Смертники доброй воли

— А ты сам-то помнишь, какой ты? — грустно улыбнулась Дилайла. — Я знавала таких, как ты, «людей без лица», у меня бурная жизнь была в Академии и на стажировке, куча знакомых… Агенты твоего профиля, приходя домой или в свою компанию, снимают чужую личность, как плащ, и вешают на крючок до востребования. А ты, кажется, со всеми ними сросся кожей. Ты разный для каждой ситуации, ты всегда знаешь, что кому сказать, кого сыграть, чтобы своего добиться. У тебя хоть друзья есть, с которыми можно говорить не задумываясь? Семья?

— В друзьях я не нуждаюсь, — высокомерно отозвался Стиан, не понимающий, к чему клонит эта девушка. — У меня есть ведущие меня — я их слушаю и подчиняюсь — и ведомые мной, что у меня там в душе, их не должно интересовать. С ведущими я общаюсь достаточно свободно, что ещё надо? А семья… Мать, отец — прекрасные, добрые люди, жаль, слегка эгоцентричные и консервативные. «Ах, Стиан, милый!», — он вспомнил мать и легко подделал её мимику и слегка истеричную интонацию. — «Почему опять стул посередине комнаты? Нет, тебе не может быть так удобно! И когда ты, наконец, женишься?» Или вот отец, — он нахмурил брови, переходя на глубокий бас и некую рассеянность, — «Сына, я забыл, в каком ты классе?» — «Я в университете учусь на втором курсе, отец». — «А, да. Слушай, ты же нам на даче поможешь?» — «Пап, это не дача, это ферма, ещё сотка — и можно в Тезорский край переезжать. У меня экзамен в понедельник по специальности, готовиться надо». — «А ты не все экзамены в школе сдал ещё?», — Стиан раздражённо закатил глаза, фыркнул, успокаиваясь, уже и сам не замечая, что все чужие личности сошли с него холодным душем, а показываемые Дилайле чувства — свои, собственные. — Как-то так. Потом своими вопросами о женитьбе они меня настолько достали, что я нашёл заштатную актриску, заплатил ей и представил как мою невесту, потом жену. И из себя заодно сотворил нечто ими более удобоваримое. Так и приезжаем иногда. Зато все счастливы. И не надо больше думать, что сломать себе внутри, чтобы кому-то понравиться. Постоянство — то, что тебе так нравится во мне и Лемме с Рэксом — как раз и означает, что человек держится одного направления, несмотря на обстоятельства, а особенно мнения окружающих людей. Других шатает от любого дуновения, вон, возьми Адамаса…

— Адамасу просто надо дать ещё один шанс, — Дилайла, тесно прижавшаяся к нему и молча слушавшая до этого, положив голову на грудь, вскинула глаза, мягко улыбаясь. — Научить, показать, понимаешь? А тебе — начать прощать. Снисходить даже, более подходящее слово. Если всех судить только по поступкам, половину населения надо отправить в трудовые колонии, а вторую, во главе с тобой — помнишь, как началась твоя карьера под крылом Рэкса? да, я читала твоё «особое» досье! — сразу казнить. Скажешь, это правильно?

— Вот уж спор воспитателя с обманщиком, — хмыкнул Стиан, и тера хихикнула.

— Тебя если не убедить вовремя, выйдет, как в том стихотворении: «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна…»

— Не знаю, откуда это, но ты явно намекаешь на то, что я однажды сдохну в одиночестве. Я понял твою мысль, спасибо. Кто только мне это не говорил, ты бы знала…

Дилайла прыснула, попыталась сдержать смех, не смогла, расхохоталась, уткнувшись ему в футболку, и Стиан возвёл глаза к потолку, тоже улыбаясь.

— На самом деле, — отсмеявшись, она вновь подняла на него свои огромные сильвисские глаза, — там в оригинале дерево было мужского пола, и на своей скале он мечтал о дереве женского… Но да, ты верно уловил мысль! И ты наконец настоящий, как тогда было: сначала тоже разлился мёдом, «не переживай, всё будет хорошо», а потом как припечатал: я её лично вздёрну, выбери материал для верёвки… Думаешь, я забыла? У меня отличная память, Стиан! Особенно на то, что меня впечатлило… — Дилайла нахмурилась, вглядываясь в его левый висок, протянула руку, проводя пальцем по нему и сразу скуле. — А тут пятна загримировали, да? Качественно работаете…

Стиан перехватил её руку, приложил к губам — впервые в жизни не для какой-то высшей цели, а потому, что по всему телу поднималась незнакомая прежде жаркая волна и нужно было хоть как-то её выразить. Свободной рукой Дилайла притянула к себе его голову, затяжно поцеловала, потом вдруг отстранилась, вся, и, заложив руки за спину, прошествовала к кровати, с которой одним взмахом скинула на пол всё там валявшееся.

— В общем, я согласна оказывать содействие, — известила она, присаживаясь на самый край и вытягивая ноги. — Эрих по-любому будет и дальше крутиться вокруг меня. Помучаем его ещё месяцочек, а там можно будет нанести удар в самое сердце и для всех сойтись, а?

— Я так посмотрю, ты уже всё продумала, — усмехнулся Стиан, гася основной свет — остался только побочный, вроде ночника — и шагая вперёд, на две жёлтые звезды глаз теры.

— Ты ждал чего-то другого? Я настолько, по твоему мнению, легкомысленная?!

— По моему мнению, ты иногда слишком много болтаешь…

Дилайла протестующе фыркнула, но он уже целовал её, и никакие слова никому больше не были нужны.

Глава 8. Тернии

После разговора со Скоттом, из разгильдяя-повара в одно мгновение вдруг превратившегося в опытного спецагента, Джей так и не смог заснуть ночью — и слава ангелам, что следующим днём была суббота, на которую у него не стояло по расписанию занятий. Стиан определённо знал что-то об Адамасе, его кузене и неожиданно примкнувших к ним Шштернах, также выполняющих функции шпионов, только от МД. И например, Джея в эти тайны посвящать не собирался — лишь сообщил малость, чтобы пожурить и напомнить о его обязанностях. Сколько из их беседы с Бельфегором он слышал? И знал ли о Стасе с Диланом то, что знал Джей?

Бельфегор ведь тоже пришёл к нему на крышу не просто так: Джей понял это сразу, потому и предпочёл увести разговор в сторону от опасных тем, рассказав самую шокирующую историю о себе, которую мог. Вопрос только, сумел ли он обмануть этим Стиана. Зачем он спрашивал про Герберта: чтобы вывести Джея на чистую воду или и в самом деле рассчитывал получить эксклюзивную информацию? В ту ночь он проследил за ним только до бара — или до их убежища тоже? Хотя, наверное, Стас услышал бы его так же, как самого Джея.

Значит, более вероятно, что всё-таки Стиан не знает о них — ни адреса, ни намерений. Из-за вернувшегося неожиданно для всех Герберта (Джею он объяснил, что, так и не найдя лабораторию, его кузен и Дилан засели в лесу неподалёку от базы в ожидании Брутуса и он им там был уже не нужен) они оба оказались под подозрением, и теперь необходимо срочно решить, что с этим делать. Если Брутус уже имеет какие-то дела с Адамасом, совсем скоро он может попытаться его вывести с охраняемой территории — например, чтобы впоследствии использовать в качестве заложника, как то предполагалось в случае с Бельфегором. Или для воплощения в жизнь ещё более хитроумных планов. Управление явно на это рассчитывает — так что любая неучтённая деталь может развалить всю стратегию по кирпичику. Рэкс не стал бы рисковать жизнью своего сына, не продумав его спасение до последней мелочи.

И здесь, как правильно сказал Бельфегор, Джей должен действовать как солдат. То есть, не тратя времени на не приличествующие его роли размышления, сдать старшим факт существования тех, кто имеет все шансы им помешать успешно провести операцию.

В общем-то, за этот шаг было всё. После того как ещё Скотт в начале января вскользь упомянул, что видел Джея в баре в городе, хорон поостерёгся дальше навещать своих нечаянных друзей и лишь изредка сообщался с ними через сверхзашифрованный мессенджер, не отслеживаемый ни одной правительственной или антиправительственной структурой. В свой единственный визит, увлечённый их невероятной историей, Джей так и не задал Стасу самый главный вопрос, потому сделал это через два дня, окончательно переварив этот эпизод своей жизни. Почему, зная о диверсии, которая случится вот-вот против двух самых важных людей на планете, они не предупредили их же, а самоубийственно, с весьма малыми шансами на победу выступили сами? Стас ответил просто: это их война. И повторил ранее сказанное: нельзя, чтобы он или Дилан угодили в руки учёных ГШР или МД — особенно МД, где одержимый идеей создания сверхлюдей Аспитис мигом разберёт их по молекуле и на их основе сконструирует кого-нибудь ещё более смертоносного. Очевидно, это представлялось им куда опаснее, чем возможное полное поражение мировых организаций в этой войне.

Но, так как Джей в том числе отлично понял, что Особенные не хотят какой бы то ни было победы Брутуса, боязнь плена и его последствий стояла лишь на втором месте. На первом, похоже, была гордыня. То ли Стас не считал кого-либо способным в принципе справиться с Брутусом, то ли слишком много мнил о себе — но устранять ауриса он определённо собирался самостоятельно. А куда двоим бойцам — пусть и таким умелым — против целого оплота? Несколько специализированных отрядов ГШР и МД под предводительством Стиана и Бельфегора смотрелись бы там куда лучше. Для их же безопасности нужно сдать их Стиану.