Снежная Королева

Лера вздрогнула, потому что из окна электрички потянуло сырым холодом, и пришла в себя. Что это на нее нашло? Нашла время раскисать и думать о каком-то мифическом мужчине, который станет о ней заботиться! Никогда в жизни у нее таких мыслей не было. Это Ритка, упокой Господи ее душу, мечтала о прекрасном принце на белом «Мерседесе». Она же, Лера, никогда не тратила время на такую ерунду. Всегда нужно рассчитывать только на собственные силы. Вот только силы эти, кажется, на исходе.

Митька, конечно, не был опорой, и вообще был далеко не подарок, но все же между ними было какое-то тепло. По крайней мере их связывали воспоминания юности, его детская влюбленность.

И вот теперь его нет, и Лера почувствовала в душе тяжелую, гулкую пустоту, как будто у нее вырезали какой-то орган — не то чтобы жизненно необходимый, но привычный, вроде миндалин. И теперь на его месте зияла непривычная пустота…

— Доченька, что с тобой? — участливо проговорила сидящая напротив пожилая женщина в цветастом платке. — Болит Что-то? Может, лекарство нужно какое? У меня и валидол есть, и но-шпа…

— Не ваше дело, — огрызнулась Лера и отвернулась к окну, за которым пробегали нарядные коттеджи дачного поселка в окружении золотых берез и багряных кленов.

Она вовсе не хотела обидеть сердобольную пассажирку, просто не могла в своем теперешнем состоянии разговаривать с кем-то, а уж тем более — принимать чье-то участие, чью-то заботу.

— Ну и молодежь! — возмущенно проворчала тетка и поправила громоздкую сумку, стоящую на коленях. — Не понимают человеческого отношения! Видно, сами мы виноваты — плохо в детстве воспитывали, без строгости, все позволяли, во всем потакали, вот и получили теперь по заслугам…

Лера встала, чтобы не выслушивать этот педагогический монолог, хоть ноги ее и не держали, вышла в тамбур, достала дрожащими руками сигарету, с трудом раскурила ее и до самого города стояла, слушая грохот колес и глотая невидимые слезы.

Все кончено. Вместе с Митькой ушла вся прошлая жизнь. Ничто ее теперь не связывает с детством и юностью, с родным городом. Мама и Женька умерли, отчим и раньше-то был совершенно чужим человеком, а после того как сдал ее азерам, Лера и думать о нем не хочет. Митька… Митька тоже умер. Только сейчас она осознала этот факт целиком и полностью. Ее Митька, мальчишка, который когда-то погладил ее по щеке и воскликнул изумленно: «Норка, да на тебе снежинки не тают, ты как Снежная Королева!» — этот Митька валяется сейчас где-то в лесу, и вороны кружат над его телом. Не похороненный, не оплаканный, как положено, он будет лежать там, пока дикие звери и птицы не сделают свою страшную работу.

Она так ясно представила себе, что будет там, на поляне, поросшей вереском, уже сегодня ночью, что сердце будто сдавила ржавая железная скоба. На миг она перестала дышать, потом закашлялась и загасила сигарету.

«Не может быть, — уговаривала она себя, — такого не может быть. Это же не тайга. Кто-то пойдет в лес за грибами или на охоту, услышит воронов и сообщит в милицию».

Угу, понаедет машин и людей, трупы вывезут и бросят в каком-нибудь морге. Митьку никто не хватится, так что потом закопают его в общей могиле с бомжами. Его смерть лежит на Лериной совести, от этого никуда не деться. С этим надо жить дальше.

***

Самолет приземлился в Ростове точно по расписанию.

Пассажиры, громко перекрикиваясь и сталкиваясь в проходе, потянулись на выход.

— Не спеши, — сказал Николай, — багажа у нас нет, а пять минут никого не устроит.

Она молча подчинилась. С тех пор как они встретились в аэропорту «Пулково», она вообще проронила два-три слова, не больше.

Переночевала она в гостинице «Пулковская». Номер стоил прилично, но Лера решила не мелочиться — один раз живем, к тому же не так много радостей она в последнее время имеет. Пока деньги есть — чего их жалеть? Не солить ведь, тем более грязные это деньги, неправильные.

Николай тоже помалкивал, только посматривал иногда на нее пристально, с вниманием. Тогда она старалась не отводить взгляд и радовалась про себя, что по лицу ее очень трудно прочитать мысли. Впрочем, мыслей никаких не было. Еще в электричке она решила, что не станет больше думать ни о спрятанном в финских укреплениях грузе наркотиков, ни о Митькиной смерти, ни о том, что ей с этим всем делать. Еще тогда, стоя в тамбуре, она порадовалась, увидев, как по стеклам текут сильные струи дождя. Это значит, что те люди, что приедут за пассажирами черного джипа, ничего не найдут, вздумай они пустить по следам собаку.

Они пропустили вперед шумных ростовчан и одними из последних вошли в здание аэропорта. Остальные пассажиры толпились возле багажной карусели, а Лера с Николаем направились к выходу.

Возле выхода их атаковали таксисты.

— Нас встречают, — отмахнулся от них Николай.

Их действительно встречали. Чуть в стороне от входа в аэропорт стояла новенькая черная «Ауди», за рулем которой сидел молодой парень в синем пиджаке с золотыми пуговицами. Около машины стоял, облокотившись на нее, сутулый мужчина лет сорока с длинными, как у гориллы, руками и изрытым оспинами лицом.

Николай поздоровался с встречающими. Водитель ответил с мягким южным выговором, а сутулый тип вместо ответа промычал что-то нечленораздельное.

— Миша — немой от рождения, — пояснил Николай. — Но стреляет, как олимпийский чемпион, и ножом владеет лучше любого хирурга. Кроме того, в горах чувствует себя, как дома. В общем, на него можно положиться. Отзывается на кличку Мосол. Единственный минус — машину водить не умеет, какой-то у него врожденный заскок по этой части. Ну, и то, что немой…

— А то, что он немой — это даже очень хорошо, — добавила Лера, окинув немого внимательным оценивающим взглядом. — Если что — не проболтается…

«Ауди» выехала со стоянки и помчалась в сторону города.

Машина шла так мягко, что хотелось задремать, забыться, не думая ни о чем, но она понимала — нельзя. Прошло несколько минут, и Лера показала Николаю на зеркало заднего вида:

— По-моему, нас не только встречают, но и провожают! Это что — почетный эскорт?

Действительно, почти вплотную за «Ауди» ехал темно-синий джип «Чероки». За последнее время от джипов Лера ждала только неприятностей, оттого и насторожилась.

— Ну, здесь все едут в одном направлении, — с сомнением проговорил Николай, — Толик, ну-ка, попробуй оторваться!

Водитель прибавил скорость, и подозрительный джип отстал. Однако Лера не успокоилась. Снова зазвонил в душе невидимый колокол: «Берегись! Берегись!»

«Пустое все, — уговаривала себя Лера, — мне мерещится со страху. Я же не одна, Николай утверждал, что у него тут все схвачено…»

Однако жизнь и раньше учила ее никому не доверять. Как показали последние события, она была права.