Снежная Королева

— Нет! — Юлинна раскинула руки, защищая Варну и своего ребенка. Мужчины, сделавшие синхронный шаг в сторону стоящей посередине комнаты ведьмы, резко остановились, будто напоролись на невидимую стену. Голубые глаза беловолосой девушки пылали огнем презрения к тем, кто сейчас стоял в этой комнате. — Госпожа Варна не сделала никому из вас ничего плохого! Она всегда вам помогала, а вы просто… просто неблагодарные! Она спасла вас весной, как вы смеете?! И она останется здесь, под моей защитой, ясно? — она обвела горящим взглядом каждого из мужчин, отчего те невольно опускали взгляд, не в силах смотреть в глаза той, которая приговорена к смерти, но не сдалась. — Вы! Никто из вас не смеет причинять ей зло!

Неожиданно за плечи ее обняли теплые, надежные материнские руки.

— Юли, все хорошо, — тихо проговорила Варна, обходя девушку и останавливаясь перед ней. Она осторожно взяла нареченную дочь за руку, тайком вложив в ее ладонь, что-то теплое и тяжелое. Легонько сжала, давая понять, чтобы она никому не показывала ее дар, а затем поцеловала в лоб и направилась к мужчинам.

Юлинна растерянно смотрела, как ведьма с достоинством королевы покидает ее комнату в сопровождении пятерых мужчин.

— Варна, прости, — прошептал один из мужчин, опустив взгляд, а потом они все молча склонили перед ней головы.

— Вы что, струсили?! — презрительно бросил Готлиб, глядя на них, но получил лишь порцию укоризненных взглядов и понимающую улыбку от ведьмы. Это еще сильнее взбесило мужчину, — ее дочь прокляла мою жену, а вы теперь готовы забыть это!? А если в следующий раз она проклянет кого-то из ваших детей, сестер, матерей? Тоже молча склоните перед ней голову?

— Готлиб, прекрати! — взмолилась Юлинна, хватая мужа за руки, — Варна никогда никому не желала зла. Ты ошибаешься…

— Как ты можешь? Она прокляла тебя! Ты не проживешь и года, оставишь свою дочь сиротой…

— Готлиб! Услышь меня! Прошу, — Юлинна едва не рухнула перед ним на колени, но сдержалась. В отчаянии они не знала, как защитить колдунью. — Это сделала не она! Нельзя казнить человека за грех, который она не совершала!

— Нет, нужно уничтожить их раз и навсегда, — в черных глазах мужчины светилась лютая ненависть, что Юлинна невольно отшатнулась, — с ее смертью развеется твое проклятие!

Он, будто не осознавая ничего вокруг, сомнамбулой двинулся к выходу.

— Готлиб, если ты убьешь Варну, то я… то ты никогда больше не увидишь ни меня, ни дочь…

Хлесткая пощечина оборвала ее слова. Молодая женщина с удивлением смотрела на мужа, на мужчину, которого любила, и не узнавала его. Он был отвратителен в своей мести, уродлив душой, что она отшатнулась от мужа, гадая, когда его подменили.

— Хватит, — отрезал он, направляясь к двери, — будешь сидеть тут, пока я не вернусь.

Прежде чем она поняла, что произошло, дверь захлопнулась, отрезая Юлинну от происходящего, а потом в замке послышался звук поворачиваемого ключа.

— Прости меня, Юлинна, прости, — прокричала из коридора Варна, заставив Юлинну подскочить с силой забарабанить по двери. — И не держи зла!

— Нет! Нет! Прекрати! — девушка попыталась открыть дверь, но безуспешно. От ее крика проснулась дочь, заворочалась в люльке, а потом тихонько захныкала. — Нет! Готлиб! Остановись! — закричала девушка, ударяя кулаками по запертой двери, а потом без сил осела на пол, закрывая лицо ладонями и давясь сдавленными рыданиями. — Она же не виновата…. Не виновата….

— Шагай, ведьма, — раздался гневный окрик Готлиба, а потом шаги стихли.

Ребенок заплакал громче, но Юлинна не могла заставить себя подняться. Она ничего не могла, ничего. Даже без слез проводить ту, которая когда-то давно спасла ее, подарив жизнь не только ей, но и ее матери, не могла. И только ладонь жег кругляш. Осторожно повернув руку, она смотрела на серебряный Трефот, с пылающим внутри красным камешком. Казалось, он подмигивает девушке своим теплым огоньком, будто успокаивая. На обратной стороне была вырезана руна «Отал», а значит, амулет был защитным. Варна хотела напоследок защитить ее, а Юлинна даже не смогла поблагодарить ее за это…

… Жаркое пламя жадно лизало сухой хворост под ногами, причиняя нестерпимую боль. Шестеро мужчин стояли неподалеку, и лишь один из них испытывал небывалый азарт, смотря на муки женщины. Он с торжеством смотрел на осунувшееся и избитое лицо привязанной жертвы. Варна подняла голову, словно хотела рассмотреть что-то в черноте небес, где сейчас не было даже звезд. Они будто померкли, ожидая, когда пламя костра, на котором сожгут ведьму, вспыхнет до самого неба. И только одна мысль жгла ее душу — это место! Они посмели осквернить священное место, где все ведьмы ее рода приносили дары великой Сиф.[1]

Готлиб сделал шаг вперед.

— Признайся хоть перед ликом Смерти, ведьма. Как снять проклятие с моей жены? — громко проговорил он, смачно сплевывая на землю, будто находиться и дышать с ней одним воздухом, ему было противно.

Он с наслаждением смотрел, как она корчится от боли, но к его разочарованию, ни стона не сорвалось с ее плотно сомкнутых губ. Только снисходительная улыбка была на них. И сколько он ее ни пытал, жалость из некогда прекрасных зеленых глаз не исчезала.

— Ты сам проклял себя и ее, Готлиб, — прошептала Варна, чувствуя, как кожа горит, причиняя дикую боль. — Нет способа снять проклятие черной ведьмы, сделанного на крови. А с моей смертью оно лишь станет сильнее. Ты сам обрек жену на смерть!

— Ты лжешь! — в бешенстве выкрикнул Готлиб, кидая свой факел в костер.

— Решил добавить еще огня для верности, — расхохоталась ведьма, а потом посмотрела ему прямо в глаза. Она никогда не могла предвидеть будущее, но сейчас угасающий Дар требовал выхода. — Услышь мое последнее слово, Готлиб, сын Ульва. Избавься от ненависти и моли прощение богов, ибо родится из семени твоего гнилого порченый плод, что станет изживать со света дитя твое и потомков твоих.

— Что-о??? Да будь ты проклята, ведьма!!! Ты смеешь говорить подобное, стоя на костре? Я жизнь положу, но найду твое ведьминское отродье и уничтожу ее. Я сделаю с ней тоже самое, что и с тобой!

— Она уже наказана. И не тебе наказывать ее больше, — с трудом прохрипела Варна, чувствуя, что волосы начали заниматься огнем. Боль стала практически нестерпимой, но она все же договорила, — а спасет… всех… лю…бовь….

— Любовь?!!! Да ты спятила, ведьма! — расхохотался Готлиб, с ненавистью смотря на Варну, которая с легкой улыбкой на губах смотрела куда-то вдаль, в темноту леса.

— Любовь… Хани, — прошелестел голос Варны, а изумрудные глаза с надеждой посмотрели в небеса, занимающиеся багряным восходом. Где-то там, в небесных чертогах, в прекрасном Асгарде[2], живет золотоволосая Сиф, ее покровительница. — О, Великая Сиф… прими… мою последнюю жертву….