Снайпер должен стрелять

— Зачем вы все это мне рассказываете? — спросил Чиверс.

— Сейчас скажу. Доследование, которого потребовали люди, могущие себе это позволить, дало неожиданные результаты. Убийство оказалось заказным. А заказчиком были вы.

Поворот был опять неожиданным. Дело Пауля Кирхгофа и всего связанного с ним Дик считал закрытым. Не случайно же его дед, Редж Уоллес, приказал ему два года не появляться в Бостоне, и он верил в могущество Старого Спрута. Стало быть, Доулинг всего лишь опять шантажирует его. Редж не допустит, чтобы дело Кирхгофа всплыло на поверхность. Мысль эта придала Чиверсу силы.

— Это такая же фальшивка, как фотографии, — заявил он. — И довольно навешивать на меня все новые дела. Я и так в ваших руках.

— Это верно, но мне нужна гарантия, что я не увижу вас в пределах моих владений. — Доулинг усмехнулся собственной фразе. — А гарантию я эту вижу в одном. Я думаю, будет справедливо, если осиное гнездо, к которому вы имеете честь принадлежать, будет ликвидировано вашими руками.

— Вы, однако, романтик, сэр.

— Не буду возражать, хотя мне приходится заниматься отнюдь не романтическими делами. Одно из самых грязных дел в моей практике получило название «Тройной трамплин». И в этом деле вы не просто увязли по уши. Если те, кто до сих пор ставил на вас… Одним словом, они поймут, что ставили не на ту лошадку.

— Никто не поверит ни одному вашему слову.

— Ему уже поверили. Делу могут дать ход, если на высоком уровне сочтут, что вы человек, не достойный получить наследство. А именно ради него вы и пошли на преступление.

— Все это ложь! — закричал Дик.

— Я дам вам возможность ознакомиться с делом, — спокойно продолжал Доулинг, и рука его опустилась на три переплетенных тома, лежащие справа от него. — После этого мы подпишем с вами контракт, по которому вы обязуетесь завершить «Дело Хестера», а я выведу вас из-под удара милой вашему сердцу разведки. Иными словами, ликвидирую проблему Барри.

Глава девятая Третий раунд

Кадзимо Митаси, раз за разом оценивая сложившуюся ситуацию, не находил удовлетворительного решения. Сомнения стали одолевать его с тех пор, как следователям удалось добраться до Пауля Кирхгофа. Казалось, с Чарлзом Маккью игру он провел безупречно: алиби Пауля доказательно опровергнуть не удалось, а если бы и удалось — диагноз защищал его слишком надежно. Стеллу тоже удалось убрать вовремя. Просчет, однако, был очевиден: Пауля нельзя было отдавать в руки ФБР. А произошло это, следовало признать, по вине не кого-нибудь, а самого доктора Митаси, поддавшегося на уговоры этого недоумка Чиверса-младшего.

Решалась проблема проще простого, стоило лишь Кирхгофу свернуть себе шею, уходя из шале по распадку. Так и планировалось, но Кадзимо дал себя уговорить. И если честно, не очень-то противился уговорам. Как же, первенец, крыса номер один, чуть ли не чемпион мира…

А соглашаться с Диком было нельзя. И хоть Кадзимо Митаси во многом от него зависел, до этого момента, похоже, ни одной ошибки в отношениях с ним не допустил. Каким образом он узнал о его экспериментах, так и осталось тайной. Но и тому и другому перспектива представлялась блестящей, что и позволило им в свое время найти общий язык. Капитал соединился с наукой, скромная лаборатория при клинике превратилась в мощный научный центр, закопавшийся в землю не хуже любого из секретных объектов по производству новейших видов вооружений. Собственно, именно таковым он в перспективе и должен был стать. Следовало лишь завершить ряд работ, чтобы предстать перед соответствующими ведомствами в полном блеске. Повторный прыжок Пауля Кирхгофа наряду со «штангистом» и другими «крысами» и должен был обеспечить этот блеск.

Митаси мучился еще и потому, что операция с тройным трамплином оказалась разработанной не столь блестяще, как планировалось. Окажись на месте Валерии Бренна кто-то другой, не связанный с финансовым магнатом, дело могло кончиться крахом. Мудрым речам фэбээровца о сохранении престижа клиники Кадзимо Митаси не поверил с самого начала, зная, что заботит его другое, что не придавать дело огласке для Маккью не менее важно, чем для него, Митаси. Это позволило Кадзимо вести себя уверенно. И лучшее, что он сделал, — предоставил Маккью свободу действий, обернувшуюся, как и было предсказано, пустой тратой времени.

И все же червь сомнения продолжал подтачивать уверенность Митаси. Не Дику же было объяснять, что дистанционно управляемый робот — прошедший день, корни его уходили в фантастическое прошлое, а не в реальное будущее. Да, можно готовить команду, способную в два, четыре раза быстрее и надежнее выполнять специальные и в определенном смысле уникальные задания. Но каждый робот дистанционного управления — это улика. Опасность обнаружения вживленных в мозг электродов всегда как дамоклов меч будет висеть над судьбой конструктора, изготовителя этого самого биоробота. «Крыса», любая из них к сожалению, обладает одним скверным свойством — имеет облик человека. Кому докажешь, что это уже не человек, а функция, что исходным материалом для нее был недочеловек, нечто поднятое со дна жизни, откуда возвращения в человеческое общество все равно нет, и что говорить здесь о конституционно защищенных правах — бессмыслица.

Кадзимо Митаси понимал, что все эти оправдывающие его рассуждения не более чем сотрясения воздуха и попади он в руки присяжных — конец может быть только один: любой прокурор разрисует его так, что и при помощи ста лучших защитников не отмоешься.

Все чаще вспоминал он канувшего в безвестность Стива Конорса, все яснее понимал, что будущее за тем направлением, по которому намеревался двигаться Стив.

Ненависть доктора Митаси к нему росла, подогреваемая затушеванным ощущением бессмысленности проделанной работы, потому что открытия его оставались частностями, которые можно было использовать в психиатрии, но… но оставаясь всего лишь руководителем клиники. А мечталось в течение многих лет о другом, мечталось вплоть до провала Пауля Кирхгофа.

Странные чувства овладели Кадзимо Митаси, когда он понял, что Стив Конорс наконец себя обнаружил. Неделю он дал себе пофантазировать, с восточной изощренностью изобретая способ мести. Но фантазия уступила место трезвому расчету. К Дику Чиверсу направили посланца с предложением исследовать возможность захвата Стива Конорса и его оборудования (о Линде и Вере доктору еще ничего не было известно).

Нельзя сказать, чтобы решение это далось легко. Знай он, что нарвется на тот же дуэт — Монд — Городецкий, — ни за что бы не решился он на новую авантюру. Видимо, чувствуя это, Дик Чиверс последний факт от него скрыл, и, как всегда, за что бы он ни брался, успешной операцию можно было считать лишь частично. Конорс и Линда были в руках Митаси, но Вера Хестер и, главное, оборудование оказались вне пределов досягаемости, и, похоже, заполучить их скорее всего не удастся, хотя Дик и заверял его, что не все еще потеряно. Ставку приходилось делать на Стива Конорса, бывшего Джонатана М. Хестера.

Стив Конорс постепенно привыкал и к неожиданно возвращенному имени, поскольку никто не собирался именовать его доктором Хестером, и к обстановке, в которой он оказался.

Демонстрация «зверинца» произвела на него не то впечатление, на которое, видимо, рассчитывал Кадо. Поразила его не столько судьба, уготованная Линде, сколько примитивность экспериментов, проводимых Кадзимо Митаси. Внешне выглядело все весьма эффектно и на профанов произвело бы, вероятно, большое впечатление. Но насколько же плохо надо было разбираться в сегодняшнем состоянии мира, чтобы позволить увлечь себя экспериментаторством в области, резко осужденной еще в конце 70-х годов, когда Хозе Дельгадо предложил перенести свои опыты с приматов на человека. Открытое вмешательство в физиологию, когда на каждом углу кричат о правах человека? Что это? Наивность или старческий маразм? Бедняжка Митаси так и не сдвинулся с мертвой точки, отстав от современного уровня науки, как минимум, на те самые десять лет, что они имели счастье не видеть друг друга.

Однако «бедняжка» Митаси весьма недвусмысленно заявил о своих намерениях. Но чем больше Стив думал об этом, тем менее грозным представлялся ему бывший учитель. Почему ненависть, вынашиваемая столь долго, не превратилась в банальную расправу? Оправдан ли риск, связанный с похищением его и Линды почти из рук полицейских, явно рассчитывавших на успех? Где гарантия, что Доулинг не найдет возможности добраться до этого так называемого научного центра? Почему именно сюда понадобилось привезти Конорса, а не спрятать где-нибудь в менее приметном месте? Или Митаси не подозревает, чем для него обернется обнаружение «зверинца»?