Слово Гермионы

— Да, да, — потирает руки Кеттлберн. — Хагрид, отпусти детей, нужно срочно идти в Запретный Лес!

— Погодите, причем тут Запретный Лес? — удивляется Гилдерой. — И как дети одни пойдут в Хогвартс? Вдруг на них нападут? Непременно надо защитить детей!

Гарри и Хагрид почти в открытую ухмыляются над такими «танцами» преподавателя ЗОТИ.

— Но ведь Куроед! — почти приплясывает Кеттлберн. — Это наверняка уникальный экземпляр, а теперь он убежит! Надо срочно идти, пока он не сбежал!

— Дети важнее! — напыщенно отвечает Гилдерой, заворачиваясь в бирюзовую мантию. — Особенно, если это знаменитый Гарри Поттер!

— Гилдерой!!! Вы же обещали мне помочь! — рвет волосы на голове Кеттлберн. — Вы говорили, что сталкивались с Куроедом в своих путешествиях!

— Детям грозит опасность! Ни в одном из своих странствий я не бросал детей в опасности! Как бы это ни было рискованно, но я кидался на помощь, гордо и отважно встречая опасностью грудью! — и Локхарт старательно выпячивает грудь, показывая, какой он мега-защитник.

Театр недоученных актеров, йоптель. Как будто роли играют, и настолько фальшиво, что хочется закидать помидорами. Но нельзя, они ж преподаватели, едрить их всех за ногу! Блин, надо было в другой день пойти в гости к Хагриду, без всех этих Куроедов, дохлых петухов, пьяных преподавателей и прочего дурдома. Пусть бы без меня разбирались, а то голова уже болит от их спектакля.

Но все это продолжается еще минут пятнадцать, пока Хагрид не поступает, как истинный лесник из анекдота. В смысле, встает и всех разгоняет. Гарри и Джинни отправляются в Хогвартс, и Локхарт увязывается за ними. Кеттлберн убегает в Запретный Лес, караулить Куроеда. Хагрид составляет ему компанию, а я лезу в бочку. В буквальном смысле, ага. Вначале приходится ломать лед, но дело того стоит.

Хочется смыть с себя всю эту фальшь и наигранность чужого спектакля.

После заплыва в бочке испытываю сильное облегчение. Ледяная водичка — она того, мозги прочищает и бодрит, даже если всего лишь окунулся на полминуты. Вылезаю освежившийся, бодрый, одеваюсь и ловлю задумчивый взгляд вернувшегося Хагрида.

— Зря я вам рассказал эту историю про Арагога и Тайную Комнату, — изрекает егерь.

— Почему? — изображаю удивление.

— Теперь Гарри будет искать, а там, в Комнате, кто-то ж да сидит. Ты того, Гермиона, береги Гарри, он у нас добрая душа, всем рвется помогать и постоянно в истории попадает.

— Хорошо, Хагрид, — улыбаюсь как можно шире, — обязательно сберегу.

— Как Комнату найдете, меня позовите! Ух, я ему покажу, — потрясает кулаком егерь.

Вот и понимай как хочешь. Останавливаюсь на варианте, что Хагрид хочет выбить глаз василиску.

— Слушай, Хагрид, а можно сходить и посмотреть на то место, где нашли мертвых птиц?

— Тебе-то зачем? — хмурится егерь. — Место как место, ничего там интересного нет.

— Хорошо, Хагрид, как скажешь. Не пойду никуда.

После чего прощаюсь, получая напоследок подмигивание Хагрида, и шлепаю в Хогвартс, размышляя о случившемся. Какой-то хвостик, ниточка, зацепка в услышанном и увиденном есть. Надо записать по памяти и потом, дня через три, еще раз переосмыслить. Не хочет Хагрид туда никого пускать, значит, не пойду. Все равно птицы кончились и злодей не вернется. Будем считать, что раз уж ему хватило ума не оставлять следов при похищении, то и на месте убийства следов не оставил. Вот только все равно не пойму, нахрена было по одной тягать куриц и петухов?!

Хогвартс, кабинет директора

Кеттлберн (возбужденно): Ваш Гилдерой Локхарт обманул! Обещал помочь в поимке Куроеда, а на самом деле ничего делать не стал! Только время мое потратил, а ведь Куроед мог за это время убежать!

Дамблдор (мягко): Никуда ваше существо не денется. Думаю, мы закажем еще партию петухов и куриц для этого чудища, и успешно его поймаем.

Кеттлберн: О, спасибо, директор! Я знал, знал, что вы поймете и поддержите!

Преподаватель УЗМС удаляется, издавая восторженные восклицания. Директор и зельевар переглядываются.

Снейп: Трудно сказать.

Дамблдор (нетерпеливо): Но что-то же можно сказать, Северус?

Снейп: Да, можно. Одержимость профессора нарастает, и месяца через полтора он будет сутки напролет бегать по Запретному Лесу, разыскивая своего выдуманного поедателя куриц. В случае прочистки памяти он вел бы себя по-другому. Эта одержимость может быть следствием Империо.

Дамблдор (поглаживая бороду): Тогда тот, кто накладывал Империо, был вдвойне безумен. Или это настолько тонкая игра, что сразу не поймешь. Например, отвлечь наше внимание от чего-то более важного.

Снейп: То есть убийства птиц, потенциально могущих помочь против василиска, тебя не волнуют, Альбус?

Дамблдор: Конечно нет. Закажем еще птиц, как и обещал. Восстановим Хагриду курятник и поставим сигнальные заклинания. Вот только боюсь, что туда тот, кто открыл Комнату, уже не вернется. Возможно, это был ложный след, чтобы мы потратили время зря, разгадывая загадку, которой нет.

Снейп: Но василиск ведь есть?

Дамблдор: Конечно, Северус, ведь ты сам осматривал бедного Почти Безголового Ника. Только взгляд василиска мог сотворить такое с призраком, вспомни старинные хроники. Беда в том, что мы не знаем, где будет следующий удар. И мы не знаем, кто выпустил змею Слизерина на свободу. Но теперь, когда домовики следят за трубами, мы, по крайней мере, заранее получим предупреждение о появлении василиска. Остается только вопрос, связано ли это с профессором Кеттлберном или нет. Вот что, Северус, подготовь зелье, которое уложит нашего дорогого преподавателя УЗМС на неделю в больницу. Что-нибудь мягкое, полупарализующее и без последствий.

Снейп (фыркает): Не проще его полностью парализовать и вылечить?!

Дамблдор (мягко): Конечно проще. Но тогда встревожится тот, кто сделал Кеттлберна одержимым. В случае же зелья никто ничего не заподозрит. Профессор полежит в медпункте, получит лечение, а заодно и мы его осмотрим. Вполне возможно, что выйдем на след того, кто открыл Комнату. Так что потрудись, Северус, на благо Хогвартса.

Северус Снейп раздраженно кривится, но, не смея возразить, молча удаляется.