Смерть под занавес

– Он самый.

– Ну и ну! Когда я с ним говорила, на какие-то доли секунды его лицо показалось мне знакомым. Кто бы мог подумать! Он ведь куда-то внезапно пропал много лет назад, никто не знал, что с ним - умер или заболел.

– Читай дальше!

– "Был осужден на пятнадцать лет за развратные действия в отношении десятилетнего мальчика. После освобождения уехал в неизвестном направлении".

– Значит, он педераст?

– Теперь трудно что-либо говорить. Все знали, что Мартемьянов был любителем женщин, донжуаном, так что этот факт весьма странен. Покрыто, как говорится, мраком. Помимо работы в кино, которая и сделала его звездой первой величины, актер много лет играл на сцене Львовского театра. Кстати, этот театр сейчас на гастролях в Москве.

– Да? Я пойду туда, мне интересно узнать, что там было на самом деле.

Львовский театр давал спектакли в помещении киноконцертного зала. Афиши были напечатаны плохо, кое-где типографская краска размазалась, отчего нельзя было правильно прочесть ни название спектакля, ни фамилии актеров.

Катя наугад постучалась в первую дверь.

– Открыто, заходите.

В маленькой комнате было накурено. Плотный мужчина в бейсболке внимательно рассматривал Катю.

– Вы за билетами? Они уже распроданы.

– Нет, я - журналистка, - представилась Ка-тя, - собираю материал об актерах старшего поколения. Можно с кем-нибудь побеседовать?

– Почти никого не осталось. Кто умер, а кто ушел на пенсию. Вам именно актеры нужны?

– Нет.

– Тогда обратитесь к Розалии Брониславовне, гримерше. Она сейчас на месте. Третья дверь по коридору справа.

Розалия Брониславовна суетилась вокруг баночек, фиолетовых кистей и нежно-голубых пуховок.

– Я хотела бы с вами поговорить...

– Присаживайтесь, - гримерша говорила с едва уловимым акцентом.

– Я журналистка, собираю материал о корифеях львовской сцены. Мне бы хотелось узнать некоторые подробности биографии Леонида Романовича Мартемьянова. Вы застали его?

– А как же!
– Розалия Брониславовна села напротив и положила руки на колени.
– Такой красавец был и умница, да не повезло.

– Значит, это правда, что его осудили за раз-вратные действия в отношении несовершеннолетнего мальчика?

– Официально это так. Но на самом деле все было как-то подстроено. Ему отомстил новый директор театра, который пришел на место прежнего. Леонид завел амурные дела с его женой, тому это, естественно, не понравилось. Решил избавиться. Ах, как мы все плакали, когда узнали об этом. И никто из нас, вы слышите, никто не поверил. Простите, - усмехнулась Розалия Брониславовна, - ну, посудите сами. Если он безумно увлекался женщинами, зачем ему мальчик, это просто смешно. Но у директора были влиятельные знакомые в милиции, они и помогли все состряпать... Жалко его безумно, загубили жизнь человеку, да теперь уже и ответить некому.

– А что с ним сталось?

– Не знаю, возможно, уехал куда-нибудь, а может, уже и умер. А как его любили женщины, вы себе просто не представляете. Помню, как к нему одна молоденькая актриса все бегала, даже травилась из-за него. Как же ее звали? Кажется, Элла, но я могу и ошибиться. Она приезжая была, гастролировала с другой труппой, приехала к нам, во Львов, и влюбилась без памяти, просто голову потеряла.

Катя внезапно похолодела.

– А фамилия этой актрисы - Гурдина?

– Не помню, - Розалия Брониславовна ре-шительно покачала головой, столько времени прошло. Худенькая такая, с огненными волосами, а глаза синие-синие, как море. Она, по-моему, и была откуда-то с юга. Знаете, от Мартемьянова осталась небольшая коробка с пустяками. Вот так и вожу ее с собой, вдруг кто-то объявится. Может, вы возьмете ее? Там программки спектаклей, фотография даже есть...

– А он... Леонид Романович любил... эту... Эллу?

– Да кто его разберет, наверное. Он многими увлекался. Я помню, что из-за нее он бросил нашу приму, Аду Львовну. Как она переживала!

Розалия Брониславовна рылась в ящиках в углу комнаты.

– Вот она.

Катя открыла картонную коробку. Программки спектаклей "Дон-Карлос" Шиллера, "Гамлет" Шекспира, "Прекрасная Роза" без автора. Большая фотография с широкой размашистой надписью наискосок: "Моим почитателям". Мартемьянов. Гордый разлет бровей, большие глаза... лицо, словно вылепленное резцом талантливого скульптора. Пожелтелые листы бумаги. Все... все, что осталось. Один листок был исписан. Катя поднесла его ближе к глазам.

"Она улетела вдоль синего моря, и мне не вернуть ее вновь, доверчивой чайке расставила сети другая большая любовь! Чайка, черноморская чайка, белокрылая чайка, моя мечта!"

Значит, он действительно любил Эллу Гурдину - черноморскую чайку!

Катя бережно положила коробку в пакет и торопливо попрощалась с гримершей. Кате не хотелось, чтобы Розалия Брониславовна заметила слезы, не-ожиданно выступившие у нее на глазах.

***

На другой день Катя с Алексеем запланировали поездку в косметологическую клинику "Вечная Венера". С утра Валька позвонил Алексею и сообщил, что ему удалось выйти на крупного чиновника в Департаменте здравоохранения, так что врача припрут к стенке. Был уже и личный звонок чиновника главврачу клиники.

С утра, как на грех, жигуленок Алексея закапризничал. Он с ужасом представил себе, что его машина выйдет из строя в самый неподходящий момент и им с Катей придется тащиться в метро. Некоторые коллеги Алексея прозрачно намекали, что ему неплохо бы сменить "жигули" на более приличную машину "БМВ" или "ауди". Были и такие, кто советовал непременно "рено" или джип "гранд-черокки". Причем тот, кто рекомендовал джип, как бы невзначай обмолвился, что у него есть телефон владельца "почти нового джипа в отличном состоянии и за недорогую цену". Твердо памятуя, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке, Алексей отклонил "заманчивое" предложение.

К счастью, машина наконец-то завелась, и Алексей, вытерев пот со лба, сел за руль и двинулся в сторону Большой Бронной - за Катей.

Катя не знала, что ей надеть. Кажется, эта проблема - одна из самых простых по сравнению с озоновой дырой или правами чернокожего населения в Америке. Но эта маленькая проблема могла в одночасье испортить или, наоборот, поднять настроение любой женщине. После недолгих раздумий Катя остановила свой выбор на темно-зеленом брючном костюме, который она приобрела неделю назад в ГУМе на первом этаже, в галерее "Лафайет". Под костюм Катя надела светло-серую водолазку, поверх выпустила тонкую серебряную цепочку, доставшуюся еще от бабушки. С утра было пасмурно. "Не забыть прихватить зонтик, а то недавно чуть не промокла до нитки, - сказала Катя, в последний раз бросая взгляд в зеркало.
– Забыла подушиться. Так, две капли на запястья, на виски, шею... Теперь полный коленкор, вперед!"

Врач встретил их в своем кабинете, извинился, что ему надо отойти на пару минут, и выскользнул из комнаты, оставив Катю с Алексеем в небольшом сером помещении с голубым столом и синими стульями. На столе лежали рекламные проспекты. Катя взяла наугад один из них и стала перелистывать.

В клинике "Вечная Венера" могли все: убирали жировые складки, сглаживали торчащие коленки, уши-лопухи превращали во вполне благородные детали лица, а кривые и горбатые носы делали точеными и прямыми.

– Фу, какое страшилище!
– испуганно зашептал Алексей, показывая пальцем на какую-то девицу с неприятным оскалом и обвисшей грудью.

Катя перевернула страницу.

– Это буклет фильма ужасов, - успокоила она Алексея, - как он сюда затесался - непонятно. А, нет, подожди, это - реклама клиники. Вот написано: "Даже такое чудовище мы превратим в Памелу Андерсон", и сама кинодива рядом красуется. Да, с юмором люди тут работают, - протянула Катя, - хохмачи.

Врач бесшумно вошел в кабинет.