллат, но ее возмущение казалось наигранным. В этот миг ей было все равно. Лучше уж на поводке любимого человека, чем на свободе в окружении совершенно чужих сородичей. Всякий раз, когда она вспоминала о том, что случилось, боль в ее глазах вспыхивала с все новой и новой силой. Но Мати не видела этого. Для нее главным было не то, что прошло, а что осталось: Шуши была с ней. О чем еще она могла мечтать?

"Что произошло?" – глядя на них, спросил Шамаш Хана, который, на брюхе подпол к своему хозяину и замер рядом, не спуская с него виноватого взгляда несчастных рыжих глаз.

"Мы встретили стаю".

"И что же? – бровь бога солнца чуть приподнялась. – Разве вы не этого хотели, не к этому стремились?" "Да".

"Но мы хотели, чтобы дальше все сложилось совсем иначе! – услышав, о чем они говорят, вскинулась волчица, которая никак не могла справиться со сжимавшей ее сердце железной челюстью острых зубов обидой. – Они… они прогнали нас прочь!" – в ее глазах зажглись слезы боли.

– Ах ты моя несчастная! – Мати погладила Шуллат по голове, стала осторожно почесывать лоб, стараясь успокоить подругу. Та тотчас повернулась к девушке, обнюхав ей лицо, лизнула в щеку, всем своим видом показывая, как она любит свою маленькую подругу и говоря, что никогда, никогда больше не покинет ее ни на мгновение.

"Да, хозяин, – волчица тяжело вздохнула, глядя на бога солнца своими лучистыми рыжими глазами, – не все столь великодушны, как Ты. Другие… – мотнув головой, она отвернулась в сторону, не желая, чтобы бог солнца, заглянув ей в глаза, увидел те чувства, что властвовали сердцем волчицы, ожесточая его, заставляя в слепой ярости раздувать губы. – И это наши сородичи!" – вот только обида, нараставшая все это время, была уже столь сильна, что Шуллат была не в силах скрывать ее, как волчице, боявшейся, что бог солнца воспримет все на свой счет, не стремилась утаить ее.

"Они хотели как лучше, – качнул головой Шамаш, прекрасно понимая, что двигало стаей, – считали, что вы должны вернуться в караван, в котором выросли".

"Да, – это Шуши было ясно, с этим она и не думала спорить, когда дело было совсем в другом, – но это должно было быть наше решение, наше! Почему они приняли его за нас, почему даже не спросили…!" "Сестра!" – осуждающе глянул на нее Хан, пытаясь урезонить, но волчица уже не могла остановиться. Она продолжала словно на одном дыхании:

"Они даже не советовали, не убеждали, нет! Пока не знали, кто мы – принимали, а когда поняли… Просто приказали, угрожая… Они не оставили нам права выбора пути!" Шамаш молчал, не зная, чем возразить. Конечно, волчица была права. Да и просила она не так уж о многом, к тому же, о том, что никто не мог, не имел права решать за нее – возможности идти той дорогой, которой она сама хотела.

– Шуллат, – он подвинулся к ней поближе, вытянул вперед руку, погладив клиновидную рыжую голову. – Успокойся. Хочешь, я поговорю с ними или с другой стаей, чтобы они приняли вас в семью?

"Нет! – испуганно взвизгнула волчица. – Нет, хозяин, не надо! Я не хочу уходить, я хочу остаться! С Тобой, с Мати, – она чуть повернула голову, чтобы взглянуть на подругу, которая, услышав слова повелителя небес, покрепче прижалась к Шуши, боясь, что как только она отпустит волчицу, та исчезнет навсегда. – Просто…-в ее глазах была мольба понять и простить. – Просто мне…-она взглянула на брата, ища его поддержки. – Нам хотелось быть не просто слугами, которые могут лишь подчиняться всегда и во всем, но… – волчица подняла глаза на бога солнца. – Но и помощниками…друзьями", – робко добавила она, а потом сжалась, боясь, что эти дерзкие речи разозлят великого бога. Кто она, чтобы так говорить с небожителем, со своим повелителем?

Шуллат не сводила взгляда с хозяина, ожидая, что тот скажет. Ее дыхание было неровным, бока нервно подрагивали, лапы беспокойно царапали одеяло, покрывавшее днище повозки.

– Вы и есть друзья, – Шамаш улыбнулся ей, стремясь вложить в слова, голос как можно дольше тепла.

– Конечно друзья! – воскликнула Мати, которой даже стало немного обидно, что Шуллат усомнилась в искренности ее чувств. – Разве мы когда-нибудь относились к вам иначе?

"Нет, но…" – теперь Шуши не знала, чем возразить. Как она могла объяснить, что чувства зверя – иные, не такие, как у человека, что они сами собой расползаются, теряя очертания и распространяясь не только на тех, кто стал причиной обиды, но и остальных. Это происходило невольно, не зависело от желания, и…

Виновато поглядывая то на Шамаша, то на Мати, она осторожно лизнула руку бога солнца, затем щеку девушки, извиняясь перед ними.

– Все хорошо, Шуллат, – успокаивая волчицу, Шамаш вновь положил ладонь ей на голову, делясь своим теплом, снимая напряжение и нервозность. – Я хочу, чтобы ты знала… И ты тоже, Ханиш, – он опустил вторую руку на голову волка. – Никто никогда не отнимет у вас свободы – права идти туда, куда зовет вас дух и делать то, что хочет ваше сердце. Если таковым будет ваше желание, я помогу вам найти родную стаю, ту, чей вожак три года назад отдавая вас мне на попечение просил оставить за вами право выбора пути. Он примет вас…

– Шамаш… – Мати болезненно поморщилась.

– Так надо, девочка, – остановил он караванщицу. – Если тебе нужна подруга, не рабыня, ты должна освободить ее.

"Хозяин, но мы не хотим уходить!" – две пары рыжих глаз смотрели на него со страхом и мольбой позволить остаться.

– Разве я гоню вас? – Шамаш качнул головой. – Нет! Моя дорога будет вашей до тех пор, пока вы сами пожелаете идти по ней. Но решение должно приниматься свободно, а не от безнадежности. Ведь нельзя выбирать, когда выбирать не из чего, верно?