Снежная Королева

Ему отчаянно хотелось верить, что она просто соскучилась по нему, что, наплевав на свои принципы, спешила к нему. Но он слишком хорошо знал, что такая девушка, как она, никогда не позволит себе унизиться до подобного. А если ей нужна помощь, то она скорее обратится к другу отца, чем к малознакомому человеку, который внезапно объявился в ее жизни.

Забыв о боли, Глеб, перепрыгивая через ступеньки и мебель в комнате, рванул ей навстречу. Рывком распахнул дверь, которую забыл закрыть вчера, и выскочил на узкое крыльцо, что вело к дому. Перепрыгнув через перила, выскочил прямо под копыта Лютого. Как он не попал под них — чудо, но девушка успела осадить жеребца.

Она практически упала с храпящего коня ему на руки. Холодная, с растрепанными волосами и испуганным взглядом синих глаз, что сияли в темноте ярче топазов.

— Даша… Дашенька, что случилось? — прохрипел Глеб, судорожно ощупывая девушку на предмет повреждений.

Она была в одной ночной рубашке на тоненьких лямочках, и совсем замерзла. Глеб подхватил ее на руки и помчался в дом. Он поставил ее на пол в гостиной и снова принялся осматривать. Схватил за кисть руки, заставив ее зашипеть от боли. Рука была вся в крови, а еще в ней что-то было зажато.

— Прости, Снежинка, прости… Ты только не молчи — расскажи, что случилось?

Даша стояла, замерев сломанной куклой, глядя пустым взглядом в пространство, и это напугало мужчину. Он сжал ее лицо ладонями, пытаясь поймать взгляд. А потом будто разжалась невидимая пружина, и девушка бросилась ему на шею.

— Глеб… Глеб, я убила… я убийца! Пожалуйста, не уходи! Не бросай меня, пожалуйста! Я — убийца!!!

Она рыдала, захлебываясь слезами, выплескивая страх и боль, а потом снова обвила его шею руками, спрятав лицо на его груди.

— Мне страшно… а он там… и не дышит…

Мужчина сжал ее в объятиях, желая защитить от всех бед этого мира, а потом приподнял лицо и осторожно поцеловал соленые от слез губы. Переместился на щеки, собирая влагу с них, и снова прижал к себе, баюкая в теплых и надежных объятиях.

— Я с тобой, малышка. И не брошу никогда, клянусь! Все будет хорошо, Снежинка. Все уже хорошо, ты рядом…

[1] Фригг, или Фрейя, — в германо-скандинавской мифологии жена верховного бога Одина, верховная богиня. Покровительствует браку, любви, домашнему очагу, деторождению. Богиня-провидица, которой известна судьба любого человека, но она не делится своими знаниями ни с кем.

Глава 13

Даша.

Не знаю, кто первым из нас потянулся за поцелуем, но, кажется, мы оба сошли с ума.

Я ни о чем не думая, бросилась на шею Глебу, как утопающий хватается за соломинку, и тихонько всхлипнула, а потом и вовсе позорно разревелась. Мужчина сначала замер, и его надежные руки крепко обняли меня, прижимая к крепкому мужскому телу. Я уткнулась лицом в его обнаженную грудь, мелко подрагивая от накатившего разом облегчения. Стыдно, но я впервые позволила себе слабость при постороннем человеке. Даже моя истерика в университете больше походила на всплеск эмоций, подстегнутый адреналином, и вспышку неконтролируемой агрессии. А здесь…. Позор на мою седую, даже не в переносном смысле, голову.

Я в пять лет увидела страшную смерть друга отца. Я не побоялась дать отпор троим парням со старшего курса. Я видела множество смертей в своих видениях. Я, которая, в конце концов, не побоялась встретиться с грабителем и убить его в собственном доме, сейчас ревела в три ручья на плече у незнакомого мужчины. Даже с папой я не позволяла себе ничего подобного.

Попыталась отстраниться от надежного плеча Глеба, чтобы немного прийти в себя, и извиниться за свой слезоразлив и истерику, но его рука легла на мою талию, удерживая меня. А я вдруг обнаружила себя сидящей на коленях у молодого, красивого мужчины. Он внимательно смотрел в мое пунцовое от смущения лицо, а в его красивых глазах затаилась тревога. Темные тени залегли под ними, а ведь я даже не спросила, как он себя чувствует, а ему недавно стало плохо на моих глазах.

Сделала попытку слезть с колен Глеба, но он снова удержал меня на месте, и мне только оставалось, что выпрямиться, чтобы хоть немного увеличить расстояние между нами.

— Даш, расскажи, что случилось? Что тебя так напугало, раз ты помчалась ко мне, не боясь свалиться с лошади в темноте? — Глеб осторожно погладил меня по волосам, как маленького ребенка. То ли боялся еще больше напугать, то ли не знал, что со мной делать? Я невольно потянулась за его рукой, как кошка за лаской, а затем все же слезла с его колен, устраиваясь рядышком на диване. Руки мои снова задрожали, поэтому я сжала их между колен.

Осмотрела комнату, не зная с чего начать свою «явку с повинной». Глеб мне никто, поэтому прятать и покрывать не станет, а сразу позвонит в полицию. Да это и так видно, что он не простой работяга или обитатель офиса в белой рубашечке. В нем, как ни прячь, видна военная выправка, а вот полиция или армия — я не знала. Я видела таким папу и многих его друзей. Да и должность у него не последняя, — я поняла это сразу, и звание не ниже офицерского. Он из тех людей, которых в давние времена называли «белой костью» офицерства. Наверное, я слишком его романтизирую, но…

— Глеб, а ты…в… ты из полиции, да? — тихо спросила я, — ты не подумай, что я…

— Даша, что случилось? — Глеб притянул меня к своему боку, развернул лицом к себе, беря в кольцо своих рук. — На тебе лица нет. Расскажи, кто тебя так напугал? И, да я работаю в полиции, но это не то, о чем ты подумала.

— Не знаю, я уже сама не знаю, что я подумала, что сделала, — пробормотала я, кладя ему голову на плечо. Чувствовала, что он не предаст и поможет. — Мне кажется, что это все дурной сон, что я сейчас проснусь и… и никак не могу выбраться из этого кошмара. Мне страшно, Глеб, страшно…

— Ш-ш-ш, девочка, тише, — он прикоснулся губами к моему лбу, а потом легонько на него подул, — просто расскажи, а думать стану я….

— Я человека убила, — набрав в грудь побольше воздуха, призналась я, а потом с шумом выдохнула, — ты меня сейчас в полицию отвезешь, да? А можно я сначала переоденусь?

— Даш, ты температуришь? — он снова прижался губами к моему лбу, — или что-то выпила вечером? Признайся, ты разорила папину заначку с крепкими напитками? — я совсем опешила от его предположений, что даже забыла обидеться. А он развернул мое лицо и включил настольную лампу. Яркий свет ударил по глазам, а я крепко зажмурилась. — Так, признаков опьянения нет, зрачки реагируют на свет, температуры нет, — бормотал Глеб, перебирая варианты. Он был совершенно серьезен, а мне хотелось смеяться и плакать одновременно. — Шоковое состояние. Ясно, будем лечить…

Что он говорил дальше, разобрать мне не удалось, потому что Глеб вышел из комнаты, а потом вернулся с маленькой фляжкой в руках. Минута передышки, когда я могла собраться с мыслями и хоть как-то связно объяснить ему не только свой приезд посреди ночи, но и то, что сказала ему раньше, закончилась с его приходом. Глеб опустился рядом, а я вдруг осознала, что сижу перед незнакомым мужчиной в одной ночной рубашечке, которую и рубашкой-то сложно назвать. Кружевное облако на тоненьких лямочках, едва прикрывающее стратегически важные места. А под ними лишь крошечные бикини на завязочках. Я покраснела, побледнела, понимая, что… нет, не интересна я Глебу. Сижу практически в неглиже, а он и бровью не повел.