Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

Она снова горько зарыдала. Дождавшись, когда она немного успокоится, я решился заговорить:

– Послушай, Эвелин. Тот, кто убил Хьюго, действовал не в порыве ярости. Он действовал совершенно осознанно и хладнокровно. Взял с собой оружие и отправился на поиски, именно для того, чтобы прикончить Хьюго. Джим на такое способен?

Она покачала головой.

– Нет, едва ли.

– Давай рассуждать дальше,- продолжил я уже более уверенно,- ну с какой стати Джиму понадобилось бы его убивать? Он же не знал, что в случае его смерти они с Урсулой получат все назад. Поскольку ему не было известно, оформил ли Хьюго завещание. Как выяснилось, написал и оформил. Боюсь, что полицейские с гораздо большим интересом будут изучать все маршруты Марселя, проделанные им в тот роковой день. Они могли специально сказать, что к нему нет никаких претензий. Тем более что встречу эту сам Марсель и придумал.

– Да, но...- начала было Эвелин, но тут на мощеную дорожку легла темная тень. Подняв головы, мы увидели доктора Пармура, явно обрадованного встречей с нами.

– Так вот вы где! Джейк, они там вас обыскались. Боюсь, что теперь ваша очередь, старина. Полицейские жаждут с вами побеседовать.

Я вскочил как ужаленный. Сам не знаю почему, меня охватило негодование. Как будто мне уже предъявили обвинение.

Эвелин, умоляюще на меня взглянув, выпалила:

– Не говори им про то, что я сказала!

Я кивком ее успокоил и ушел. Пармур, кряхтя, неловко плюхнулся на мое место.

Глава 8

Разговор со старшим офицером полиции происходил совсем не так, как я это себе представлял. Кроме нас с ним в комнате находился только полицейский, который стенографировал мои ответы. Мне не удавалось даже приблизительно вычислить, в каком направлении движутся рассуждения Маллета. Выяснив обстоятельства и причины моего появления в доме Алстонов, он сразу перешел к роковому вечеру и с особым тщанием выяснял, куда, когда и зачем выходили все, кто находился в гостиной. Ни одного вопроса, по которому можно было бы определить его отношение ко мне. Он воспринимал меня исключительно в качестве регистратора, фиксирующего время тех или иных событий. Я доложил, что Джим Алстон ушел из гостиной примерно пять минут десятого и больше уже не возвращался. Сам я пробыл там до половины одиннадцатого, пошел провожать мисс Эвелин до ее комнаты. А когда вернулся, все уже разошлись, все, кроме доктора Пармура. Выходил ли я потом на улицу? Нет, не выходил. Не могу ли я припомнить какие-нибудь не совсем обычные звуки, или события. Кого-то или что-то. Нет, не могу. Маллет, по всей видимости, был вполне доволен моими ответами, ничего не переспрашивал и не уточнял. После он подробно расспросил о том, каким образом я обнаружил труп Хьюго, и о моем раннем визите к сэру Фредерику, которого я вытащил из постели. Больше вопросов не последовало. Я понял, что уже отмучился, что он думает уже об очередном свидетеле.

Я сам поинтересовался, следует ли мне пока оставаться в доме. Искоса на меня посмотрев, он ответил:

– Да, вам лучше дождаться дознания. А потом можете уехать.

– А показания я тоже буду давать?

Он посмотрел на меня как на идиота.

– Вы должны будете дать присягу и подробно рассказать о том, как обнаружили тело. Это чистая формальность, мы обязаны вас допросить, поскольку вы имеете отношение к данному инциденту. Сэр Фредерик потом продолжит ваш рассказ.

Он снова уткнулся в свои бумажки, а я побрел прочь. Бородатый мраморный Еврипид сердитым взглядом, провожал меня до самой двери.

Глава 9

Выйдя на крыльцо, я окинул взглядом аккуратные газоны и роскошные клумбы, раздумывая, чем бы мне теперь заняться.

Утро выдалось восхитительное: теплое, солнечное... Однако же настроение у меня было пасмурное. Честно говоря, эта тяжесть на душе, это внезапное чувство опустошенности и одиночества возникли совсем не из-за участи бедняги Хьюго. В конце концов, я даже не был с ним знаком, и потому не так уж сильно переживал. Конечно, Удручало, что он так нелепо погиб, но не более того. Гораздо сильнее меня огорчало то, что эта чудовищная история разрушила романтическую атмосферу, в которой я пребывал последние три дня - о боже, неужели прошло всего три дня? Я пробирался сюда сквозь громы и молнии, сквозь слепящую пелену дождя, в эту сказочную Обитель Обезьян. Завтра, самое позднее послезавтра, это волшебное приключение закончится, увы, вполне прозаично: в душном, пропахшем пылью здании местного окружного суда. Но я не хотел, чтобы эта сказка кончалась, только не сейчас, в самый драматический момент. Меня манила Тайна. Как это ни прискорбно, мне было не так уж интересно, кто убийца. Меня занимали более глубинные проблемы, а именно: какая скрытая пружина управляет жизнью этих людей, что для них главное? И кто же из этих людей настолько сильно отличается от меня своими устоями и представлениями о жизни, что ему ничего не стоило выпустить пулю в спину себе подобного, погубить живое создание? Снова и снова мне вспоминалось мое первое появление здесь: я стою посреди нарядной гостиной, а вокруг - горящие ненавистью глаза. Разгадка скрывалась в этих враждебных взглядах, вот от чего следовало отталкиваться тому, у кого хватило бы мозгов докопаться до истины. Я был первой, случайной мишенью для ненависти, потом возник Марсель, а потом чья-то убийственная ненависть попала-таки в цель, в настоящего Хьюго. Да, по странному стечению обстоятельств, я стал свидетелем того, как в жизнь этого полузаброшенного дома вторглась чья-то, пока неведомо чья, страсть к истреблению. И сколько я ни пытался определить, утолена эта страсть, или еще нет, ничего не получалось.

Я медленно шел по гравиевой дорожке к пруду с лилиями, смутно надеясь, что Эвелин еще не ушла, ведь я отсутствовал минут двадцать, не больше. Но ни ее, ни Пармура я не увидел. Я снова уселся на каменную скамью и стал наблюдать за красновато-оранжевыми рыбками, которые время от времени всплывали вверх, потом грациозно изгибая хвосты и трепеща плавниками, с тихим всплеском подныривали под плотные круглые листья лилий. Я курил сигарету за сигаретой, пытаясь представить, что же сейчас происходит в доме.

Швырнув под ноги третий окурок, я уже собрался уходить, но тут за головой моей раздался тихий свист. Я обернулся. За стеной стоял Марсель и с лукавой улыбочкой меня рассматривал. В считанные секунды он сбежал по каменным ступенькам и направился ко мне.

– Великолепное местечко для подсматривания и подслушивания,- весело прокомментировал он, усаживаясь рядом. Он держался с привычной своей ироничной небрежностью, ни следа от недавнего отчаяния. Он протянул мне портсигар, уже не тот золотой, с монограммой "Х.А.", а серебряный, с его собственными инициалами. Я все еще не мог простить ему обмана.

– Подслушивать и подглядывать тут нечего,- огрызнулся я,- по крайней мере, последние полчаса.

– Резонно. Но я подсматривал за твоими мыслями.- Он повернулся ко мне и со знакомой безыскусной сердечностью сжал мою руку.- Знаешь, старичок, ты уж прости меня за то, что так долго скрывал от тебя свою великую тайну, что милые дамы узнали о ней пораньше. Ты отличный парень, честно. Tu me plais beaucoup {Ты мне очень нравишься (фр.)}. Но сам знаешь, как это бывает: женщине всегда хочется рассказать что-то особенное, покрасоваться. Ведь так? Впрочем, вы, англосаксы...

– Я не англосакс!- вознегодовал я.- Я чистокровный кельт. Разве это не видно по моим волосам?

– Видно, конечно, но все равно тебя уже засосала эта трясина. Вы, англичане, слишком вежливые. Это вас и губит. Когда-нибудь ты со мной согласишься. Возможно, в душе ты уже со мной согласился, но это ваше рыцарское великодушие неистребимо. Ну что, скажешь, я не прав?

Перед его обаянием невозможно было устоять. Его неистребимое жизнелюбие тут же избавило меня от хандры. Будто бы я сидел в холодном темном закутке, и туда вдруг проникли нежащие теплые лучи солнца.

– Зря ты им проговорился, милым дамам,- назидательно заметил я.- Они сами могли кому-нибудь проговориться, как раз тому, кто...

– Замолчи!- крикнул он, крепко вцепившись в мой рукав.- Думаешь, я об этом не думал? Думаешь, я совсем кретин? Я и так не нахожу себе места от отчаяния, ведь Хьюго был моим другом... Но откуда я мог знать, что кто-то захочет его... убить? Я думал, у вас в Англии такого не бывает.

– Скажи, как там дела у полиции?- спросил я, нарочно, чтобы отвлечь от больной темы, которой я нечаянно коснулся.- Они нашли какие-нибудь улики?

Он пристально на меня посмотрел, не без опаски.

– Насколько мне известно, нет, не нашли. Лично у меня создалось впечатление, что они топчутся на месте, тянут время до результатов вскрытия. Потом, конечно, будут искать оружие. Двое полицейских рыщут по зарослям, делают замеры, расстояние от первого куста до того, где он был найден, и тому подобное, и еще разглядывают в лупу тропинку, следы ищет. Но пока, судя по их постным физиономиям, ничего стоящего не обнаружили. Разумеется, они бы с удовольствием меня арестовали. Я самый перспективный подозреваемый. Во-первых, это я предложил Хьюго встречу в кустах, во-вторых, он оставил мне все свои деньги. Слава тебе господи, у меня есть алиби.