Снежная Королева

— Свет, да ты не волнуйся. Разве, я такая страшная? — я попыталась обратить все в шутку, и девушка (не поворачивался у меня язык называть ее женщиной) села на место, при этом сморщившись снова от боли. Меня это немного насторожило. — Так, ну-ка, рассказывай, что с тобой? — я не на шутку разволновалась, заметив бледность на лице будущей мачехи. Господи, вот это да! Мачеха чуть старше меня самой.

— Не знаю, — промычала она сквозь сжатые зубы. Было видно, что ей реально плохо, даже пот выступил на лбу. — И нет, Даша, ты вовсе не страшная. То есть, не в плане внешности… то есть… — она запнулась, а потом выдохнула, — если честно, ты мне показалась немного… высокомерной, что ли? Прости, если обидела, — тут же смутилась она, видя мое удивленное лицо. — На фотографии… у тебя такой взгляд, что… б-р-р, — она невольно поежилась, — он просто замораживал. Я знала из рассказов Миши, что ты… что он…

— Ты решила, что здесь тебя ждет стервозная эгоистка, которая не даст вам с ним житья? — закончила я за нее, а она только густо покраснела и осторожно кивнула. — Ну, а с тобой что? Тоже от волнения? — я кивнула на нее, заметив, что она неосознанно прижимает руки к низу живота.

— Даже не понимаю, что со мной? — пожала она плечами. — Мы пока тебя искали, потом отбивали у этого изверга, совсем перестали спать и есть. Миша на ногах последние двое суток, когда сказали, куда тебя повезут. Я еле смогла уговорить его немного поспать, когда тебя привезли в палату. А потом…. Я так и не поняла, что со мной, постоянно болит живот. Наверное, все это от волнения и смены климата. А, может, от еды, — посетовала молодая женщина, откидываясь на спинку стула и вытягивая перед собой ноги.

А как по мне, так тут «смена» иного рода. Слегка поколебалась, но все же решила уточнить.

— М-м, Света, а ты не…? — я понимала, что лезу не в свое дело, но она, да и мой папа, в самом расцвете, хм, сил, так что…

— Что? Что «я не»? — непонимающе вытаращилась на меня Света, а потом рассмеялась, когда до нее дошел смысл фразы. Только вот, смех этот был натянутым и… горьким, что ли?

— Нет, Даша, это невозможно, — покачала она головой и грустно улыбнулась. А я почувствовала себя неловко, своим комментарием явно разбередила старую рану. — Именно поэтому я долго сомневалась и не хотела принимать ухаживания Миши. Мы ведь с ним уже лет… десять знакомы, — я даже мысленно присвистнула. О как! А папа мне ни слова о ней не говорил. — Я не могу иметь детей. Последствия… вернее, глупость, сделанная в молодости. Но Миша, он убедил меня, что… что…

— Что ему это не важно, да? — подсказала, тоже грустно улыбнувшись. Ведь сейчас я понимала ее, как никто. Но мне дали шанс, вернее, я заслужила его… надеюсь, и у папы со Светой он тоже будет.

— Да, — согласно кивнула она, отворачиваясь к окну, — за все ошибки нужно платить. А я была слишком молода и беспечна. Сначала совершила одну глупость — влюбилась. А потом череду ошибок… поддалась на угрозы и уговоры. И теперь расплачиваюсь за это, — она снова горько усмехнулась, а я не выдержала и сжала ее руку в своей руке, пытаясь приободрить. — Извини, тебе, наверное, не интересно все это…

— Ты важна для папы, а я беспокоюсь о нем. Поэтому нет, мне не безразлично все то, что ты испытываешь, Света. И меня беспокоит твое состояние. Сейчас вернется Оксана, и я попрошу ее отвести тебя к тому врачу, который приходил ко мне. Но! — я подняла палец вверх, останавливая ее возражения, — даже, если он скажет, что это не то, что я подумала, ты все равно сдашь анализы и выяснишь причину своих симптомов. Договорились?

— Зачем тебе все это? Да и кто тут станет возиться со мной? — отмахнулась от моего предложения Света. — Кому я тут нужна?

— Папе. Мне, — пожала я плечами. — Заодно и посмотрю, так ли уж всесильна фамилия моего деда? И, кстати, возможно, нам позарез потребуется бабушка, — я улыбнулась и кивнула на свой живот. — Согласна?

Света смотрела на меня сквозь слезы, а потом порывисто обняла меня, и тут же смутилась.

— Спасибо… спасибо…

Мы еще немного поболтали, пока не появилась Оксана, и я буквально силой вложила ладонь Светы в руку улыбчивой медсестры, заставив отвести мачеху к врачу. Я чувствовала радость от того, что папа больше не хочет жить прошлыми воспоминаниями. Надеюсь, он не стал показывать Свете свою «галерею»? Если эти двое будут счастливы, то я буду спокойна за папу, когда он останется один. Теперь только бы дождаться, когда придет в себя Глеб, и, наконец, увидеть его и сказать, как сильно я его люблю.

Я улыбнулась, прикрыла глаза, вспоминая наше утро, когда он сделал мне предложение, и не заметила, как уснула.

В этот раз пробудилась я будто от толчка. А еще была уверена, что в палате я не одна. Свет был погашен, только приглушенно горела лампа на стене. Я не спешила открывать глаза, но, видимо, от взгляда моего посетителя не ускользнуло мое пробуждение.

— Добрый вечер, Дарья… Михайловна, — раздался рядом со мной незнакомый мужской голос.

Я открыла глаза. Рядом с моей кроватью сидел крупный мужчина в дорогом костюме под белой медицинской накидкой. Его темные с легкой проседью волосы были тщательно уложены, открывая широкий лоб и крупные черты лица с тяжелым подбородком. Глаза скрывали очки с затемненными стеклами. Тень, отбрасываемая лампой, не давала возможности хорошо рассмотреть его, поэтому я метнула взгляд за окно, отметив темноту ночи. Часы, висевшие на стене, показывали половину первого ночи.

— Скорее, доброй ночи, — проговорила я, чувствуя на себе его пристальный, оценивающий взгляд.

— Да, верно, простите за поздний визит, но я прилетел всего час назад, — пояснил мужчина. — Пока узнал, где находится больница, пока доехал… несмотря на то, что здесь не столица, но пробки, сами понимаете….

Не понимала. Не понимала, только одного — зачем пришел ко мне этот мужчина? А еще мне показалось, что я его где-то видела. Явно высокого роста, широкоплечий, хорошо сложен. Судя по выправке — бывший, а может, и не очень, военный.

Мужчина тоже пристально следил за мной, а потом медленно снял очки. И тогда пришло узнавание.

— ВЫ?!!!

— Знаешь меня? — холодно, но с каким-то хищным интересом, поинтересовался он, не сводя с меня взгляда разноцветных глаз.

— Лично — нет, а вот… о том, кто вы… Вестник, верно? — тихо проговорила я.

Конечно, я узнала этого человека. Его я видела в своем сне, когда находилась в той камере после избиения Натальей. Это он приезжал к моей маме сообщить, что она скоро умрет. Это ему она ответила, что ее дочь никогда не продолжит ее судьбу. И он — отец моего любимого мужчины.

Он тоже, не скрываясь, рассматривал меня, словно я была диковинной игрушкой. Интересно, а что… рассказал ему обо мне Глеб?

— Признаться, мне стало очень интересно посмотреть на девушку, о которой говорил сын, — проговорил Вестник, даже не пожелав представиться. Хотя, его имя я знала — Евгений Вестов. — Девушку, которая родилась намного позже моего сына. Видящая — младше Вестника, и намного! Нонсенс!

Честно? Если бы он меня ударил, я не была столь ошарашена, чем сейчас. Внутри меня будто все оборвалось. Стало так больно, что я едва смогла дышать. Глеб ни словом не обмолвился отцу о том, что я его невеста. Я могла бы оправдать его тем, что, возможно, ему из-за работы просто было некогда сообщить такую новость, или тем, что он не захотел сообщать ему по телефону. Могла бы… но….

Снова это проклятое «но»! Я вспомнила слова Влада о том, что Глеб приехал сюда по просьбе своего дяди, чтобы отвлечь меня от Влада, чтобы я больше не навязывалась ему. С моей-то стороны ничего подобного и не было, но ректор ведь считал иначе. И, собственно, все так и вышло.

Поэтому Глебу и не нужно говорить отцу, кто я. Никто! Для него — никто! Ему ничего не стоило увлечь глупую деревенскую девчонку, заморочить ей голову сказками о любви, обещанием и предложением руки и сердца. При этом он даже ничего не сказал отцу, кроме того, что я Видящая. Вот теперь точно, все встало на свои места.