Смерть от воды

— Разве это тело теперь кому-нибудь принадлежит? — ответила Дженнифер с некоторым презрением. Она не выносила болтовни во время вскрытия.

Аспирантка поняла намек и заткнулась.

Несколько часов обе женщины работали напряженно и сосредоточенно, разбирая тело Элиаса Бергера. Головной мозг отделили от спинного и достали из черепной коробки. Поверхность его была тщательно исследована, но никаких существенных находок не обнаружилось. Как и ожидалось, после осмотра не было выявлено никаких следов серьезных механических повреждений или мальформаций кровеносных сосудов. Дженнифер решила, что ткани мозга следует закрепить формальдегидом для более тщательного обследования.

Около десяти заглянул Корн. Он вернулся в то же утро из длительного путешествия и, хотя еще был в отпуске до конца выходных, отправился прямо из аэропорта в институт, узнав утренние новости.

Дженнифер коротко отчиталась: никаких очевидных травм внутренних органов, все обнаруженное пока что соответствует первоначально предполагаемой причине смерти — передозировка героином.

— Я останусь до конца рабочего дня, — заверил ее Корн. — В справочное так часто звонят из СМИ, что кому-то придется этим заняться.

Дженнифер очень обрадовалась. Не потому, что была против общения с журналистами. Проблема в том, что она не могла сообщить то, что знала или предполагала. Она снова нырнула в толстое брюхо на стальном столе и прошлась вдоль сосудов к печени — та была страшно раздута, вся в жировых отложениях, как и следовало ожидать у человека, пестующего свой образ алкоголика и наркомана, — и выбрала место с нижней стороны, чтобы сделать надрез и вынуть ее. Ровно там, куда она направила острие скальпеля, обнаружилась опухоль. Она была большая, величиной с мячик для гольфа, но более овальная, с узловатой поверхностью.

В пару минут двенадцатого она сделала перерыв. Попыталась связаться с Викеном и представить ему предварительный отчет. У него был включен автоответчик. В эту секунду зазвонил ее мобильный. Номер был незнакомый, и ей было некогда, но все же она ответила.

— Это Рагнхильд Бьерке… Мать Майлин.

Дженнифер удивилась, что женщина решила об этом напомнить, всего несколько дней прошло с ее посещения.

— Конечно, я вас узнала, — сказала она.

— Я видела новости. — Рагнхильд Бьерке замолчала. — Это правда, что говорят? Что он, возможно, ее убил?

Дженнифер тяжело вздохнула:

— Этим занимаются следователи…

— А выверите, что это он? — Голос Рагнхильд Бьерке был все таким же бесцветным, но скрытый страх по телефону звучал явственнее.

— Я бы с удовольствием вам ответила, но у меня нет никаких оснований для выводов. — Дженнифер почувствовала ту же беспомощность, как при личной встрече. — Мне очень жаль, — добавила она.

— Мне стало легче, когда мы поговорили в понедельник, — продолжала Рагнхильд Бьерке.

— Заходите еще, — подбодрила ее Дженнифер. — Когда угодно, если это вам поможет.

— Я думала над вашим вопросом.

Дженнифер попыталась припомнить их разговор.

— Да? — сказала она, не понимая, куда клонит Рагнхильд Бьерке.

— Я лежала без сна всю ночь. Конечно, я волновалась, когда уезжала или отсутствовала по вечерам. Лассе пил. Задним числом я поняла, что он еще и употреблял наркотики. Он был большим психопатом, чем я вам рассказала. У него были чудовищные перепады настроения. Но он любил девочек, я бы ни за что не поверила…

Дженнифер посмотрела на часы. У нее впереди было много работы, но она не могла прервать разговор.

— Майлин никогда ничего не рассказывала. А я напрямую и не спрашивала. И теперь, задумавшись, я понимаю, что кое-что она все-таки говорила. Однажды она попросила поставить замок на их дверь. Она видела такой в фильме по телевизору. Почему я за это не зацепилась и не выудила из нее ничего? И каждый раз, когда я уезжала на ночь, она становилась какой-то странной, смущенной, но никогда ничего не говорила, не плакала, не возмущалась. Когда я сейчас об этом думаю, я не понимаю, как я могла от них уезжать. Но я верила Лассе. Кошмары мучили его давно. — Она замолчала.

— Не вините себя, — сказала Дженнифер. — Вам и без того тяжело.

— Я говорила, что он был знаком с Бергером?

Об этом Дженнифер ничего не знала.

— Они болтались вместе, когда я познакомилась с Лассе. На вечеринках они безумствовали. Но все это весело, когда ты юна и знакомишься с художником с неограниченной верой в собственный талант.

Повесив трубку, Дженнифер еще пару раз набрала Викена, снова безрезультатно. Тогда она решила позвонить Роару. Это даст ему возможность пригласить ее вечером к себе по дороге домой.

— Торчу в пробке, — простонал он, кажется чем-то недовольный. — Сначала жутко проспал, а теперь — пробка из-за аварии. Должен был быть на совещании вот уже пять минут как.

— Папенька тебя отругает, — поддразнила она, хотя понимала, что он не настроен на шутки.

— Там все кипит, — пожаловался он. — Напоминает медвежьи убийства.

— Мы это тоже почувствовали, — утешила она. — Если бы у нас не хватало охраны, они бы уже ворвались в прозекторскую.

На секунду она представила себе стаю вопящих журналистов, прижимающих ее к стене, пока фотографы пихают объективы в брюхо наполовину вскрытого трупа.

Она вздохнула и неожиданно захотела поговорить с ним о чем-нибудь другом. Однако сказала:

— Хочешь новости о вскрытии? У Бергера был рак поджелудочной.

Она расслышала присвист в трубке:

— Не от этого же он умер?

— Конечно нет. Первые результаты анализов крови подтверждают предположение о передозировке героином.

— Но ты говоришь, он был смертельно болен?

— Вот именно, я звонила в больницу, побеседовала с главврачом, который лечил Бергера. Опухоль была обнаружена более полугода назад. Она развивалась очень быстро. Ему дали три месяца, в любом случае не больше шести.

— А Бергер об этом знал? — пробурчал Роар.

— Они ему все самым внятным образом рассказали. По мнению врача, он это принял.

— То есть он готовил все эти передачи в ожидании смерти? Его как-нибудь лечили?