Смерти Робина Гуда
Шрифт:
– Мы покрасили их соком ягод.
– В феврале? Сомневаюсь. А если серьезно?
– Мы уже забыли. Вот!
– Но подобные мелочи очень важны… Секундочку! У меня жуткая боль в тазовой области! Это схватки! Сейчас я рожу!
– Скорей! Полотенце и горячую воду!
– Поздно! Вот уже вылезает голова!
– Какая уродина! Кто-нибудь, шлепните это по спине!
Стиснув кулаки, вперед выступает Малютка Джон:
– Минутку! Что это там оно говорит, полностью вылезая? Пытается сформулировать свою первую фразу! Как трогательно. Тихо все, слушаем.
Они склоняются,
– К распропрелатской матери, сто дубов вам в глотку! Дева Мэриан закатывает глаза:
– Это мальчик! Переросток, со взрослого мужчину!
Шериф Ноттингемский достиг лесной поляны. Его сопровождают пятьдесят конных рыцарей. Они носят полный комплект доспехов и никогда не говорят, поэтому нельзя быть стопроцентно уверенным, что внутри кто-то есть. Возможно, это заводные автоматы, созданные колдуном - прежним хозяином замка. Как бы то ни было, шериф нашел их аккуратно сложенными в подвале. Он хорошо помнит, как целый день отчищал их от ржавчины специальной щеточкой.
Он осаживает коня и поудобней устраивается в седле, поскрипывая. Под его собственными доспехами на нем чулки и пояс с подвязками. На коже от них образуются приятные рубцы. И черные атласные трусики слишком туги. На дворе 1193 год. XIII век не за горами. Шериф надеется, что со временем его половая жизнь улучшится.
– Смотрите! Улика!
Он указывает на склянку, лежащую под копытами. Теперь в ней пусто.
Некоторые из его рыцарей крутят головами и тихонько фыркают: «Фасс-васс». Других звуков они не издают, кроме еще одного: «Шуш-ш-ш».
Шериф потирает подбородок.
– Я узнаю этот сосуд. С ним ко мне приехала Нина, царица амазонок. Но она не показывала, что там внутри, а теперь он пуст. Наверно, это было какое-нибудь спиртное. Кстати, что-то у меня тоже во рту пересохло. Тут неподалеку есть таверна. Галопом мы еще можем успеть до закрытия. А потом возобновим поиски Гая Гисборна!
– Фасс-васс… Шуш-ш-ш…
– Да, я по нему тоже соскучился. Н-но, вперед!
Робин Гуд тычет в высокую женщину пальцем. На его искаженном от злобы лице пляшут огненные отсветы. Он задевает ногой край стола и расплескивает мед из норманнского шлема. Крики, ругань.
– Думаешь, дамочка, ты покруче меня будешь? Вместо ответа она отвешивает ему сногсшибательную,
в буквальном смысле, оплеуху.
– Коротко говоря, да, - выплевывает она.
Он приподнимается на колени, отирает кровь с разбитых губ.
– У-тю-тю, какие мы грубые. Ясно-понятно! Я, может, и вчера родился, то есть даже сегодня, но больше на такие фокусы не поддамся. Давайте, дамочка, к бою!
– Никаких фокусов!
– восклицает она и отвешивает ему оплеуху другой рукой.
– Простое честное насилие, ничего кроме! Я давила змей в озере Каратис!
Дева Мэриан, Малютка Джон и Гай Гисборн стоят вокруг них и хлопают в ладоши все громче и громче:
– Мочи! Мочи! Мочи!
Робин Гуд снова, шатаясь, поднимается на ноги. Тут вмешивается хозяин:
– Без драк мне тут, в «Деве и островерхой шляпе»! Это приличное заведение. А ну все вон!
– Выйдем,
разберемся, - рычит Робин.Нина кивает и направляется к двери. Малютка Джон, выходя, задумчиво поглаживает бороду:
– Но как она могла родить живого Робина Гуда, если они оба умерли?
– Ничего не понимаю!
– соглашается Гай Гисборн. Дева Мэриан пожимает плечами:
– Может, у нее был с собой какой-нибудь волшебный эликсир, который ее исцелил, а раз Робин находился у нее в чреве, волшебство подействовало и на него, чисто случайно. Дело, наверное, в этом.
– Ну конечно!
– в унисон ахают Малютка Джон и Гай Гисборн.
– Это же очевидно!
Они уже стоят перед таверной. Принц воров мерит взглядом царицу амазонок. Противники настороженно кружат друг против друга.
– Смотри!
– выкрикивает вдруг Робин.
– Единорог!
– Где?
– оборачивается она.
И Робин, подскочив к ней, с размаху бьет сбоку по челюсти - раз, два. Она отлетает назад, с трудом удерживаясь на ногах, а он посмеивается:
– Самый бородатый фокус на свете!
Она готова испепелить его взглядом. Ее ярость беспредельна.
– Я тоже так умею!
– оглушительно ревет она. Скорчив гримасу, Нина примеривается и вырывает
стрелу из своего живота. Перехватив ее, как кинжал, бросается к Робину и вонзает стрелу прямо ему в сердце. Издав короткий стон, он валится на землю.
– Робин Гуд снова умер! Я выиграла дуэль!
Дева Мэриан, Малютка Джон и Гай Гисборн, склонившись над простертым телом, бормочут себе под нос:
– Боже мой! Боже мой! Умер - и умер, и ладно. Но его же надо похоронить там, куда попадет стрела. Вот это, черт побери, парадокс! Мы должны похоронить его в нем самом! Ну, влипли!
Шериф Ноттингемский с его пятьюдесятью рыцарями достигает таверны, как раз когда солнце начинает клониться к закату. Поэтому, завидев натекшую у порога кровь, он сперва думает, что это оптический обман. Но потом замечает, что в тени кого-то хоронят.
– Проявите уважение, ребята! Шлемы долой!
По здравом размышлении, он только рад, что они не могут выполнить его команду.
Он решает, что его моральный долг - подъехать поближе и обменяться со скорбящими парой любезностей. В конце концов, здесь его вотчина, и эти люди, метафорически говоря, его дети. Обнаружив, кто они, он крайне удивлен.
– Гай Гисборн! Предатель! Ты перешел к моим врагам!
– Ничего подобного!
– энергично мотает Гисборн светлой головой.
– Просто кодекс рыцарской чести вынуждает меня помочь с похоронами Робина Гуда, хоть задача и невозможная.
– Разумно!
– откликается шериф, спешиваясь.
– Но в чем загвоздка?
Гай Гисборн кивает на тело; Дева Мэриан и Малютка Джон, усевшись над Робином на корточки, обмениваются мыслями, одна нелепее другой.
– Мы должны похоронить его в нем самом и никак не можем решить, с чего начать. Я предлагал вскрыть его от горла до паха, вложить в разрез его ноги-руки и надавить на них с чудовищной силой, пока он не вывернется наизнанку. Другого способа выполнить его последнюю волю я не вижу.