Сложные оборотни госпожи Дарианы

В очереди на обезмаживание никого не было. Рядом со скучающим у ворот магом стояла перемотанная цепями шкатулка. Он часто смотрел на часы и зевал.

— Что там у вас, нейтральный? Особо опасный преступник? — отца, как и меня, распирало от любопытства.

— Почти угадали, макграф, — ответил служака, поднеся руку к уху. Переводчики, которые здесь были в ходу, позволяли считывать статус собеседника. Без них на Перекрестке легко можно огрести за непочтительность от какого-нибудь императора в изгнании. — Отвратительный стрекозел. Единственный в роду, с ревматизмом и подагрой. На последнем месте работы испортил воздух в присутствии принцессы эльфов.

— Беру его, — вмешалась я, рассудив, что раз с одной принцессой крылатый не ужился, то пускай воспитывается в обществе другой.

Вот так я поддалась жалости и стала обладательницей самого необычного фамильяра в истории нашей семьи. Нейтральный маг, увидев, что проблему можно переложить на пришельцев, не стал знакомить нас с полным списком прегрешений Бена. Я потом пару столетий выслушивала его скабрезные истории долгими зимними вечерами.

События эти имели место очень давно — перед тем, как начался мой первый в жизни, да и по сути последний, роман. С Маркусом дер Варром. Сколько воды утекло с тех, сколько щенков передала в руки преподавателей специалитетов, а стрекозел так и остался при своем плохом характере.

Его приходилось держать в своей комнате, потому что на людях он вытворял такое… Три раза папочка и один раз я носились за ним с мухобойкой. Повезло, что размерами он не отличался — не более семи сантиметров в длину и двадцати на оба крыла. Тем не менее, стоило такой образине взлететь над неподготовленным гостем, дело заканчивалось успокоительными заклятиями.

Бен поднялся к люстре и три раза прокрутился вокруг своей оси. Он громко жужжал благодаря размеру крыльев. Яркая ультрамариновая расцветка от туловища до головы разбавлялась черными пятнами — и я помимо воли соглашалась с ним, красавец, ну чем не дракон. Очарование разбивалось, когда стрекозел принимался верещать.

— Идут твои ироды. В человечьем обличии, поэтому ковыляют медленно. Стефан хромает, как ты, только на обе ноги. Мальчишки готовы ему лапы лизать. Еще бы, наследничек курфюрста, чуть не пришил папашу. Величина.

— Спускайся, козлик. Ты опять все переврал. Наследником его официально объявят, если доживет до ста шестидесяти. А с его характером я в это несильно верю. Ирма с ними? И прекращай использовать площадные жаргон. Ты в приличном доме.

— Училка ты. И в каком приличном, ты в голову своей подружке заглядывала? — И он затараторил, подражая скорости Ирмы, верно улавливая ее интонации.

— Оу, Винсент? Ой, прости Каспиан. Что, Вернон? И как я так обозналась.. Еще, еще, вот так. Не останавливайся, милыыыыый, — слушать Бена было действительно невыносимо.

Я грохнула крышкой шкатулки по столу.

— Ты, недоразумение, фасеточное. Прекрати немедленно. Во-первых, это непочтительно по отношению к знатной госпоже. Она в дальнем родстве с Маркусом. И к наставнику академии — это еще более серьезное нарушение. Во-вторых, что ты такое несешь? Не может она думать о сексе, когда ведет через лес восемь обормотов. Даже Ирма на это не способна.

— Ахахаха, — стрекозел радостно закружился вокруг меня. Да у нее больше ничего в голове не держится.

Что-то подозрительно он веселый. Ведь до этого просидел в шкатулке три дня. За то, что подстерег Вернона на открытом уроке, который проходил здесь же, и озвучил, что о ректоре думает сдававшая экзамен Николетта. По версии Бена, конечно. Эти слова нельзя произносить в присутствии детей.

— Воспитанники возвращаются. Подготовь, пожалуйста, все три спальни. Если разжечь камины сейчас, то пока все соберутся в столовой, пока поедят, температура как раз станет комфортной. Для оборотней. Людей сегодня не ожидается. На ужин — меню номер пять.

— Есть, мой генерал. Верный Золушок к твоим услугам. Уже исполняется.

Что, и ворчать не будет? Да Бена не узнать.

— Кстати, моя королева. У тебя сюрприз под самым носом. Аккуратным волчьим носиком.

Я принюхалась — ничего. Разве что нотки мускуса за отцом растворялись медленно.

Тут в шкафу за моей спиной раздалось шуршание, а потом — громкий оглушительный чих. Дверца распахнулась, но перед тем, как обернуться, я поняла, кого там увижу. Так чихать мог только по-настоящему большой оборотень, который зачем-то с ног до головы искупался в нейтрализаторе.

— И давно ты там, Маркус ?— я дождалась, пока он подойдет к столу и подняла глаза.

— Не очень. Я собирался поговорить с тобой, но тут пришел твой отец, ты проснулась. Я не хотел вам мешать.

Как всегда, лаконично. Он решил побеседовать со мной спящей? Одновременно с возмущением во мне поднималось любопытство. Получается, он все слышал?

Маркус нервно стащил с головы какую-то тряпку, оказавшуюся моей шелковой сорочкой.

— Я столько имел сказать, а тут еще вот это все, — в такие минуты мы оба вспоминали, что родной язык у нас различается.

— Я бы поведал, какие у него мысли, но не буду. Ценю свою жизнь, даже у тебя на побегушках. Веселая там мешанина, — вмешался стрекозел.

Мы зашикали на него одновременно.

— А что у вас в меню номер пять? Я бы поужинал, — Маркус наконец нашелся, что сказать.

Благолепие длилось ровно пять минут. За это время мы спустились вниз, и я соорудила оборотню бутербродов из того, что нашлось в холодильнике. Маркус в привычках в еде не отличался от прочих волков: сэндвич тонкими ломтиками, почти невидимый лист салата, хороший кус сыра и огромный пласт буженины.

Сама я предпочитала сдержанность и наотрез не понимала, зачем этот набор продуктов называть бутербродом. Ну ели бы одно мясо с ложкой кетчупа — чем не он? С другой стороны, когда-то оборотни действительно питались чистым мясом, причем сырым и на кости. И изменения в технологии блюд указывали на то, что мы покинули пещеры и научились пользоваться столовыми приборами не менее виртуозно, чем все прочие двурукие.

Когда Маркус ел, лицо его теряло привычное хмурое выражение и становилось чуть ли не мечтательным. И я решила, что это наиболее подходящий момент, чтобы выяснить его отношение к тем щекотливым темам, которые прозвучали в его присутствии.

Хотя сам факт, что он отсиживался у меня в шкафу ставил его в дурацкое положение. Я, между прочим, его госпожа, ну как и любого другого волка. Это прямое нарушение субординации. Впрочем, я же благородная Вольфдерлайн и умею быть великодушной. Но прежде, чем я открыла рот, меня опередил стрекозел:

— Как вам, курфюрст, последние новости? Родной сын сбросил вас с постамента, подбил одноклассников разорвать ценнейший магический предмет, подарок для ректора. Скорее всего, его и остальных подозревают в организации взрывов. Может, Элоиза нагуляла с кем? Прям явного сходства не наблюдаю, особенно в профиль.