Смерть за кулисами (в сокращении)

— Господи, я ее сломала!

Даймонд посоветовал:

— Так поднимите и поставьте, как было.

Совет оказался излишним: Ингеборг вдруг умолкла, заинтересованно глядя в дыру, оставшуюся на месте дверцы, сунула в нее руку и вынула какой-то конверт.

— Похоже на письмо. «Всему театру „Ройял“».

— Дайте мне, — велел Даймонд, отобрал у Ингеборг конверт и вынул из него лист бумаги. — А вот и записка самоубийцы.

Мои дорогие друзья!

Шесть счастливых лет этот театр был моей жизнью, а вы — моей семьей. Не знаю, как благодарить вас за все чудесные моменты, которые мы пережили вместе. Я глубоко сожалею о случившемся с Клэрион и надеюсь, что чудо поможет театру и всем вам пережить эту трагедию. Но для меня здесь нет будущего.

Прошу вас, не скорбите. Если мой прах будет развеян в театральном сквере, я сочту это честью, которой вряд ли заслуживаю.

Прощайте, и да хранит вас Бог!

Дениз

Даймонд передал записку Ингеборг. Докинз встал рядом.

— Бедная… — прошептала Ингеборг.

— Распечатано на принтере, — заметил Даймонд. — Предсмертные записки обычно пишут от руки.

— Шеф, мы живем в век компьютеров, — возразила она. — Как видите, подпись она поставила.

— Отправим на графологическую экспертизу.

Вечером, когда Даймонд заглянул к Паломе, она сканировала рисунки, изображавшие костюмы викторианских времен. Рисунки предназначались для художника-постановщика мюзикла «Суини Тодд».

— Я уже говорил тебе, что мою начальницу взяли в хор? — спросил Даймонд.

— Джорджину? Ей повезло. Значит, она будет одета женщиной с Флит-стрит, в платье с ярким лифом и широкой юбкой, — Палома взяла книгу и открыла ее. — Надеюсь, этот чертов мюзикл все-таки поставят. Я убила на него массу времени.

— Работа идет полным ходом. У театра есть будущее. — И Даймонд сообщил, что Клэрион отказалась от намерений подавать в суд, а потом рассказал о найденной предсмертной записке.

— Неплохой, оказывается, сегодня день, — заметила она. — И угроза разорения театра миновала, и дело закрыто.

— Если записка подлинная. Ее спрятали на сцене.

— Ладно тебе, Питер! Где еще ее должны были спрятать — с тем расчетом, чтобы записка нашлась? Сцена ничем не хуже любого другого места. Дениз думала, что ударится о пол сцены, спрыгнув сверху. Ее намерения очевидны. Тот, кто обнаружил бы труп, нашел бы рядом и записку.

Объяснение выглядело логично.

— Дениз покончила с собой. Вот и все. Можешь расслабиться.

Да, он бы не отказался. Но продолжал мысленно спорить сам с собой о том, стоит ли делиться с Паломой сведениями, полученными от Майка Глейзбрука. Смог бы он довериться Стеф, своей покойной жене? Определенно. Тогда почему не Паломе?

— Я сегодня встречался с одним школьным товарищем…

Палома выслушала его молча.

— И ты не знаешь точно, приставал к тебе тот учитель или нет.

— Уайт приговорен к тюрьме за педофилию, а у меня сразу после тех выходных возникла фобия, связанная с театром.

— По словам твоего одноклассника, к нему Уайт не приставал. И все-таки ты уверен, что тебя домогались?

— Если с самого начала Уайт нацелился на меня, Майк мог служить ему прикрытием.

— Уайт еще жив?

Вопрос застал Даймонда врасплох.

— Без понятия. Ему должно быть уже за семьдесят.

— Ты же служишь в полиции. Разве за лицами, совершившими преступление на сексуальной почве, не ведут наблюдение? Ты можешь выяснить, что с ним стало. И даже встретиться с ним.

Даймонд пожалел, что завел этот разговор.

— Не знаю, могу ли я себе доверять. В любом случае он будет все отрицать. Возможно, он даже сменил имя.

— Но в полицейскую базу данных должны быть занесены все имена, которыми он пользовался.

— Ты так трогательно веришь в могущество системы, — вздохнул Даймонд. — А между прочим, Уайта осудили за тридцать лет до того, как была создана эта база.

— Значит, наверняка сохранилось досье…

— Ты права. Их ведет в Скотленд-Ярде Национальная служба идентификации, — и, торопясь завершить этот разговор, Даймонд добавил: — Завтра же позвоню им и запрошу сведения.

— А почему не сейчас?

Даймонд нехотя полез в карман за телефоном.

Информацию ему предоставили сразу, как только узнали, кто он такой. Гражданский служащий Скотленд-Ярда сообщил, что в 1965 году в Винчестере тридцатиоднолетнему Моргану Огилби Уайту вынесен обвинительный приговор по трем пунктам обвинения в совершении непристойных действий в отношении несовершеннолетних. Его приговорили к пяти годам тюрьмы, из которых он отсидел три. В 1968 году его освободили условно.

— И все? — не удержался Даймонд. — Я ожидал большего.

— Повторных судимостей у него нет — по крайней мере, под тем же именем. Педофилы часто и ловко меняют имена и фамилии.

— Я рассчитывал узнать, где он сейчас.

— Попытайте удачу в полиции там, где ему был вынесен приговор.

Тем вечером театр был полон на три четверти. Неплохо, особенно если учесть, какими мрачными казались перспективы после того, как постановку покинула Клэрион.

За кулисами царило приподнятое настроение. Мелмот оповестил всех и каждого о решении Клэрион не подавать в суд. Гизелла с нетерпением ждала выхода на сцену: ей передали, что сегодня ее игру будет смотреть ассистент режиссера лондонского Национального театра, занимающийся кастингом.

Хедли Шерман заглянул к Гизелле с букетом роз, когда она гримировалась.

— Это вам от меня, дорогая, авансом, чтобы подбодрить.

— Да-а?.. Спасибо, — осторожно отозвалась Гизелла, которой не понравилось, как Шерман накануне лапал ее.

Не обратив внимания на ее тон, Шерман продолжал:

— Вы обворожительны. Может быть, поужинаем после спектакля?

— Спасибо за приглашение, — отозвалась она. — Пожалуйста, не принимайте это на свой счет, но вечером компания мне не нужна — ни сегодня, ни в любой другой день.

Актеры, занятые в первых сценах, начали покидать гримерные и занимать места за кулисами, прислушиваясь к нараставшему гулу голосов в зале. Радостное предвкушение по обе стороны занавеса в этот четверг явно имело знак плюс и усиливалось по мере продолжения спектакля.

Незадолго до антракта, вскоре после которого на сцене должна была появиться фрейлейн Шнайдер, актриса, исполнявшая роль фрейлейн, преградила путь Гизелле за кулисами.

— Вы видели? — Взгляд огромных от испуга глаз впился в лицо Гизеллы. — В ложе верхнего яруса, справа? Там Серая дама!

— Театральное привидение?

— Смотрит прямо на меня! И рядом никого нет.

— Наверное, это кто-нибудь из зрителей.

— Именно в этой ложе всегда видели привидения, — напомнила фрейлейн Шнайдер. — Честное слово, она была там — бледная как смерть, вся в сером! Это плохая примета?

— Не знаю. — Гизелла огляделась в поисках поддержки. Занавес только что закрыли, Престон Барнс покидал сцену.

Фрейлейн Шнайдер схватила его за руку:

— Вы видели? Видели Серую даму?