Снайпера вызывали?
Шрифт:
«Такие люди съедают себя изнутри», — говорила моя тетушка.
Когда я рассказала ей про то, что сейчас работаю у Раменского, тетушка Мила немедленно вспомнила и Андрея Васильевича, и его супругу.
Дело в том, что моя дорогая родственница знала в этом городе всех и вся, и ее можно было использовать как справочное бюро — давали себя знать многолетняя работа в юридическом институте и широкий круг знакомств, в том числе и в околовластных структурах советского времени, преимущественно среди родственников и знакомых партийной верхушки города.
— Как же, как же! — всплеснула она руками. — Вика ведь была дочерью
— А откуда взялся Раменский? — спросила я ее. — Он и в то время занимался рыбой?
— Был директором «Морских даров», — подтвердила тетя. — Правда, на прилавках этих самых даров не было, как ты понимаешь. Но под прилавком все водилось… Мне рассказывали, что свадьба Вики была очень пышной. Правда, поговаривали, будто Вика чересчур долго засиделась в девках, а Раменскому грозила серьезная ревизия. Вот он якобы и решил подстраховаться.
— Помогло?
— А как же! — подмигнула тетя. — Ведь у этого брата была хорошая поддержка в Москве! Правда, после того, как начались неприятности с Елисеевским магазином, тут тоже многие напряглись. Но Раменский только укрепился — к тому времени он перешел уже на работу в управление торговли, и посадили не его, а нового директора.
Тетя с удовольствием предавалась воспоминаниям. Она даже прикрыла очередной том Картера Брауна, которого получила вчера по подписке, не забыв заложить закладку на нужной странице.
— Не понимаю, как можно каждый день есть икру, — сказала она задумчиво. — Хорошая икра — это ведь всегда маленький праздник. Ну хорошо, пусть хотя бы по воскресеньям! А то ведь ощущения притупляются, и хочется еще чего-то более изысканного…
Раменский уже закончил трапезу и допивал свой кофе со сливками, когда Виктория Федоровна задала очередной вопрос:
— Скажи мне, голубчик, а что, твоя новая… ну все-все, не буду… — осеклась она, поймав взгляд супруга, но все же продолжила: — Я хотела только спросить — твоя новая охрана, она что, будет тебя и в спальне охранять? И если да, то от кого?
Этот последний пассаж мне не понравился больше всего. И вот почему.
Подобные каждодневные упреки — а эта сцена повторялась уже не первый раз — могут толкнуть человека именно на то, что ему инкриминируют.
В принципе я могла бы предположить, что Виктория Федоровна прямо-таки толкает мужа ко мне в объятия, используя для этого очень хитрую тактику. Но зачем она выбрала такой способ?
Раменский остановился в дверях и, обернувшись, некоторое время молча смотрел на свою супругу. Босс был виден мне в зеркало, висевшее на противоположной стене, справа от обеденного стола.
— Я же тебе сказал, что Евгения Максимовна работает с половины седьмого до двадцати одного часа, — начал он говорить тихим, спокойным голосом. — За ней посылают автомобиль, и она приезжает сюда. Мы вместе едем по делам. Когда мой рабочий день закончен, мы возвращаемся сюда, а потом ее отвозят домой.
Было видно, что спокойствие с трудом дается моему шефу. Он в конце концов не выдержал и заговорил быстро и отрывисто:
— Что же касается спальни… Да, я подумывал о том, чтобы нанять Женю на круглые сутки. От кого охранять, ты спрашиваешь? Да от тебя, мое солнышко! Вдруг ты захочешь снова ощутить себя женщиной? Вспомни-ка, Викуша, напряги свои немногочисленные извилины, когда мы с тобой в последний
раз занимались любовью? Что, не получается? Вот и я не помню!Теперь на лице Андрея Васильевича появилась торжествующая усмешка.
— Я даже забыл твой запах! — прокричал он. — И надеюсь от всей души, что никогда больше его не вспомню! Чтоб ты сдохла, сука! Ты мне всю жизнь отравила и теперь покоя не даешь!
Он махнул рукой и вышел из комнаты. Виктория Федоровна успела прокричать ему вслед:
— Двадцать шестого мая тысяча девятьсот девяносто второго года в отеле «Атлантик» на Азорских островах! Номер сто одиннадцатый!
Виктория Раменская, оказывается, помнила. В отличие от своего супруга…
То, чего боялся Андрей Васильевич Раменский, произошло в этот же день, вскоре после возвращения босса из рекламного бюро.
Бухнувшись в автомобиль, Раменский велел шоферу гнать к кафе «Нимфа», где у него была назначена встреча с чиновником мэрии.
— Очень важно пробить сеть магазинов в новом районе, — торопливо объяснил мне Раменский. — Уже принято решение о расширении границ города, и нужно быстрее забить себе территорию.
Действительно, в скором времени наш город должен был значительно расширить свои пределы. Одно время распространился слух о проекте соединения областного центра с городом-спутником, который находился всего в пятнадцати минутах езды по мосту через Волгу.
Но такой вариант не устраивал слишком многих — прежде всего чиновников этого самого города-спутника. Кому охота лишиться львиной доли власти и перейти в подчинение более крупной структуре? И это в том — лучшем! — случае, если все сохранят свои кресла, что было, в общем-то, маловероятно.
Был выбран наиболее безболезненный вариант. К черте города решено присоединить территорию с севера, где располагались пустыри, которые можно было в короткий срок застроить многоэтажками, образовав два-три микрорайона.
Таким образом, население города мгновенно перескакивало миллионную отметку, что неизбежно переводило областной центр в новый статус.
А с учетом стремительного роста влиятельности нашего губернатора в центре и неизбежного уже превращения его в фигуру федерального — и даже международного — уровня такая перемена городского статуса была крайне выгодна местным властям.
Кстати, дом Раменского попадал в черту города по новому генеральному плану.
Здание находилось в большом дачном массиве, населенном весьма состоятельными людьми. Наверное, будь у нас привычным более дробный статус населенных пунктов, эта местность вполне могла бы сойти за какую-нибудь поволжскую Санта-Барбару…
Кафе «Нимфа» — думаю, что «рыбное» название намекало на то, что Раменский имел какую-то долю прибыли от этого заведения, — располагалось в центре города в одном из приземистых одноэтажных особняков прошлого века. Это было довольно дорогое заведение, но столики здесь тем не менее были нарасхват, и, когда я однажды намеревалась прийти сюда с тетей, к которой приехала приятельница с Камчатки, нам пришлось заказать столик по телефону.
У входа в кафе Раменский приказал шоферу остановиться, но, несмотря на то, что швейцар уже подскочил к машине и приоткрыл дверцу, выходить не собирался. Он спешно перебирал какие-то бумаги в своем кейсе, время от времени поглядывая на часы.