Смерть и золото

– Истинная правда, мой граф.

– Я же сказал ему, чтобы только вначале гнал их быстро, но потом, на последней миле, резко сбавил скорость. – Граф сердито отпил из бокала. – Какой же все-таки болван, неисправимый болван. Терпеть не могу болванов!

– Истинная правда, граф.

– Я его обратно в Массаву отправлю… – Последняя часть угрозы так и осталась невысказанной, а граф внезапно резко выпрямился, так что брезентовый стул заскрипел под его весом.

– Джино, – неуверенно позвал он. – Там происходит что-то очень странное…

Оба они пристально всматривались в даль, напряженно пялясь в амбразуру, оставленную для стрельбы в тростниковом навесе убежища, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в клубах пыли, с пугающей скоростью надвигавшихся на них.

– Джино, разве такое может быть? – спросил граф.

– Не может, мой граф, – уверил его Джино, но без особой убежденности. – Это мираж. Такое просто невозможно.

– Ты уверен, Джино? – В голосе графа прозвучал нервный оттенок.

– Нет, граф.

– И я тоже, Джино. Как тебе кажется, что это такое?

– Смотрится как… – Джино поперхнулся. – Не могу сказать, граф. Кажется, я схожу с ума.

В этот момент капитан-танкист, чьи попытки догнать удирающую бронированную машину и мчащегося слона так и не увенчались успехом, открыл по ним огонь из 50-миллиметровой пушки «шпандау». Вернее, он открыл огонь в направлении клубящегося облака пыли, закрывавшего ему всю перспективу; сквозь него ему лишь изредка удавалось разглядеть мелькание животного и броневика. Наводку заряжающему затрудняло еще и то, что расстояние между ними все время увеличивалось, маневры, которые совершала бронированная машина, пытаясь уйти от преследования слона, были резкими и беспорядочными, да и сам легкий танк дико мотало и раскачивало на каменистой и неровной поверхности земли.

– Огонь! – крикнул капитан. – Беглый огонь! – И его заряжающий выпустил подряд полдюжины фугасных снарядов, которые с визгом понеслись низко над равниной. В других танках услышали грохот выстрелов из капитанской машины и немедленно с огромным энтузиазмом последовали его примеру.

Один из первых снарядов попал в камышовую переднюю стенку убежища, за которой в панике и страхе скорчились граф и Джино. Хлипкая стенка, о которую ударился взрыватель снаряда, не вызвала его взрыва, и снаряд с огромной скоростью пронесся всего дюймах в восемнадцати от левого уха графа, со свистом разрывая воздух, после чего пронзил заднюю стенку хижины и с ревом полетел дальше, чтобы взорваться наконец в миле позади, в пустыне.

– Если я больше не нужен графу… – Джино поспешно отдал честь, и прежде чем граф успел прийти в себя и собраться с мыслями, чтобы запретить ему убегать, одним прыжком проскочил в дыру, оставленную снарядом в задней стенке убежища, упал на землю позади него, вскочил и бросился прочь бегом.

Джино был не одинок. Изо всех убежищ по всей их линии выскакивали остальные охотники, их истерические вопли почти перекрывали рев танковых двигателей, топот огромных ног разъяренного слона и непрерывный грохот танковых пушек.

Граф попытался подняться со стула, но ноги подкосились, и он сумел совершить лишь несколько конвульсивных подпрыгиваний. Рот у него был широко разинут, лицо покрыла смертельная бледность, но он не мог издать ни единого звука. Граф лишился дара речи и почти не мог двигаться – еще один судорожный рывок, и стул под ним опрокинулся вперед, швырнув графа лицом на истоптанный земляной пол убежища. И он растянулся, прикрыв голову обеими руками.

В этот момент бронированная машина, по-прежнему мчась на полном ходу, пробила переднюю стенку убежища. Тростниковое строение словно взорвалось, но сила удара оказалась такова, что всю эту кучу потащило дальше, сорвав с выкопанного в земле углубления. Бешено крутящиеся колеса промчались в нескольких дюймах от распростертого тела графа, засыпав его секущим и режущим дождем из песчинок и мелких камешков. И машина унеслась дальше.

Граф, пошатываясь, попытался подняться на ноги и почти преуспел, когда над убежищем с жутким топотом пронеслась огромная масса разъяренного слона. Одна из его мощных ног скользящим ударом задела графа по плечу, и он завизжал как циркулярная пила и снова плашмя рухнул на земляной пол, а слон тем временем помчался дальше, в сторону дальнего горизонта, по-прежнему преследуя удирающую машину.

Земля снова затряслась при приближении еще одного массивного и тяжелого тела, и граф распластался на полу – оглушенный, теряющий сознание, парализованный ужасом.

И тут внутрь вошел командир танковой роты, встал над ним и спросил:

– Ну как, мой полковник, дичь пришлась вам по вкусу?

Даже после того как Джино вернулся в убежище и помог графу подняться на ноги, отряхнул его от пыли и подсадил на заднее сиденье «роллса», из стиснутой страхом глотки графа продолжали с визгом вырываться сплошные угрозы и оскорбления.

– Вы выродок и трус! Вы нарушили присягу! Вы совершенно безответственный болван! Вы позволили им удрать и к тому же подвергли меня смертельной опасности… – Капитан и Джино вдвоем опустили графа на мягкое сиденье «роллса», но как только машина тронулась с места, он вскочил и на прощание выпустил по капитану еще один заряд обвинений и оскорблений.

– Вы безответственный болван! Трус и большевик! Я лично буду командовать расстрельной командой, когда вас поставят к стенке!.. – «Роллс» поехал по направлению к склону хребта и лагерю, и его голос затих вдали, но граф продолжал размахивать неповрежденной рукой и энергично жестикулировать.

Слон гнался за ними по открытой местности даже после того, как преследовавшая его танковая рота прекратила погоню и отстала. Старый слон понемногу уставал и терял скорость, пока наконец тоже не сдался. Он остановился, шатаясь в изнеможении, но все еще злобно тряся ушами и вздергивая хобот в почти человеческом жесте, словно бросая вызов и угрожая.

Гарет очень уважительно отсалютовал ему, и они поехали дальше, оставив слона стоять подобно высокому черному монолиту, возвышающемуся над сухой бледно-желтой равниной. Потом он раскурил две сигарки, спрятавшись в башню от ветра, и протянул одну вниз, Джейку, в водительский отсек.

– Отлично было проделано, старина. Мы раздолбали парочку этих мерзких машин, а остальных привели в подходящее состояние и настроение.

– Что ты хочешь этим сказать? – Джейк с благодарностью затянулся.

– Да то, что в следующий раз, когда эти танкисты на нас наткнутся, они не станут рассуждать о возможных последствиях, а кинутся за нами как стая осатаневших псов за течной сукой.

– И что, разве это так уж хорошо? – непонимающе спросил Джейк и вынул сигарку изо рта.

– Это просто очень хорошо, – уверил его Гарет.

– Ну, если ты так в этом уверен… – Джейк еще некоторое время молча ехал вперед, к горам, потом недоуменно помотал головой.

– Ты сказал – раздолбали? Это что еще за слово?