Снежный перевал

— Ладно, — сказал он примирительно. — Я иду в гостевой дом. Когда все соберутся, пошлите за мной.

— Хорошо, — ответил Шихалиоглу и вернулся к своим людям.

Талыбов пошел в гостиницу и заперся в своей комнате. Не зажигая огня, как был, в одежде, лег на койку, только расстегнул туго затянутый ремень. Вытащил из внутреннего кармана пистолет. «Сколько времени уже не проверял его. А вдруг загрязнился и в нужный момент подведет? Тот, кто имеет врагов, должен следить за оружием».

Он нажал на курок. Раздался выстрел.

В коридоре тотчас послышались шаги. Кто-то подошел к окну. Провел рукой по стеклам.

Талыбов слышал голоса, но не издавал ни звука. Вот случай узнать, что о нем говорят люди.

Несколько раз с силой толкнули дверь, но она не поддавалась. Талыбов узнал гнусавый голос человека в старой шинели.

— Не пойму, что происходит с ними? Уже который стреляет в себя...

— Наверное, испугался, что призовут к ответу. Ведь говорят, это он подставил Абасгулубека под пулю, — сказал еще кто-то.

— Да, такое не прощается. Разве он не знал, что придется отвечать за гибель таких людей?! — подал голос третий.

Талыбов боролся с желанием выскочить в коридор и разрядить пистолет в собравшихся.

— А еще говорят, что он подкапывается под Шабанзаде. Хороший человек, дай бог, чтобы его не тронули.

— Что вы распустили языки? Да станет ли Советская власть держать на таком посту человека, пригревшего племянницу врага?!

Наступило недолгое молчание, которое нарушил чей-то густой бас:

— Идемте сообщим в милицию. Пусть придет Шихалиоглу, составит акт. Если мы сами взломаем дверь — неприятностей не оберешься.

Талыбов вскочил и быстро открыл дверь. Увидев его целым и невредимым, люди остолбенели.

— Хотел почистить пистолет, он и выстрелил...

— Славу богу...

Держа на весу огромный мешок, Шихалиоглу вошел в комнату, где стояла печь. Люди примостились кто где мог.

Увидев его с мешком, заулыбались.

— Ты что, принес поесть?

— Подходите ближе, увидите. — Сунув в мешок руку, вытащил горсть семян хлопка. — Надо почистить эти семена, весной понадобятся.

— Ты что, для этого нас здесь собрал? — засмеялся кто-то. — Это же женское дело.

— Видно, доля наша такая: очищать семена от шелухи, а горные села — от врагов.

Все уже догадывались, зачем их собрали здесь, и никто не удивился словам Шихалиоглу.

Вернулся Дедебала.

— Мороз что надо, — сказал он, согревая дыханием пальцы. — Знать бы, Шихалиоглу, чем ты отплатишь нам за то, что эту ночь мы не сомкнем глаз.

—Ты лучше помоги почистить семена. Куда делся Ибрагим?

— Недавно мои ребятки показали мне рисунок удивительного животного. Мордой похож на осла, задние ноги длиннее передних, а на животе — сумка. В ней он таскает детенышей. Вот такая сумка нужна Ибрагиму, чтобы прятаться в ней.

— Ты же нарисовал портрет его жены, — захохотал кто-то.

Шихалиоглу тоже не удержался, засмеялся. Когда он смеялся, на глазах у него выступали слезы. Он вынул платок, вытер глаза.

— Вставай, пойдем за Ибрагимом, — сказал он, поднимаясь.

Дедебала накрыл голову накинутым на плечи пальто, как это делают обычно женщины. Сказал нараспев, нарочито топким голосом:

— «Ах, брат, Ибрагим ушел к тете». — Откинул пальто, добавил шепотом: — «Чтоб ты сдохла, жена, моя тетя уже семнадцатый год в аду. Скажи, что я ушел к двоюродным братьям». — И опять накрыв голову: — «Ах, брат, его тетя отправилась в ад, а двоюродные братья...» Так она мне заливала. Но я же не дурак, как ее муж. Я же видел, как он прошмыгнул в дом.

Шихалиоглу надел шинель и, пропустив вперед Дедебалу, сказал:

— Кончите дело, постарайтесь немного заснуть. Завтра нам придется нелегко. Вернусь, расскажу.

В комнате сидело человек двадцать. Выйдя во двор, он заглянул в дежурку: там было чуть больше.

С этими силами трудно подавить мятеж. Они вызвали только коммунистов. Но мало кто знал, что глубокой ночью поднятые по тревоге конные отряды пограничников пройдут Веди, сделают небольшой привал у села Дашлы и снова отправятся в путь. Наступление на Карабаглар будет вестись с двух сторон.

Шихалиоглу хотел рассказать обо всем этом своему спутнику, но воздержался: через несколько часов он все узнает сам. С Дедебалой их связывало многое — вместе воевали в «Красном таборе», вызывались на самые опасные операции.

Они подошли к дому Ибрагима, остановились у невысокой кирпичной стены. Шихалиоглу стал на цыпочки, заглянул во двор, позвал хозяина. Послышался скрип двери, и появившаяся на пороге жена Ибрагима сказала:

— Ах, брат, его все еще нет дома.

— Куда он спрятался? — крикнул Дедебала.

Казалось, женщина задумалась, а затем по чьей-то подсказке ответила:

— Ибрагим — мужчина, он не станет прятаться.

— Если мужчина, пусть отвечает сам.

— Он ушел по служебным делам. Секретным... — неуверенно добавила она.

Последняя фраза вызвала улыбку Шихалиоглу. Он положил руку на плечо Дедебалы, прошептал:

— Идем.

— Куда?

— Ловить привидение.

Они тихо засмеялись, поочередно схватились за ветку тутовника, свесившуюся через стену, подтянулись на руках и спрыгнули во двор. Пес, лежащий у ворот, поднял голову и лениво залаял. Но он не глядел в их сторону, и они поняли, что собака стара и слепа.

Друзья остановились у дома с покосившейся крышей.

— Ибрагим, Ибрагим! — позвал Дедебала.

Женщина вновь приоткрыла дверь и, высунув голову, сказала:

— Ах, брат, клянусь прахом отца, его нет дома. Хотите — проверьте.

По спокойному голосу женщины можно было понять, что Ибрагим успел выскочить из дому.

— Идем, Дедебала, я найду его, — сказал Шихалиоглу, уверенно направляясь к тендиру. Жена Ибрагима хотела закрыть дверь, но, увидев, куда они направляются, застыла на пороге.

Тендир был накрыт паласом. Шихалиоглу усмехнулся, откинул палас и, взяв обгорелое полено, сунул его в тендир. Полено уперлось во что-то мягкое.