Слишком много женщин (сборник)
Шрифт:
– Ты сможешь вернуться утром в понедельник, Сол, и отправиться в центр вместе с Арчи. А прямо сейчас… пойдем со мной в оранжерею. Хочу кое-что тебе посоветовать.
Они оба вышли: Сол направился к лестнице, Вульф – к своему лифту. Это напомнило мне, что я здорово запустил картотеку, куда вношу данные о всходах и цветении, а потому я открыл ящик стола и погрузился в разбор памяток от Теодора.
Глава двадцать четвертая
Положение с нехваткой сна тоже следовало выправить, и я наверстал упущенное в ту же субботнюю ночь. Но не настолько, как вообразил Вульф. Вскоре после того, как они с Солом удалились на крышу, мозг сообщил мне, что слишком взвинчен, чтобы заниматься
Сержант Пэрли Стеббинс посчитал, что те несколько часов, пока я исполнял важную роль «последнего, кто видел убитого живым», не позволяют мне держать руку на пульсе следствия. Однако в участке меня терпели достаточно долго, чтобы я успел понять: оно не сильно продвинулось.
Конечно, кое-кто в полиции с радостью ухватился за шанс расколоть меня. Им было страшно интересно, откуда Вульф прознал, что Нейлор сел в такси на Пятьдесят третьей улице. Не кривя душой, я снова и снова повторял им, что ни при чем. Водителя такси еще не изловили, хотя номер машины, разумеется, привел полицию точно по адресу. Подвозивший Нейлора шофер уехал в Коннектикут на рыбалку, и за ним уже отправили людей. Оставалось уповать, что полицейские не застанут таксиста за прогулками вдоль берега речки в компании с Эстер Ливси.
Как раз из-за нее Вульф решил, что я лег спать раньше, чем на самом деле. В субботние вечера я зачастую вожу дам на хоккей и баскетбол, даже на боксерские матчи в Мэдисон-сквер-гарден, но в ту субботу все было иначе. После ужина я немного поработал в кабинете, а затем объявил, что хочу спать. Прихватив пончики, ежевичный джем и кувшин молока, я поднялся к себе, уселся в кресло и, ни в чем себе не отказывая, погрузился в раздумья.
Данное Солом описание одежды (в частности, темно-коричневой шляпки с приколотым к ней белым матерчатым цветком) не оставляло места для сомнений. Мне было ясно как день, что Нейлор бродил по городу именно с Эстер Ливси. Не хочу сказать, что она меня приворожила, но когда девушка гладит мужчину по голове, тот обязан ради нее хотя бы пальцем шевельнуть. К тому же не часто бывает, чтобы у тебя с первого взгляда на девушку, с первой минуты знакомства возникло убеждение, будто только ты один на всей планете понимаешь, до чего же она хороша. И над этим тоже стоило как следует поразмыслить.
Я посчитал, что мисс Ливси следует предоставить шанс очистить свою репутацию (если пятна на ней поддаются выведению), но догадывался, чем это обернется, если мы выдадим ее Кремеру и его громилам. Даже если, прогуливаясь с Нейлором, она обсуждала частные вопросы, никак не связанные с тем, что ему готовила судьба, все попытки сохранить содержание их бесед в тайне не приведут ни к чему, кроме непрерывных, круглосуточных препирательств со сменяющими друг друга грубиянами, которые не имеют привычки снимать шляпу перед дамой.
Вот я и удалился к себе прикинуть, не стоит ли мне смотаться на машине в Уэстпорт и перемолвиться словечком с мисс Ливси. В итоге от этой идеи я отказался, разделся и лег спать. Если бы в результате моих усилий что-то пошло не так, таскать из огня каштаны вынужден был бы Вульф, а не я.
На следующее, воскресное, утро, когда я на кухне заканчивал завтрак, наслаждаясь последними глоточками из второй чашки кофе и читая газету, в дверь позвонили. Фриц пошел открывать. В прихожей послышался женский голос. Я отбросил газету и вышел взглянуть, кто к нам пожаловал.
– Тут пришла одна леди, Арчи, – сообщил мне Фриц.
– Ага, всякий раз на это уповаю. Приветик!
В прихожей стояла Роза Бендини, она же миссис Энтони, до дрожи в коленях чем-то напуганная, если я хоть что-то смыслю в чужих эмоциях.
Подойдя ко мне, она практически потребовала:
– Бога ради, обними меня!
Будь мы одни, я не воспринял бы этот приказ за фамильярность, но Фриц еще не успел свернуть в кухню, а он (на
свой швейцарско-французский манер) умеет быть весьма едким насмешником. Поэтому я пытался отстранить и приструнить Розу, а та продолжала издавать жалобные звуки – возможно, даже слова – и не теряла решимости повиснуть на моей шее.Ситуация сложилась неловкая. Фриц принял на себя роль стороннего наблюдателя, Роза не понижала голоса, мы оба стояли у подножия лестницы, а Вульф завтракал в собственной комнате этажом выше. В общем, я подхватил ее на руки, занес в кабинет, разместил в красном кожаном кресле и заметил самым официальным тоном:
– Ты будто сбежала из-под стражи, и погоня уже близка. Твой муж остался на крыльце?
– Мой муж? – Она скользнула вперед, на самый край подушки. – А он здесь?
– Не знаю, потому и спрашиваю. Не вставай с кресла. Тем вечером, когда ты от меня сбежала, я сбил его с ног и вправил ему мозги. – Мне показалось, разговоры о прошлом вернут ее в чувство и хоть немного успокоят. – Вы виделись с тех пор?
На вопрос она не ответила. Похоже, муж был наименьшей из ее проблем. Но она заскользила назад и вскоре уже сидела в кресле, а не на корточках. Едва слышно она пожаловалась:
– Меня преследует полиция!
– Я застрелю первых шестерых, а прочих закидаю камнями. Они сильно отстали?
Роза Бендини вскочила с кресла и придвинулась вплотную (прежде, чем я успел опомниться), чтобы вторично потребовать объятий. Подчиниться было проще, чем затевать спор. Я обхватил ее и держал, а она, стремясь сделать наш контакт полноценным, сцепила пальцы на моем загривке и обвернулась вокруг меня всем телом.
Мне и прежде случалось так обниматься, и с течением времени мои партнерши принимались мелко дрожать, но на сей раз вышло наоборот. Дрожь мало-помалу оставила Розу, и вскоре она уже стояла спокойно, теплая и неподвижная, уткнув лицо сбоку в мою шею, которую я ради нее старался не напрягать.
Наконец она приподняла лицо, чтобы шепнуть мне на ухо:
– Я так испугалась, что чуть не бросилась с моста. Сколько себя помню, я всегда боялась полицейских… Наверное, из-за того, что они пришли и арестовали моего брата, когда я была совсем маленькой. – От меня она и на дюйм не отодвинулась. – Когда я пришла домой, консьержка и Изабель… девушка, что живет напротив… Когда они сказали, что полиция приходила уже трижды и может вернуться с минуты на минуту… Нет-нет, обними меня крепче, пусть мне будет трудно дышать… Я даже не стала заходить в комнату, сразу удрала оттуда. Я бежала к подземке, сама не знаю куда, но когда села в вагон, направлявшийся из центра, то вспомнила о Ниро Вульфе, а потому сошла на Тридцать третьей улице и поспешила сюда, чтобы встретиться с ним. И здесь оказался ты! Как это могло случиться? Теперь ты просто обязан поцеловать меня.
Мои объятия были достаточно крепкими, чтобы не дать ей сменить позу.
– До полудня я никого не целую, если мы не завтракали вместе. Значит, ты только сейчас вернулась домой?
– Да. Тогда давай позавтракаем. Ох, а я знаю, как ты здесь оказался! Та статья в газете! Тебя зовут Арчи Гудвин, и ты – блестящий помощник Ниро Вульфа!
– Верно. Ты с такой неохотой направлялась в этот дом – и посмотри на себя теперь. Где ты провела прошлую и позапрошлую ночь и весь день между ними?
Вместо ответа она куснула меня за шею. Я ойкнул.
– Как раз сюда твой муж успел меня ударить, пока я не одержал верх. Где ты была?
Она поцеловала только что укушенное место.
– Перестань, девочка, – рассудительно произнес я. – Копы все равно вытрясут из тебя всю правду, так что можешь пока поупражняться.
Это было ошибкой. Она снова затряслась мелкой дрожью. Я сжал Розу, едва не выдавив из нее весь воздух, и авторитетно заявил:
– Я прохожу сквозь заслоны копов, как ветер – вдоль Уолл-стрит, и, вполне возможно, окажусь рядом, когда они зададут тебе тот же вопрос. В любом случае ответ на него мне нужно знать заранее. Где ты была?