Снайпер должен стрелять

— Я должна извиниться перед вами, — сказала она, — за то, что не представила Хьюза как участника нашей следственной группы. Я посчитала полезным ввести его в курс дела при условии, конечно, что о журналистских интересах ему на какое-то время придется забыть. У него есть идея, которая, с моей точки зрения, может оказаться продуктивной. Но об этом в конце. — Она глянула на отца, тот кивнул, и она продолжала: — Я вижу, настроение у вас не ахти какое, а у Вацлава, по-моему, так просто руки чешутся.

— В самую точку, — откликнулся Вацлав.

— Но согласитесь, — она оглядела всех, словно призывала к этому, — прямых фактов, уличающих Хестера, у нас действительно нет. Мы с Лоу надеялись, что к сегодняшнему нашему собранию нам удастся их добыть. На чем основывалась эта надежда? Во-первых, конечно, на материале, полученном лейтенантом Комингзом, и неожиданном превращении Веры в наследницу Бэдфула. Во-вторых, на том впечатлении, которое оставляют взаимоотношения между доктором и его женой. Мы, то есть Арбо, Хьюз, Эрделюак, Николь и я, имели возможность наблюдать их в течение довольно длительного времени. Результаты этих наблюдений побудили нас сделать кое-что, согласованное с Доулингом, но официально не санкционированное. В связи с этим, прежде чем двигаться дальше, имеет смысл послушать Андрея и Вацлава.

— Я готов, — сказал Андрей, поблескивая глазами, и всем показалось, что выступление Уэйбла на него не произвело никакого впечатления. — Итак, было решено, и, по-моему, совершенно правильно, познакомиться с доктором Хестером поближе. Это как раз работа для нас с Вацлавом. Мы улучили момент, когда обитатели дома отправились с ночевкой в город, и навестили докторское клиническое отделение. Прошу прощения, но биоробота мы там не обнаружили. Однако обнаружили следующее. Под лестницей, ведущей на второй этаж, есть дверь с весьма хитрым замком, впрочем, не менее хитрые они и на других дверях. За дверью находится лестница, ведущая в подвальные помещения. Их два: в одном — химическая лаборатория, в другом — радиотехническая. Из этой последней, судя по всему, часть аппаратуры может подаваться на первый и второй этажи. Пробы химреактивов взяты, отпечатки пальцев сняты. Примечательно, что маркировка на аппаратуре отсутствует, точнее, удалена. Сделано это безусловно с одной целью — скрыть, где было изготовлено оборудование. Я не специалист в этой области, но создается впечатление, что оборудование уникальное. Все. Прочую работу делал Вацлав.

— Спасибо, Андрей, — сказала Мари, — слушаем Вацлава.

— Моя задача, — начал тот, — сводилась к исследованию документации и попытке обнаружить хоть какие-то следы, ведущие к Бертье. Все, что можно было сделать, я сделал. Материалы в разработке. Первое знакомство с ними оставляет впечатление, что какие-либо полезные факты получить едва ли удастся. Доктор исключительно аккуратен там, где дело касается специфики его работы.

— Добавлю, — вставила Мари, — что во время обыска Вацлаву попался Арбо, и Вацлав обошелся с ним не очень вежливо.

Тот только развел руками, показывая: а что, мол, я мог поделать?

— Арбо попало за дело, — сухо сказал Лоуренс, — но то, что вы его проморгали, не делает вам чести.

Все молчали.

— Как я понимаю, Мари, — продолжил он, — ты склоняешься к мысли, что не только сознание Бертье, но и Веры подвергалось модификационному воздействию?

— Мне все это видится так, — Мари пожала плечами, словно желая подчеркнуть, что это всего лишь ее точка зрения. — Каким-то образом доктор Хестер узнает, что Вера дочь Бэдфула. Устранение младшего Бэдфула автоматически превращает ее в наследницу. Чтобы завладеть капиталом, доктору надо жениться на Вере. Умея модифицировать поведение, он создает биоробота-убийцу. Включается код, биоробот выполняет предписанную программу и кончает жизнь самоубийством. Никаких следов причастности доктора к действиям снайпера нет. Есть явный расчет на то, что Бертье примут или за маньяка, или за ревнивца, а может быть, за то и другое вместе. Параллельно решается другая задача — жениться на Вере. Технически задача, видимо, более простая. Когда первая и вторая задачи решены, то есть наследник убит, а Вера стала его женой, Элтону Бэдфулу звонят и сообщают, что у него есть дочь. Понятно, что это всего лишь версия. Удастся ли подтвердить ее фактами — не знаю.

— Ты полагаешь, что брак доктора и Веры нельзя считать естественным? — задал вопрос Монд.

— Что на это можно сказать? — Мари опять пожала плечами. — Внешне она кажется очень привязанной к нему, как говорится, в рот смотрит. Доктор неплохо играет роль молодожена. И можно, скажем, отмахнуться от измышлений Арбо, если бы не некоторые косвенные свидетельства того, что наблюдения его небеспочвенны. Замечу, кстати, что он влюблен в Веру, а значит, наблюдательность его обострена. Что говорит в пользу того, что в отношениях Хестера и Веры не все просто? Не знаю почему, ни Андрей, ни Вацлав ничего не сказали о наружном наблюдении. Оно, к примеру, позволило установить, что каждые три дня доктор и его ассистентка Линда Стронг подвергают Веру, скажем так, лечению, после чего она на какое-то время исчезает из поля зрения. Возможно, она действительно больна. Но отлеживается она не как положено — в постели, а скорее всего в той лаборатории, которую Андрей назвал радиотехнической. Ее перемещают туда после процедур вместе со столом. «Функции жены» на это время переходят к Линде Стронг, и она выполняет их не без удовольствия. Можно еще добавить, что одна, без сопровождения доктора или Линды, Вера никуда не выходит. Понятно, что и это все улики косвенные.

— Так. Что еще? — спросил Монд, обращаясь уже ко всем, и, видя, что желающих высказаться нет, предложил: — Давайте сделаем небольшой перерыв. Мари, попроси, пожалуйста, Джорджа сварить кофе.

Монд вышел в соседнюю комнату, где обычно работала Мари, если ей приходилось выполнять секретарские функции, подошел к окну. Что за ним, он едва ли видел. Расставив ноги, скрестив руки на груди, уставясь в пространство, он размышлял о странностях ситуации, в которой они оказались. Выходка Уэйбла если и раздражала его, то лишь потому, что Лоуренс, зная о встрече Генри с Хестером и Верой, рассчитывал услышать, какое впечатление они на него произвели. Больше его беспокоило другое: дело доктора Хестера, или Хестера — Бертье, могло увести в такие дебри, возможность выбраться из которых без потерь представлялась маловероятной.

Размышлять на эту тему он начал с того момента, как Мари положила ему на стол свой первый отчет, не оставлявший сомнений, что поиск возможностей модификации поведения ведется интенсивнейшим образом — в самых разных точках планеты. Любой успех в этой области, а тем более резкий рывок вперед с неизбежностью должен был привлечь к себе внимание таких сил, соперничать или бороться с которыми означало проявить более чем наивность. Главное — он не был уверен, что Бертье, а возможно, и доктор Хестер не попали уже в поле зрения тех, кого они безусловно не могли не заинтересовать. Между тем, принимая решение, как действовать дальше, не учитывать этого было нельзя. Там, в его кабинете, сидели люди, судьба которых зависела от того, какие задачи поставит перед ними он — Лоуренс Монд.

При появлении его в кабинете оживленная беседа, споткнувшись на полуслове, оборвалась.

— Ваш кофе, сэр, — тут же предложила Мари, наполняя его чашку, чуть кокетничая и стараясь показать, что официальная часть их заседания кончилась.

— Благодарю вас, мадам, — поддержал отец предложенный ею тон, и с прищуром по очереди внимательно оглядел Андрея и Вацлава. — Господа буканьеры, сознавайтесь-ка, почему вы не сказали о внешнем наблюдении.

— Частная несанкционированная инициатива, — небрежно бросил Андрей, — такие вещи почему-то не принято афишировать.

— Чья же это инициатива?

— Моя, — заверил его Андрей.

— Врет, наша, — безапелляционно заявил Вацлав.

— А цель?

— Тут лучше послушать Андрея Павловича. — Вацлав даже чуть приподнялся на стуле и кивнул в сторону Городецкого.

— Слушаем, — сказал Лоуренс.

Андрей задумался, повертел в руках пустую уже чашку, поставил ее на стол.

— Цель? — переспросил он так, словно проверял, как звучит слово. — Я бы скорее повел речь не о цели, а о предощущении, а это, как известно, материя весьма неопределенная.

— Многообещающее начало, — не удержался Вацлав. — Я имел возможность наблюдать, как Городецкий этакой чернявой вороной сидит на дереве и предощущает.

Андрей между тем продолжал:

— Генри Уэйбл, хоть и повел себя не лучшим образом, прав в одном: фактов, уличающих Хестера, нет. Думаю, их и не будет. Есть другое — наша уверенность, или, лучше сказать, ощущение, что Бертье — дело его рук. Предощущение же сводится к тому, что без хорошо организованной провокации момента истины нам не получить. Кому не нравится слово «провокация», тот может заменить его на более респектабельное, — сказал он, видя, что Монд нахмурился. — Сути дела это не меняет. Отсюда следует, что территорию, на которой предстоит действовать, надо исследовать так, чтобы исключить в будущем любые неожиданности. Вот, собственно, и все. Отсюда и частная несанкционированная инициатива.