Сломанные ангелы

Амели Вонгсават озабоченно встрепенулась:

– Раскопки Вордени не обнаружили этой проблемы?

– Нет, ничего такого. – Выпрямив спину, я сел поудобнее, поймав себя на том, что стараюсь руками ограничить поле для рассуждений. – И кто знает, что за шкалу оценок использовали создатели ворот? Предположим, открыв их, вы себя обнаруживаете. И если вы высокого роста, с крыльями как у летучей мыши – все в порядке. Если же нет – к вам отправляют, скажем… медленнодействующий вирус.

Хэнд фыркнул:

– И что?

– Не знаю. Возможно, он вселяется в вас и сводит с ума. Делает идиотом. Заставляет убивать всех вокруг, уничтожать стеки памяти и подвешивать трупы в рыболовных сетях. Не знаю.

Тут я заметил, с каким выражением уставились на меня Хэнд и Вонгсават.

– Хорошо, понимаю. Это я к примеру. Но представь: недалеко от нас сам по себе гуляет «наноконструктор», постепенно эволюционирующий в боевую машину. Его придумали мы. Раса людей. Раса, находящаяся – по самым оптимистичным оценкам – на несколько тысяч лет позади марсиан. Представляете, что за системы могли предусмотреть для защиты ворот их создатели?

– Знаешь, Ковач, тяжело абстрагироваться от коммерции, но еще труднее поверить в то, что защитная система наносит свой удар через год. То есть я не стал бы покупать такую систему. И это я – пещерный в сравнении с марсианами человек. Полагаю, гипертехнологии прежде всего означают гиперэффективность.

– Ты впрямь из пещеры, Хэнд. Видишь все с одной позиции: с точки зрения выгоды. Система, чтобы быть эффективной, не должна создавать прибыль. Система должна элементарно работать. Особенно предназначенная для боя. Взгляни в окно: что осталось от Заубервилля? Где здесь прибыль?

Хэнд недоуменно пожал плечами:

– Спроси Кемпа, это его рук дело.

– Ладно, думай сам. Но пять или шесть столетий назад подобное оружие не могло принести никакой пользы, кроме устрашения. Атомная дубина служила фактором сдерживания. Это сейчас мы бросаем бомбы там и тут, словно игрушки. Мы знаем, как потом очистить территорию, имеем эффективные стратегии. Теперь для сдерживания агрессора требуются иные средства – например, генетическое оружие или нанобы. Это все мы. И вот куда мы пришли. Напрашивается предположение, что марсиане сталкивались с аналогичными проблемами. Если вели войны. А что было фактором сдерживания?

– Нечто, превращающее людей в маньяков-самоубийц? – Хэнд был настроен скептически. – Спустя год? Да ладно тебе.

– А что, если это невозможно остановить? – спокойно возразил я.

Стало очень тихо. По очереди взглянув на обоих собеседников, я утвердительно кивнул:

– Представим себе: нечто прибывает к нам через гиперпространственный канал, например, ворота, и забирается в мозг человека, изменяя мотивы его поведения. Что, если со временем будут инфицированы все, кто находится по эту сторону ворот? Не имеет значения скорость, с которой идет процесс. Итог – гибель всех обитателей планеты.

– Можно эваку… – Хэнд осекся на полуслове.

– Эвакуация лишь распространяет заразу дальше. Остается изолировать пораженную планету, наблюдая за наступающим концом света. Возможно, это случится не быстро: например, через поколение или два. Но. Никакой. Ремиссии.

Нас опять укрыла зловещая тишина. Первым заговорил Хэнд:

– Считаешь, произошло нечто вроде этого? Здесь, на Санкции IV? Поведенческий вирус?

– Тогда эта война получит разумное объяснение, – внятно произнесла Вонгсават. И мы расхохотались – непонятно почему.

Напряжение спало.

Вонгсават откопала в аварийном комплекте пилотской кабины две кислородные маски, и мы с Хэндом отправились проверять отсеки. После вскрытия защиты на оставшихся восьми баллонах пришлось отойти назад.

Три оказались необратимо изъеденными. Четвертый – отчасти поврежден. Похоже, химическая бомба сработала не так, как было задумано, и выбросила лишь четверть своего содержимого. Мы нашли даже кусок от корпуса, опознав в нем средство из арсенала самой «Нагини».

Вашу мать…

Все пропало.

Потеряна треть запаса антирадиационных препаратов.

И программное обеспечение нашего отхода.

Кончено. Все в мусор.

Остался один работающий маяк.

Возвратившись, мы сняли маски, не говоря ни слова, расселись по сиденьям и погрузились в мысли – каждый в свои. Пришло в голову, что наша группа, оказавшаяся в Дэнгреке – это баллон высокого давления, защищенный от коррозии лишь умением сражаться и нашими собственными телами. Телами «Маори». Которые сильно проржавели.

– Что собираетесь говорить остальным? – спросила Амели Вонгсават. Ей хотелось знать. Я посмотрел на Хэнда. Он выдержал мой взгляд абсолютно спокойно.

– Вообще-то ничего. Ни полслова. Все останется между нами троими. Поврежденные баллоны списать на аварию.

– Какую аварию? – недоуменно спросила Вонгсават.

– Амели, он прав. – Я смотрел в пространство, пытаясь осмыслить ситуацию. Хотелось увидеть вспышку. Чтобы ответ пришел как внезапное озарение… – Сейчас невыгодно озвучивать такую информацию. Остается дожить до следующего акта. Скажем, произошла утечка мощности. Результат экономии «Мандрагоры». На войне как на войне. Они поверят.

Хэнд даже не улыбнулся. А у меня не было сил его осуждать.

Ржавеем.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Прежде чем приземлиться, Амели Вонгсават включила камеры для наблюдения за колонией нанобов. Запись мы показали в комнате для совещаний.

– Что еще за сети? – спросил кто-то.

Сутъяди до максимума увеличил картинку. Растянувшееся на сотни метров скопление серых нитей шло по низинам полосой в несколько десятков метров, оставаясь вне досягаемости ультравибраторов. Внутри сети наблюдалось движение угловатых созданий, напоминавших четырехногих пауков. Кое-где в глубине этой массы шло довольно активное движение.

– Быстро развивается, – отметил Депре, откусив кусок яблока. – Больше напоминает оборонительную линию.

С ним согласился Хэнд:

– Да. Пока да.

– Отлично. Предлагаю сохранить это состояние.

Крюиксхэнк с воинственным видом оглядела собравшихся.

– Довольно сидеть и смотреть на это безобразие. Пора вытащить одну из наших систем и накрыть нанобов одним залпом.

– Иветта, нападение научит их эффективному противодействию.

Хансен возразил ей, глядя куда-то в сторону. Казалось бы, версию об утечке мощности приняли все члены группы, но Хансен нервно отнесся к новости о том, что у нас остался последний заявочный буй.