Слово и сталь

– Да, нас от театра заберут - Наташка совсем уже проснулась - Да не волнуйся ты. Слушай, а там потом с вами можно будет на мероприятие пойти? Надо думать там будет пафосно, коли такие деньги платят. Еда, наверное, всякая такая будет - икра там, устрицы, омары. Ты омаров вообще ел когда-нибудь?

– Не-а - честно сказал Наташке я. А чего врать? Ну, не ел, не водятся они в наших водоемах - Не ел.

– И мужички, наверное, будут такие, не из бедных - подошла к основной части своего монолога Наташка - А вдруг?

– Нет, подруга, туда тебе не попасть - обломал я размечтавшуюся девушку - Уж извини.

– Посмотрим еще - не слишком поверила мне гримерша - Где наша не пропадала.

– Везде ваша пропадала - мне сразу вспомнилась история четырехлетней давности, когда я на пару с Пашкой из 'Московской газеты' и ее бывшим мужем, моим старым приятелем, вытаскивали эту искательницу приключений с подмосковной дачи, куда ее из ночного клуба приволокли три обдолбанных в хлам дагестанца. Как же мне тогда в глаз засветили, я из дома только в противосолнечных очках недели две выходил, поскольку он цветом и видом очень пугал впечатлительных девушек и маленьких детей - Не ищи ты на свой отфитнессованый зад приключений.

– Сама разберусь - фыркнула Наталья и положила трубку.

Я повертел телефон в руке и рассудил, что, пожалуй, о ее желаниях надо будет сказать Азову. Если разрешит - то хорошо, а если нет - то, в случае чего с меня хоть спросу никакого не будет. А то доказывай потом, после того как она на столе под музыку раздеваться начнет (а она начнет, я ее знаю, там башня сорвана напрочь), что это не я ее сюда провел.

– Ты с кем там говорил?
– на кухню вошла Вика.

– С гримером - отозвался я - Договаривался, чтобы тебе первой красоту наводили, пока у них глаз не замылился.

– Какая ты иногда прелесть - меня поцеловали в макушку - Стричься тебе пора, ты уже совсем как Маугли стал, сын джунглей. Сходил бы прямо сейчас, парикмахерская в соседнем доме.

– Да ну - начал увиливать я от этого тягостного занятия - Это надо Алексея вызванивать. Чего человека дергать?

– Человек на жаловании - непреклонно заявила Вика - Давай-давай. Вон, уже ушей из-за волос не видно. Как есть хиппи.

– Откуда ты все знаешь?
– льстиво заявил я - Какая же ты эрудированная!

Вика даже не стала со мной вступать в переговоры, она просто взяла у меня из руки телефон и набрала номер телохранителя.

После парикмахерской я был направлен еще и в магазин, поскольку Вика рассудила, что завтра нам точно будет лень туда идти, в общем, день катился быстро, как и все зимние выходные - солнце на небе стоит недолго, вроде только что было утро - а уже и темно. То ли вечер, то ли ночь - поди разбери...

– Как долго вы пробудете на мероприятии?
– спросил Алексей, когда мы сели в машину - Ориентировочно?

– Поди знай - устроился я поудобнее на заднем сидении - Часа три точно пробудем.

– До конца будем - заявила Вика - До самого-самого. И это не обсуждается.

По тону, которым это было сказано, я понял - спорить не стоит. Не тот случай. Есть такие моменты, когда женщина добивается своего медленным капаньем на мозг, есть моменты, когда женщина добивается своего извечным способом, а еще есть моменты, когда она ставит точку в разговоре, и она, эта самая точка, не предполагает многоточия. Вот здесь как раз тот самый случай.

– Тогда я жду вашего звонка - сказал Алексей, не поворачиваясь - Мы в машине на парковке посидим.

– Не замерзнете?
– проявила заботу о телохранителе Вика - Зима на дворе.

– На подземной парковке - уточнил Алексей - Там не холодно.

 Завязнув в типичной предновогодней пробке, мы прибыли к 'Радеону' с приличным отставанием от графика. Вика рвала и метала, но окончательно ее доконали два красноармейца с винтовками, на штыки которых были наколоты какие-то бумажки, надо думать пропуска. Они загородили нам вход в здание, и один из них задал вопрос -

– Ваши мандаты, товарищи?

Вика закраснелась, слово 'мандат' явно навело ее на какие-то странные ассоциации, я же, не заробев, отвел штык в сторону, сказав -

– Верно бдительность проявляешь, товарищ, потому как не дремлет мировая буржуазия. Но нас ты зазря остановил, мы к товарищу Азову идем, в 'чрезвычайку'.

– Ты, что ли, Никифоров будешь?
– уточнил солдат революции, стукнув прикладом о мрамор холла - Документ какой покажи да проходи внутрь, предупреждал он о тебе.

Холл был украшен лозунгами и плакатами, явно специально изготовленными для мероприятия, прямо у центрального входа был установлен трехметровый портрет Зимина в буденовке и гимнастерке, с тыкающим в зрителя пальцем, да еще вдобавок сопровожденный надписью 'А что ты сделал для 'Радеона'?

– Так, что опаздываем?
– строго спросила у нас какая-то девушка в красной косынке, из-под которой выбился белокурый локон и гимнастерке с большим комсомольским значком (я такой в музее видел). Черт, идет женщинам подобная одежда, вон как оно в нужных местах натянулось. Ну, может и не всем, конечно, но тем, кому есть чего показать - очень идет - Не проявляем революционной дисциплины, товарищи. Все уже наверху!

– Как тебя звать, товарищ?
– спросил я у девушки добродушно.

– Инна - поправила косынку девушка - Ионидина.

– А, так это вы главный распорядитель бала - вспомнил я это имя.

– Да, я - уже нормальным голосом сказала Инна - Ну в чем дело? Все уже начинается, а вы даже не в костюмах. Вы вообще кто, я что-то вас не помню?

– Я Харитон Никифоров, главред 'Вестника Файролла', это мой заместитель, Виктория Травникова - отрекомендовался я.

Выражение лица Инны немного изменилось, совсем чуть-чуть, неуловимо.

– Тогда нет вопросов - поспешно сказала она -

Мне Илья Павлович все объяснил. Ну, извините, я наверх, без меня там... Ну, вы поняли.

– Как не понять, товарищ комсомолка - положил я ей руку на плечо - Комсомол, он что есть? Он первый помощник партии. Мы верим в тебя.

Инна ничего не ответила и убежала по коридору, попутно подгоняя задержавшихся сотрудников, одетых кто во что. Надо отметить, что с женщинами я угадал - все как одна в шелковых платьях, с шляпочками, надвинутыми на одну бровь, с пушными зверями на плечах - разгул НЭПа, да и только.