Снова в школу

— Эй, знаешь, о чем я только что подумала?

Я не открываю глаза.

— Как ты счастлива, что я не мог дождаться завтрашнего дня, чтобы увидеть тебя?

— Да, это правда. — В ее голосе звучит очаровательная улыбка. — И знаешь, что еще?

— Что?

— Мы должны были купить мне новую кровать много лет назад. Так гораздо удобнее, чем на полу.

Я усмехаюсь.

— Боже, благослови кровати с пружинами, которые не скрипят.

Кэлли устраивается рядом со мной, теплая и томная, целуя меня в грудь.

— Аминь.

Глава семнадцатая Кэлли

В декабре дни, кажется, ускоряются — летят, размываются, сливаются друг с другом, чудесный водоворот школы, моих родителей и Гарретта.

Гарретт.

Наши отношения становятся прочнее — с каждым днем мы все больше вливаемся в жизнь друг друга. Это волнующе, — фантастично — я люблю его, хочу его, думаю о нем все время. Иногда по ночам я вижу его во сне — страстные, влажные сны, где, клянусь, я чувствую прикосновение его губ, прикосновение его рук и горячее давление его тела. А когда я просыпаюсь, то вижу его и воплощаю каждый момент этих снов.

Я знаю, что мы должны поговорить о том, что произойдет в конце года, но мы этого не делаем — пока нет. Прямо сейчас мы просто наслаждаемся друг другом — наслаждаемся этим прекрасным моментом сейчас, без сожалений.

Дети действительно погружаются в шоу. А поскольку мои родители более мобильны и идут на поправку, у меня немного больше времени, чем в начале учебного года. Я включаю музыку для детей, когда мы работаем над росписью декораций — саундтрек к "Mamma Mia" и еще одному из моих вечных фаворитов, "Бриолин 2". Я слышу, как они разговаривают друг с другом, но более того, они разговаривают со мной — рассказывают о своей домашней жизни, своих друзьях, своих мечтах, своих страхах.

У родителей Лейлы проблемы с деньгами, и она беспокоится, что их мебельный магазин обанкротится и им придется переехать. Она не могла смириться с тем, что будет новенькой в другой школе, где она никого не знает. Бабушка Дэвида выгнала его из дома — в любом случае у него там не было настоящей комнаты, только диван, говорит он мне, пытаясь притвориться, что это его не беспокоит, как будто это не больно. Но его глаза говорят о другом. Он клянется, что ему повезло — у него есть хорошие друзья, которые позволяют ему ночевать у них, друзья, которые относятся к нему больше как к семье, чем когда-либо его собственная семья.

После объявления номинации "Королева выпускного вечера" для Симоны это были трудные несколько дней — она закрылась в себе, перестала участвовать в постановке. Однажды в классе я отвела ее в сторону и сказала, что опустошена из-за нее, вне себя от ярости из-за нее. Я сказала ей, что отдала бы все, чтобы поменяться телами со случайной семнадцатилетней девушкой — в стиле "Чумовой пятницы", — чтобы я могла отомстить каждому из маленьких дерьмовых ублюдков, которые пытались пошутить над ней. И, думаю, что этот разговор помог, потому что Симона сказала мне, что она знает, что собирается делать, что она собирается на бал выпускников. Я отвезла ее в комиссионный магазин в Хаммитсбурге, где мы нашли черное кружевное платье, красивое и крутое… совсем как она. Тоби "Merman" Гесслер сопровождал ее на выпускном — и каждый из моих учеников был там со мной, кричал, хлопал и подбадривал ее. Симона не выиграла корону в ту ночь, но она завоевала уважение каждого студента в Лейксайде — даже тех, кто пытался сломить ее.

В эти дни Симона посещает занятия по косметологии по вечерам в местном профессионально-техническом училище, и она планирует посещать там бизнес-классы в течение лета. Она не хочет поступать в колледж, но надеется работать и в конечном итоге иметь свой собственный салон здесь, в городе, когда окончит среднюю школу. Старшему брату Майкла пришлось бросить колледж, чтобы отправиться на реабилитацию — это его второе пребыванием там. Его любовь-ненависть к героину началась прямо здесь, в школе, потому что, по крайней мере, по словам моих учеников, в этом здании нет наркотиков, которые они не могли бы достать в течение пяти минут. Вам просто нужно знать, кого спросить, и, по-видимому, все студенты, похоже, знают, кто эти люди.

Меня поражает, что существует другая подростковая вселенная, которая действует в тени осознания взрослых. Это школа, но это также и свое собственное общество, со своими собственными правилами и ритуалами — зеркальным отражением внешнего мира.

~ ~ ~

Однажды ночью, когда я осталась у Гарретта, нас разбудил звук ревущих пожарных и полицейских машин. Это было на другом конце города, но Лейксайд достаточно мал, чтобы шум ощущался близко. Снупи бегал по кругу и предупреждающе лаял в панике у двери. Я позвонила своим родителям, а Гарретт своим. Оказывается, в Бэйгроув-парке начался пожар — большой пожар. Парк, качели и окружающие деревья превратились в пепел. Пожар не распространился на близлежащие дома, но был близко.

К утру все уже слышали новости… Пожар не был несчастным случаем. Это было сделано специально — кто-то в Лейксайде поджигатель.

Через два дня после пожара я нахожусь в главном офисе с миссис Кокаберроу, которая помогает мне сделать дополнительные копии сценария "Магазинчика ужасов" для моего класса. У детей есть айпады, и в округе действует политика "Охрана окружающей среды", но для блокировки и заметок действительно подойдет только сценарий на бумажном носителе.

— Спасибо, миссис Кокаберроу, — говорю я.

Она улыбается и шаркает обратно за свой стол, разглядывая закрытую дверь кабинета мисс Маккарти так, как исследователи наблюдают за вулканом, которому давно пора извергнуться.

Я возвращаюсь в аудиторию как раз в тот момент, когда офицер школьной полиции Джон Тирни подходит к двери. Я помню Джона со средней школы — не с любовью.

— Джон? Что происходит?

Он останавливается в дверях, окидывая меня взглядом, заставляя вспомнить медицинские шоу, которые смотрит моя мать, те, где пациенты всегда заканчивают тем, что какой-нибудь экзотический червь ползает у них под кожей.

— Дэвид Берк в этом классе?

Я встаю перед ним, перекрывая ему дверь.

— Да. А что?

— Нужно привести его на допрос по поводу пожара.

Мой желудок превращается в свинцовый шарик в животе.

— Ты арестовываешь его?

— Еще нет. Пока я просто хочу его расспросить.

Я глубоко погружаюсь в свои юридические знания, большая часть которых приходит из наблюдения за "Законом и порядком" на протяжении многих лет.

— Он несовершеннолетний… У тебя есть разрешение его бабушки на допрос? Она его опекун.

Челюсть Тирни дергается от раздражения.

— Кто ты, его адвокат?

Я расправляю плечи и поднимаю подбородок.

— Нет. Я его учитель. А Дэвид сейчас в классе, так что ты не можешь его забрать.

— Это полицейское расследование, Кэлли. Не говори мне, кого я могу и не могу забрать. Убирайся с моего гребаного пути.

Я не двигаюсь, лишь наклоняюсь.

— Я знаю тебя. Помню тебя. Я помню, как ты, будучи выпускником, пытался подсыпать "Рогипнол" в напитки первокурсниц на вечеринках после уроков. — Я оказываюсь прямо у него перед носом, шипя, как мама-змея кобра. — Я знаю тебя.