Снегурочка для босса

— Твою девушку, значит… — горько повторяет Павлина и всхлипывает. — Не ври хотя бы себе, Матвей! Первая любовь так просто не забывается!

— Ты права, — неожиданно быстро соглашается Морозов, и мое сердце как-то болезненно сжимается от этого признания. — Девушка, которую я тогда полюбил, действительно до сих пор для меня очень много значит, врать не буду…

— Я так и знала!!! — торжествующе смеется Павлина и обрадованно выдыхает: — Матвей…

— …только это не ты.

— В смысле? — осекается она. — Ты же сам признавался мне в любви! Говорил, что я твое вдохновение! Твоя единственная муза!!!

— Говорил. Той девушке, которую любил. Но оказалось, что с тобой настоящей… — он делает короткую паузу и тихо усмехается, — …моя муза не имеет ничего общего.

Глава 12. Зловещий дядя Герман

Дальнейший разговор я предпочитаю не подслушивать. Слишком уж тема у них личная, не мое это дело. Так что я заставляю себя отойти от спальни Морозова с горящими щеками и сильно бьющимся сердцем.

Его муза…

Это слово волнует меня до глубины души. Ведь совсем недавно — только вчера! — Морозов именно так и назвал меня в своем невменяемо страстном порыве.

Боже. Неужели…

Нет, я не могу поверить. И не могу позволить себе опасные любовные надежды на зыбкой основе неоднозначных фраз. Он же взрослый, пресыщенный вниманием поклонниц мужчина, а не какой-нибудь экспрессивный юнец в конце-то концов, чтобы настолько заинтересоваться простой девчонкой, вроде меня! Да еще за такой короткий период знакомства. Разве нет?

Хотя вообще-то…

Люди из мира музыки — личности не только яркие, но и весьма увлекающиеся. Может быть, меня действительно угораздило своим типажом случайно вписаться в причудливый рисунок его творческих фантазий..?

Вот только это всe равно ничего не значит, и лучше быть грустной реалисткой, чем дурочкой в розовых очках. Допустим, сегодня я его муза… а завтра — бац! — и уже неожиданно списана в утиль как надоевший неформат. Не зря же говорят, что творческие люди живут эмоциями и одним днем?

Нет уж, лучше буду придерживаться здорового скепсиса. Сердце целее будет!

Я тихо вздыхаю и тут же ускоряю шаг, услышав, как дверь хозяйской спальни позади начинает открываться. Ни за что не хочу сейчас встречаться ни с Морозовым, ни с его бывшей псевдомузой! Эти двое слишком легко выбивают меня из колеи, а передышка мне сейчас просто жизненно необходима.

До моей комнаты далековато, так что непроизвольная паника подстегивает меня нырнуть в первую же попавшуюся дверь. И очень неудачно. Потому что это — заснеженная терраса, а я слишком легко одета.

Уличный воздух обжигает щеки и покалывает тело ледяными иголочками зимнего холода. Я обхватываю себя руками, чтобы сберечь остатки тепла, и переступаю на месте, поскрипывая снежком под тонкими гостевыми тапочками.

Блин, ну почему это оказалась не какая-нибудь подсобка? Уж лучше бы со швабрами и тряпками в тепле посидела-переждала, чем тут на морозе!

Самое неприятное, что совершенно непонятно, можно ли уже вернуться в дом или нет. Потерплю еще пять минут для надежности…

Чтобы отвлечься от холода, я прогуливаюсь по снежной террасе туда-сюда. Тут очень красиво, особенно сейчас, в утренние часы с ясной погодой. Солнце хоть и не греет, но так чудесно серебрит иней на мраморных плитах пола!

С раскидистого дерева напротив дома срывается ярко-красное пятнышко и садится на перила. Это снегирь. Прыгает туда-сюда, любопытно поглядывая на меня черными глазками-бусинками, и я дружелюбно ему улыбаюсь.

— Извини, с собой ничего нет, — говорю ему тихо и подхожу к перилам, любуясь красивым оперением крошечного гостя.

Птичка-снегирeк будто понимает меня. Топорщит перья, быстро качая крошечной головой, а затем срывается в сад — клевать подмороженные ягоды рябины.

— … нет! — раздается чье-то шипение снизу, прямо под террасой, и, слегка перегнувшись, я вижу Павлину, которая спускается с парадной лестницы в своей белоснежной шубке с мобильником в руке. — У меня ничего не вышло, дядя Герман! Эта штука на него не подействовала, халтурят ваши поставщики!

Я застываю на месте, позабыв даже о холоде.

Несмотря на то, что нечто подобное я и подозревала, фактическое признание Павлины в злоумышленности шокирует меня, будто в первый раз. Нет, конечно, я уже понимаю после её недавнего ложного обвинения в мою сторону, что она самая настоящая чертовка под шкуркой невинного ангела…

Но, честное слово, подсыпать втихаря своему бывшему мужчине какую-то «штуку» с явно противоестественным возбуждающим воздействием на организм — это уже какой-то новый уровень подлости!

На несколько секунд Павлина умолкает и даже останавливается под террасой, внимательно слушая собеседника. И смысл его слов ей определенно не нравится, потому что девушка взрывается еще более яростным, но отчетливым шепотом:

— А при чем здесь я и твой дурацкий тендер на земельные участки?! Ну… не в моих это силах, дядя Герман, ты пойми! Не получится ничего… он меня вообще не подпускает! Понятно, что твоя помощь никогда не бывает безвозмездной, но у тебя какие-то совсем нереальные запросы… — снова пауза и настороженно вопрос: — В смысле… серьезно достанешь психотроп… А! Молчу, молчу.

Она снова возобновляет неспешно грациозное движение в сторону выезда. А когда охранник в будке открывает ворота, ей приходится посторониться, пропуская машину разношерстной съемочной бригады для «закулисного» шоу рок-группы.

Я разворачиваюсь и опрометью бегу с террасы в дом.

Надо срочно предупредить Морозова о грозящей ему опасности. Нельзя, чтобы у Павлины и ее зловещего «дяди Германа» получилось навредить ему. Я этого не допущу!

Пока Морозов из спальни еще не вышел, разговор с ним я прокручиваю в голове только мысленно. На душе очень муторно и неспокойно.

Если эгоистично-вредительские планы Павлины настолько серьезны, то, пожалуй, и вчерашнюю улику — eмкость с соком из сауны, — следует сохранить. На тот случай, если Морозов решит задействовать свои связи и провести анализ его состава на опасные добавки, чтобы точно узнать, что за дрянь ему подсыпали…

Сам он наверняка еще принимает душ, так что у меня есть время проверить, успела ли Павлина подсуетиться и смыть следы своего преступления или всe-таки нет..?

Поглощенная этой мыслью, я торопливо сбегаю вниз по лестнице.