Смертельные тайны

– Динь-Динь?

– Патрисия Эдуардо.

Она даже не дрогнула.

– Работала в больнице «Сентро медико».

– А я, блин, тут при чем?

– Она пропала без вести в октябре.

– Пустилась, видать, в бега.

– И такое бывает.

Пинок. Стол подпрыгнул.

– Во время расследования всплыло твое имя.

– Не может быть, – фыркнула она.

Пинок.

– А собственно, почему?

– Слишком уж много совпадений.

– Это что, шутка?

Шанталь бросила взгляд на Ливицкого. Тот развел руками, и она снова посмотрела на меня.

– Хрень все это.

– Гватемальская полиция так не считает. Им нужна информация.

– Да мне плевать, что им нужно, хоть лекарство от триппера! Понятия не имею, о чем вы! – Взгляд ее пронизывал меня насквозь.

– Вы одного возраста, жили в нескольких кварталах друг от друга, тусовались в одном и том же районе. Стоит найти хоть какую-то связь, даже туалет, куда вы с Клаудией де ла Альдой вместе ходили пописать, – и они могут приволочь вас обратно, а потом пропустить через все жернова.

Конечно, это была неправда, и Ливицкий знал. Адвокат промолчал.

– Хрен вы меня заставите вернуться в Гватемалу! – уже не столь уверенно сказала Шанталь.

– Тебе семнадцать лет, то есть ты несовершеннолетняя.

– Мы этого не допустим, – вмешался Ливицкий, словно добрый полицейский.

– Возможно, у тебя не будет выбора, – продолжала я, играя роль злого копа.

Шанталь не собиралась попадаться на удочку. Вытащив руки из карманов, она закинула их за голову.

– Ладно. Это была я. Я их убила. И я продаю героин школьникам.

– Никто не обвиняет тебя в убийстве, – сказала я.

– Знаю. Своенравная девчонка столкнулась с реальностью. – Она наклонилась вперед, широко раскрыв глаза, и по-собачьи тряхнула головой. – С дрянными девчонками порой случается такая же дрянь.

– Вроде того, – бесстрастно ответила я. – Как ты понимаешь, ничто не может помешать отправить Люси назад в Гватемалу.

Шанталь встала так резко, что стул с грохотом рухнул на пол.

Миссис Спектер схватилась за грудь.

В дверь, хватаясь за пистолет, ворвался охранник.

– Все в порядке?

Ливицкий поднялся на ноги:

– Мы закончили. – Повернулся к Шанталь. – Ваша мать принесла вам одежду, которую вы должны надеть, прежде чем предстанете перед судьей.

Девушка закатила глаза. Шарики туши повисли на ресницах, словно дождевые капли на паутине.

– Мы освободим вас часа через два-три, – продолжал он. – С наркотиками разберемся позже.

Когда охранник вывел Шанталь из комнаты, Ливицкий повернулся к миссис Спектер:

– Полагаете, сумеете с ней справиться?

– Конечно.

– Она может сбежать.

– Это все из-за того чудовищного окружения. Дома, с отцом и со мной, с ней все будет хорошо.

Я заметила, что Ливицкий сомневается – так же как, определенно, сомневалась и я.

– Когда приедет посол?

– Как только сможет. – Пластиковая улыбка вернулась на место.

Мне в голову пришли слова песенки об улыбке, которую мы пели в скаутском отряде, когда мне было восемь лет:

У меня в кармане то, что должно быть на лице,Я держу ее при себе в самом удобном месте…

– Что насчет мисс Херарди? – вернул меня к действительности вопрос Ливицкого.

– А что с ней? – без особого беспокойства спросила в ответ жена посла.

– Я буду представлять ее интересы?

– Вероятно, все проблемы Шанталь из-за нее. Они каким-то образом получили документы, путешествовали автостопом с незнакомыми людьми, пересекли континент на автобусах. Моя дочь никогда бы не поступила так сама.

– Я не была бы в этом так уверена, – сказала я.

Изумрудные глаза удивленно уставились на меня.

– Откуда вам знать?

– Как говорится, нутром чую. – Отступать я не собиралась.

Миссис Спектер не сразу нашлась что ответить.

– В любом случае, – заявила она, – лучше всего, если мы не станем вмешиваться в дела гватемальских граждан. У Люси богатый отец, он сумеет о ней позаботиться.

Оказалось, что этот самый богатый отец сейчас в Монреале: когда мы вышли в коридор, я увидела, как он идет следом за охранником. Его спутник был одет точно так же, как Ливицкий, – дорогой костюм, итальянские туфли, кожаный портфель.

Херарди повернулся, проходя мимо, и наши взгляды встретились.

Я сочувствовала маленькой девочке у ограды школьного двора, но с теми чувствами не могла сравниться жалость, которую я ощутила к Люси Херарди. Что бы ни привело ее в Канаду, вряд ли ее за это простят.

17

Сорок минут спустя я шла по дорожке между высокими, по плечо, живыми изгородями. Вела она к двустворчатым стеклянным дверям с логотипом компании и краткой информацией о ней – сверху по-французски, а ниже, шрифтом помельче, по-английски. Весьма по-квебекски.

Потребовалось полчаса на поездку и еще полчаса на то, чтобы найти нужный адрес. Корпорация РП располагалась в одной из двухэтажных бетонных коробок в промышленном парке в Сент-Юбере. Все здания были серыми, отличались только цветными полосами, опоясывавшими каждое, подобно подарочным лентам. У корпорации РП полоса была красной.

Пол в вестибюле выглядел самым блестящим из всех, по которым мне доводилось ступать. Я направилась к кабинету слева от главного входа. Когда вошла, меня по-французски приветствовала женщина азиатской внешности, ее блестящие черные волосы были подстрижены возле ушей и падали прямо на лоб. Ее широкие скулы напомнили о Шанталь Спектер, которая, в свою очередь, напомнила о девушке из отстойника. Я вновь ощутила знакомое чувство вины.

– Je m’appelle Tempe Brennan [61] , – сказала я.

Услышав мой акцент, она перешла на английский.

– Чем могу помочь?

– У меня в три часа назначена встреча с Сюзанной Жан.

– Присядьте, пожалуйста. Одну минуту. – Она сняла трубку телефона и что-то сказала.

Меньше чем через минуту появилась Сюзанна и поманила меня пальцем. Она весила примерно столько же, сколько и я, но была на целую голову выше. Кожа – цвета баклажана; волосы, заплетенные в сетку на три дюйма вокруг лица, сзади свисали длинными черными косами, стянутыми оранжевой лентой. Как обычно, Сюзанна больше походила на модель, чем на инженера.

61

Меня зовут Темпе Бреннан (фр.). – Прим. перев.