Смех сквозь слезы

— Женечка! — воскликнул он и принял сидячее положение. — Располагайтесь.

При этом указал рукой на кресло.

— Спасибо, Аркадий Александрович, — ответила я и села.

— Вы простите меня, ради бога, Женя, что так получилось утром, — начал Майоров. — Я не хотел вас обидеть. Честное слово, клянусь вам. Просто настроение было мерзкое, и я немного сорвался. Такое бывает со мной. Крайне редко, к счастью, но бывает. Тысячу раз прошу извинения. А знаете что? — еще больше оживился он. — Я придумал, как мне загладить перед вами свою вину. Мы сегодня вместе поужинаем. Я угощаю.

— Аркадий Александрович, — с усмешкой произнесла я. — Вы не в моем вкусе.

Он раскатисто засмеялся.

— Вы не поняли меня, Женя. Говоря, что мы с вами поужинаем, я имел в виду ужин в хорошей компании.

— В какой еще компании? — насторожилась я.

— Вы, я, Оля и Жемчужный. Как вам? Нравится моя идея? — И прежде чем я успела что-либо сказать, Майоров добавил: — Тем более что я в долгу перед Олечкой. Мы хотели с ней вместе провести праздник 8 Марта, но увы, по воле обстоятельств, не смог. Как это ни прискорбно. Но мы можем посчитать, что вчерашний праздник просто перенесен на сегодня. Вот и все. И все будут довольны и счастливы. Повторяю, угощение за мой счет. Мило посидим, выпьем, потанцуем. У Оли дома. Так как?

— А зачем вам понадобился Жемчужный? — В ушах моих до сих пор звенели Костины слова, что Майоров ведет какую-то свою игру.

— Жемчужный мне без надобности, — ответил король сцены. — Я делаю это ради вас. Я же знаю, что он вам симпатичен, Женя, а кто-то должен стать четвертым в нашей компании на сегодняшний вечер, иначе вам станет скучно со мной и с Олей.

— Благодарю вас, Аркадий Александрович, — открыто улыбнулась я ему.

— Стало быть, вы согласны?

— Ну, разумеется.

— Значит, после спектакля мы все вчетвером едем к Оле. На том и порешим.

Майоров вытряхнул из пачки сигарету и сунул ее в рот.

— Хотите закурить? — предложил он мне.

— Не курю.

— Ах да, я и забыл.

Поразительно, как меняется этот человек. Его утреннее мрачное настроение исчезло, уступив место радушию.

— Вы позволите мне задать вам вопрос, Аркадий Александрович?

— Боже, сколько же у вас вопросов? — рассмеялся он.

— Что делать, работа такая.

— Раз так, задавайте. — Похоже, сейчас никто и ничто не могло сбить с него игривости.

— Недавно у входа в театр я встретила вашу супругу…

— Мою супругу? — удивленно перебил меня он. — Что она делала здесь, в театре?

Я была ошарашена его вопросом.

— Она сказала, что это вы просили ее приехать.

— Глупости. — Он выпустил дым и облокотился на спинку дивана. — С чего бы мне вдруг просить ее о приезде сюда?

— Так вы не просили?

— Конечно, нет. Зачем она приезжала?

— Теперь я уже и сама затрудняюсь ответить, — мрачно произнесла я.

Да, в самом деле, ситуация с женой Аркадия Александровича становилась все более интригующей. Случаен ли был сегодняшний визит в театр? Или на то имелась объективная причина, известная ей одной?

— Дело, собственно говоря, в том, Аркадий Александрович, что несколько минут назад стреляли в Плашкину Ирину Юрьевну.

— Что?! — Майоров вскочил с дивана. — В Ирину Юрьевну? Стреляли? Что… что вы хотите этим сказать?

— Только то, что сказала. В нее кто-то стрелял, но, слава богу, не попал, и Плашкина сейчас уже в полном порядке.

Глаза Майорова как бы остекленели. Он стоял посреди собственной гримерки и смотрел сквозь меня. Выходит, я ошибалась, считая, что настроение Аркадию Александровичу ничто не испортит.

— Кто стрелял в нее, выяснили? — задал он мне вопрос спустя минуту.

— Нет. Впрочем, никто еще и не занимался выяснениями.

— А что она сама говорит по этому поводу?

— Я не разговаривала с Плашкиной на эту тему, — сообщила я Майорову. — Вернее, я вообще не успела поговорить с ней ни о чем. Дима привел ее в чувство, и после этого без каких-либо объяснений они уехали.

— Вот черт! — вырвалось у моего собеседника. — Этого еще только не хватало.

— Есть какие-нибудь соображения на этот счет? — поинтересовалась я у него.

— Абсолютно никаких. — Он прошел к столику и одним нажимом пальца загасил сигарету в пепельнице. — Ума не приложу, кому могла помешать Ирина Юрьевна. Вы как-то связываете это с покушением на Ольгу, Женя?

— Не знаю, но вполне вероятно.

— Постойте. — Майоров резко обернулся ко мне. — А почему вы сначала спросили меня про мою супругу, а затем сообщили о покушении на Плашкину? Подозреваете Наташу?

— Трудно сказать, Аркадий Александрович. Но визит вашей жены в «Крейзи» показался мне странным и очень несвоевременным. Тем более что на мой прямой вопрос о цели ее визита она заявила, что ее позвали вы. Но ваше утверждение опровергает ее слова.

— Я говорю вам правду. — Майоров, как мне казалось, пытался вернуть себе былое расположение духа. — Наташу я не просил приезжать в театр.

— Ладно, думаю, мне еще предстоит пообщаться с вашей уже почти бывшей женой.

— Какой у нее может быть мотив стрелять в Плашкину? — скорее самого себя, чем меня, спросил Майоров.

— На первый взгляд мне тоже кажется, что никакого, — поддержала его я. — Но будем выяснять, если вы, конечно, не против, Аркадий Александрович.

— Умоляю вас, Женя, не напоминайте мне о тех гадостях, которые я наговорил вам с утра. Разумеется, вы можете выяснять все, что считаете необходимым для пользы дела.

— Спасибо.

На этом наш разговор был прерван сообщением из динамика о начале второго действия.

Мы с Майоровым покинули его гримерку и направились за кулисы.

— Меня так инфаркт хватит, — сказал мне Костя, едва завидев. — Сейчас третий звонок будет.

— Ну, я же успела, — оправдалась я.

В тот же момент раздался третий звонок, и действие началось. Оля приблизилась ко мне.

— Есть какие-нибудь новости?

— Есть, но не очень утешительные.

Мы спустились с подмостков в курилку.

— Расскажешь? — с надеждой глядя мне в глаза, попросила Оля.

— Наши выводы по поводу Велиханова и Плашкиной оказались ошибочными, — огорошила ее я.