Смерть под Рождество

Хэлфорд откашлялся.

— На диктофон не обращайте внимания. Просто он позволяет мне не отвлекаться на записи. Пленка не может быть использована как свидетельство против вас. Если вы все же будете настаивать, я его выключу.

Он подождал, но, поскольку Гейл ничего не ответила, продолжил:

— Дела, значит, обстоят так. Кто-то взломал дверь в редакции газеты, но никто из сотрудников не мог сказать, что пропало. Единственное место, которое, как видно, было потревожено, — это архив. И вы единственная, кто заявил, что в архиве что-то не так. Впоследствии выяснилось, что газета, которую вы сочли пропавшей, обнаружилась в вашем доме. — Гейл кивнула, и он подытожил: — Одновременно, мы имеем и еще одно обстоятельство: молодая девушка, убитая в субботу утром, была вашей хорошей знакомой. Таким образом, налицо два события, как будто бы совершенно не связанные между собой. Но их связывает нечто. Вернее некто. Это вы. — Он замолк. — Или, возможно, Кэти Пру.

Она испуганно посмотрела на него.

— Что вы хотите этим сказать?

Хэлфорд с секунду молча смотрел на нее, затем встал и включил верхний свет.

— Вы сказали, что захотели прочесть эту статью, потому что кое-кто в Фезербридже, например, миссис Баркер, начали распространять слухи о том, что вы, мол, знали о связях вашего мужа с террористами гораздо больше, чем утверждаете.

— Да. Похоже, именно она и распускала эти слухи.

— Вы боялись, что в газете сообщены какие-то факты, указывающие на вашу причастность к противоправной деятельности мужа?

— Нет. Конечно, нет. Я понятия не имела, чем занимался Том. Вы достаточно занимались этим делом, чтобы знать о моем неведении.

— Это верно. Но соседи моей информацией не располагали. И я спрашиваю: вы опасались, что в Фезербридже начнут думать, будто вы тоже как-то связаны с делами Тома?

Перед ней были темные пустые окна. На них были ставни, но Гейл их редко закрывала. Сплошная темень за окнами била ей в глаза.

— Я не понимаю.

Хэлфорд с непроницаемым лицом сидел неподвижно.

— Когда вы в последний раз видели эту фотографию?

— Не знаю. Много лет назад. Скорее всего я не видела ее с тех пор, как закончила колледж.

— Вы знали, что Том передал ее Оррину Айвори для того, чтобы проиллюстрировать статью, которую тот собирался написать?

— Нет… Я очень удивлена, что она еще сохранилась.

— Значит, вы не знали, что последние несколько лет она могла храниться в архиве?

— Нет.

Хэлфорд потрогал кнопку диктофона, но не включил его.

— Мистер Айвори подтверждает ваш рассказ об этой фотографии, но это подтверждение базируется лишь на том, что он слышал от Тома. В этой связи мы можем опираться только на ваши слова.

— Я сказала вам правду. Это все было сделано в шутку. Тогда это показалось нам очень смешным и экстравагантным.

Хэлфорд убрал руку с диктофона.

— Я вполне могу в это поверить. Все мы порой совершаем глупости, совершенно не думая о последствиях. И действительно, если вы сказали правду, значит, не знали, какое будущее ждет вашего мужа. Вы просто не могли этого знать. Не могли вы знать также и о том, как жутко будет смотреться эта фотография десять лет спустя.

Гейл посмотрела на детектива. Нервы у нее были на пределе.

— Ну и что? К чему вы все это клоните? Какое это может иметь отношение к Кэти Пру?

— Миссис Грейсон, кто мог взять эту фотографию в архиве и положить на ваш стол?

— Не знаю.

— Когда в последний раз вы перебирали все эти бумаги?

— Не помню.

— Кто приходил в ваш дом, начиная с субботы, когда была убита Лиза?

— Зачем вы спрашиваете меня, будто сами не знаете. Уверена: с того самого момента ваши люди следят за моим домом непрерывно.

Хэлфорд раздраженно вскочил, да так резко, что перевернул стул.

— О Господи, Гейл! Что еще я должен сделать, что сказать, чтобы пробиться к вам? Ведь есть только два ответа: либо вы взяли эту чертову газету и фотографию из архива, либо кто-то другой проделал маленькую чистую работу с целью подставить вас. А теперь разрешите сообщить вам кое-что еще: сегодня мы в Винчестере побеседовали с адвокатом, который сообщил нам, что Лиза консультировалась по поводу оформления опеки над ребенком. В Фезербридже есть по крайней мере один человек, который подтверждает, что Лиза незадолго до своей гибели говорила о своем намерении отобрать у вас Кэти Пру. Это означает, что у вас имелись совершенно обоснованные мотивы для убийства. Алиби ваше с самого начала никуда не годилось, и вы не хотите палец о палец ударить, чтобы помочь себе. Ну что, можно ли объяснить яснее?

Гейл перевела взгляд с его лица на упавший стул. Ей казалось, что стук от удара о пол до сих пор звенит у нее в ушах.

— Что там сказала Лиза?

Хэлфорд поднял стул и взгромоздился на него.

— Она сказала, что хочет учредить опеку над Кэти Пру. Она обсуждала этот вопрос с адвокатом. Что вы на это скажете?

Гейл закрыла глаза. Темнота под ее веками распалась на мелкие колючие частички, похожие на песок.

— Джереми, Оррин, Хелен. Господи, как я устала! Аниза, Эдита Форрестер. И миссис Симпсон. Все они были здесь после смерти Лизы.

Она услышала щелчок диктофона.

— Миссис Симпсон? — спросил Хэлфорд.

— Экономка Джереми. Я забыла часы у него дома. Она приносила их.

— Когда это было.

— Вчера. После того, как я возвратилась из редакции газеты.

— Она проходила в ваш кабинет?

— Не думаю. Не знаю. Я вышла на кухню принести тарелки, которые Джереми привез вечером в среду. Вполне возможно, что она могла туда зайти.

— А Эдита Форрестер?

— Приходила вчера, когда здесь была Аниза. Просто так навестить, как она сказала. Узнать, как дела.

— Странно.

Гейл тяжело вздохнула.

— Да, пожалуй. И насчет нее я тоже не знаю точно, заходила она в кабинет или нет.

— Миссис Айвори?

— Она пробыла здесь примерно час. Предлагала мне отдохнуть, пока посидит с Кэти Пру.

— А мистер Айвори и мистер Карт? Кроме того раза, они еще заходили сюда?

Гейл отрицательно покачала головой.

— Оррин забрал Анизу домой, но не выходил из машины. Джереми заехал за мной, чтобы отправиться на слушание у коронера, но, мне кажется, он дальше холла не проходил.

— Вы не уверены?

— Нет. Кэти Пру оставила свою куртку наверху. Я пошла взять ее. Но это все заняло несколько секунд.

— Кто-нибудь еще?

— Никого, насколько я помню.

Хэлфорд вздохнул.

— Гейл, кто такой «м-р Э»?

Несколько минут, настоящих полновесных минут, она сидела без движения, теребя пуговицу своего халата. В тишине было слышно, как шуршит пленка диктофона. Что там в Гейл сейчас происходило? Казалось, уж сейчас-то она совершенно разбита, повержена, растерзана на части. Возможно, рванет на себе халат и ударится в истерику. Нет, ничего подобного. Она вдруг почувствовала в себе спокойную уверенность. Встала, подошла к книжной полке, поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до самого верха, и сняла книгу. Затем положила ее на комод рядом с диктофоном.