Смерть под Рождество
Шрифт:
— Ничего себе, — заметил Хэлфорд. — Только Лондона нам и не хватало.
Будь у него уверенность, что «м-р Э» действительно существует, его бы не мучили угрызения совести, что столько сил тратится на бесплодные поиски. Но сейчас ничего не остается, как сказать Роуну, чтобы его люди продолжали.
Хэлфорд был уверен, что сейчас Роун, прикрыв свои черепашьи глазки, изучает его.
— Знаете, о чем я думал, Роун? Маловероятно, чтобы Лиза упомянула о «м-ре Э» только в разговоре с Джилл Айвори. Как вы считаете, есть шансы найти еще кого-нибудь?
— Дело дрянь.
Хэлфорд ожидал,
Гейл стояла нахмурившись в дверях архива «Обозревателя». Что-то здесь было не так, но что, она понять не могла. Сзади молча смотрела на этот кавардак детектив Маура Рамсден, давая ей возможность изучить комнату. Что-то не в порядке, возможно, даже что-то пропало. Гейл потерла виски и посмотрела на подшивки газет. Часть их была свалена на стол. Возвышаясь почти до потолка, кучи неровно, опасно наклонились. Часть была на полу — тут только что не росли грибы. Слева от нее подшивки развернулись веером, лицевой стороной вниз, как карты, которые начали тасовать и бросили.
Были тут заметны и следы ее работы — ряд аккуратных тонких связок: это она пыталась привести в порядок последние издания; вот вырезки, которые она начала систематизировать и датировать; ручка и ножницы, которыми она пользовалась, еще лежали наискосок на стопе вырезанных статей. И все-таки что-то было не так.
Из комнаты рядом она услышала мягкое бормотание, прерываемое недовольными выкриками Кэти Пру. Гейл оторвалась от созерцания беспорядка и посмотрела на часы — 14.45. Время, когда дочка начинает капризничать. Еще десять минут, и дитя станет бросаться на стены. Она повернулась к Мауре Рамсден и показала на грязную металлическую тарелку.
— В последний раз, когда я здесь работала, этого не было. Наверное, кто-то из репортеров искал что-нибудь и закусывал. Вот это единственное, что я пока обнаружила. Боюсь, что не смогу вам помочь. Здесь что-то изменилось — мне это ясно, — но что, не могу сказать, хоть убей.
В соседней комнате шмякнулось о пол что-то тяжелое. Кэти Пру прыгнула на стену? Маура мгновенно исчезла и появилась, прежде чем Гейл успела подойти к двери.
— Ничего особенного. Всего лишь журнальный столик, — сообщила Маура. — Раненых нет. А может быть, миссис Грейсон, вам мысленно разделить комнату на части и изучать каждую часть?
Гейл повернулась и посмотрела на покосившиеся, прогнувшиеся стопы газет. Это бесполезно. Она покачала головой и, пробормотав извинения, вышла из комнаты. Из верхнего холла, который располагался за отделом новостей, до нее донесся следующий диалог.
— Я хочу на горшок.
— Ты сходишь на горшок, когда придет мама. Дай мне ручку, мы сейчас пойдем к ней. — Голос Айвори был напряжен.
— Я сама схожу.
— Нет, не здесь. Не в моей газете. Кэти Пру, или ты будешь хорошо вести себя и слушаться меня, или я возьму тебя на руки.
Теперь, как и положено по программе, раздался вопль Кэти Пру. К тому времени, когда Гейл с Маурой добрались до холла, Айвори держал Кэти Пру поперек туловища, а та колотила его ножками в левое бедро, да так сильно, что Гейл поморщилась.
— Что
здесь происходит?Лицо Айвори побагровело, лоб весь в поту. Он мрачно посмотрел на Гейл и опустил Кэти Пру на пол. Сразу же, только встав на ноги, она ринулась в туалет и закрыла за собой дверь.
— Почему ты не пускал ее, она прекрасно может это сделать сама? — Гейл пыталась скрыть свое изумление.
Айвори промокнул со лба пот.
— Откуда, спрашивается, мне было все это знать? Я думал, она сделает это за ближайшим углом. Ничего бы не случилось, если бы несколько секунд она подождала тебя.
— Оррин, ей же три года. У тебя у самого дочь. Вспомни, какой она была в этом возрасте. Для них несколько секунд кажутся часом. И учти, ребенок в три года уже не делает это где попало.
Айвори счел за лучшее изменить тему.
— Тебе удалось узнать, что пропало в архиве?
— Не знаю. Может быть…
Сзади нее Маура Рамсден произнесла:
— Может быть, когда они обнаружили, что желаемые материалы получить не так-то легко, то изменили свои намерения, решив, что если им не удалось это найти, не найдет и никто другой. Поэтому не стоит и беспокоиться.
— Я думаю, это возможно, — заметила Гейл. — Но мне все равно их действия непонятны. Откуда им, например, было известно, что здесь нет каталога? На виду лежали ножницы, ручка — ясно, что тут кто-то работал. Но они даже не сделали попытки что-то основательно поискать.
Она посмотрела на Мауру. Детектив покусывала ручку.
— Но все-таки, миссис Грейсон, вы почувствовали, что-то в архиве изменилось. Значит, этот кто-то все же искал. Пусть не основательно, но искал. А может быть, ему и не нужно было основательно искать? Может быть, он точно знал, где лежит то, за чем он пришел?
— Выходит, этот человек должен был хорошо знать все, что есть в редакции.
— И если мы допустим такую возможность… — Маура посмотрела на Айвори. — У вас есть какие-нибудь предположения?
Не став слушать, что ответит издатель, Гейл подбежала и открыла дверь туалета. Ее дочь стояла на корзине для использованной туалетной бумаги и делала в зеркале рожи.
— Посмотри, мама, это мой язык.
Гейл взяла ее в охапку и, ни слова не говоря, поволокла вниз.
Хэлфорд сидел за чашкой кофе, погруженный в размышления, когда в помещение полицейского участка вошла Маура и с порога пульнула свою сумочку через всю комнату в кресло. Он дождался, пока она разденется и сядет на стул. Только после этого воскликнул:
— А, детектив Рамсден пожаловала! Хладнокровная и невозмутимая, как огурец. Правда, все же не такая зеленая.
— У меня нет настроения выслушивать твои шуточки, Даниел. Тебе-то что, небось провел время в свое удовольствие…
— Ну, так уж и в удовольствие…
— Я обнюхивала редакцию этой газетенки — у меня до сих пор все ноздри забиты пылью. Но мало этого, мне пришлось снова общаться с миссис Грейсон — то еще удовольствие! — и упрашивать ее помочь нам. И в довершение ко всему довелось еще наблюдать ссору Оррина Айвори с ее трехлетней дочкой из-за туалета, — можно пользоваться им или нельзя. — Она вынула носовой платок. — Видишь, сморкаюсь каждые пять минут?