Снайпер должен стрелять

Это был упрек, который Маккью пришлось проглотить, и он проглотил бы его дважды, потому что прозвучавшее в тираде Андрея словечко «нам» было воспринято им как намек на то, что Городецкий не собирается отказываться от участия в последней операции. Чарлзу непременно хотелось это проверить.

— Вы считаете, что Дик нам больше не нужен? — начал он издалека.

— Нужен.

— В таком-то виде?

— Плевать на вид. Я хочу почувствовать под ногами каждый клочок этой треклятой клиники.

— Так-так, — нахмурился Доулинг. — Назад собрался. Мало тебя там гоняли? И уж извини, без разрешения папы-Монда я тебя никуда не пущу.

Маккью взорвался:

— Сэм, черт тебя подери! С каких это пор ты стал распускать слюни? Мы что, не одно дело делаем? Или я так и буду являться сюда каждые две недели, чтобы разбираться, кто хозяйничает на твоей территории. Пожалуйте-ка и вы ко мне всей командой. Сказано же, — он кивнул на Андрея, — дело надо кончать.

Доулинг рассмеялся:

— О, как ты запел, соловей массачусетский! Может, еще и королевский флот прихватим? Как, Андрей? Не повторить ли нам ради доктора Митаси фолклендский эксперимент?

— Это мысль, — оживляясь, поддержал его Андрей, — вот поймаем еще пару заморских банд, и можно навестить нашего незабвенного Митаси, — глядишь, и Хестера там встретим.

— Какие еще банды? — возмущенно закричал Маккью.

В ответ Городецкий и Доулинг откровенно расхохотались. Маккью обиженно надулся, и Сэм дружески, успокаивающе похлопал его по плечу:

— Все в порядке, Чарлз. Не все же время корчить нам зверские рожи! Смейся, в том числе и над собой, и настроение у тебя всегда будет прекрасным.

Телефонный звонок прервал его. Он по-хозяйски снял трубку. Милена протрещала что-то скороговоркой, и Доулинг повернулся к Андрею.

— Вас, сэр, — сказал он несколько странным тоном, протягивая ему трубку, и быстро включил магнитофон.

— Слушаю. — Андрей полагал, что его искал кто-то наблюдавший за Барри, но совершенно неожиданно по-русски прозвучало:

— Андрей Павлович?

— Он самый. — Услышав русскую речь, Маккью и Доулинг переглянулись.

— Как мой сюрприз? — Голос звучал чуть насмешливо.

— Если речь идет о Чиверсе, спасибо.

— Забавный тип, не так ли?

— Дальше некуда. — Андрею не хотелось форсировать разговор, он вслушивался в голос, пытаясь представить, кому он может принадлежать. Абонент его, похоже, тоже не спешил.

— А я с приветом к вам от Артема Виноградова.

— От Артема Виноградова, — медленно повторил Андрей. — Кто это?

Его абонент рассмеялся:

— По моим представлениям, ваш однокашник по юрфаку.

— Да, вспомнил. Не хотите представиться?

— Если это так важно, можете звать меня Борисом, — он помолчал, — если этого мало, зовите Борей Богдановым.

— Вот оно как! Покойничка вспомянул? В друзья, что ли, метишь, товарищ?

— А ты все такой же зловредный, Андрей Павлович?

— Один к одному. — Городецкий видел, как Доулинг дал команду засечь, откуда ведется разговор.

— Беседу-то нашу записывают? — опять посмеиваясь, спросил «Боря».

— Как водится, сам понимаешь. Только уж извини, Борей я тебя называть не буду.

— Я так и думал. И все же общих знакомых приятно иногда помянуть.

— Слушай, товарищ, может, ты свои благодеяния объяснишь?

— А со мной, Андрей Павлович, надо говорить на «вы». Я — большая шишка.

— Слушаюсь, гражданин начальник.

— Ну и язва же ты, Городецкий.

— Ну уж не настолько, чтобы сразу на «вы» переходить.

— Ладно, я ведь шучу. А Чарлзу передай, что доктор Митаси его надул, а будет здесь топтаться, так он его еще и не так надует. Вот так.

— Слушай, друг, а ты молодец! Может, тебе премию выписать?

— Спасибо. Будешь в России, мы с тобой лучше бутылочку раскатаем. Знаешь где? На Большом проспекте, дом 86. — Это был адрес Артема. — Вопросы есть?

— Есть, да все глупые.

— Глупые ты, знаю, задавать не будешь.

— Не буду, а хочется.

— Все правильно. Ну, до встречи, старик.

— До встречи.

Доулинг выхватил кассету из магнитофона. Моника уже ждала его распоряжений.

— Быстро в шифровальный отдел, — приказал он ей. — Чтобы через десять минут текст был здесь в трех экземплярах. Бегом.

Каблуки Моны застучали по коридору.

— Что это значит, Андрей? — Доулинг и Маккью уставились на Городецкого.

— Значит это следующее, — Андрей не мог сдержать улыбки, которая вопрошающими не была принята, — вам, мистер Маккью, от нашего «русского друга» персональный привет и пожелание вплотную заняться Кадзимо Митаси, которого почему-то нам готовы отдать на съедение и намекают, что если мы тут еще проторчим, то и его не получим.

— Уж кто-кто, а Митаси от меня никуда не денется, — проворчал Маккью, задетый за живое «приветом от русского друга».

— Сэр, — обратился Андрей к Доулингу, — известно ли уже, откуда был сделан звонок?

Доулинга Городецкий таким еще не видел. От простого, казалось бы, вопроса того бросило в краску, и, как это бывает свойственно только рыжим, он буквально запылал.

— Из русского посольства, сэр, — рявкнул он.

Андрей присвистнул.

Чарлз помалкивал, а Сэм, казалось, вот-вот взорвется и сокрушит все вокруг. Набычившись, он смотрел на Городецкого и… постепенно приходил в себя.

— А! — ни к кому не обращаясь, воскликнул он, словно озаренный неожиданной мыслью. — Монд опять прав. Мы тут суетимся, а за нашей спиной кто-то ведет свою игру, да еще и тыкает нас, как котят, в собственное дерьмо. Или я не прав? Да пропади я пропадом, если русские не сидят уже у нас на хвосте!