Сны чужие

Олег вздрогнул и стряхнул сонное наваждение, пришедшее к нему прямо на ходу. Деревья неожиданно расступились и гранитная стена выросла всего в нескольких десятках шагов перед ним. Он остановился, изучая скалу. Стена, насколько охватывал взгляд, была почти ровная, только в одном месте виднелась широкая трещина разлома, да метрах в семи над подножием Олег заметил карниз, похоже, достаточно широкий, чтобы стоять на нем без страха сорваться вниз. С полминуты он раздумывал, чувствуя смутное щемящее беспокойство, потом подошел к гранитному монолиту и полез вверх, цепляясь пальцами за малейшие неровности камня. Зачем ему приспичило проделать это небольшое восхождение, Олег сказать не мог, просто повиновался инстинктам, до сих пор тащившим его по лесу, а теперь упрямо толкающим вверх.

Мышцы работали послушно и легко, как хорошо отлаженный механизм. Подъем даже доставил удовольствие и, выбираясь на карниз, он был почти убежден, что именно ради этого удовольствия полез на скалу, а беспокойство, звеневшее внутри натянутой до предела тетивой, вовсе тут ни при чем… и инстинкты ни при чем… и неясные предчувствия…

Он выпрямился на краю обрыва, сделал пару шагов… потом замер. Даже дыхание задержал… а тетива внутри зазвенела мучительно, обречено, и лопнула, вызвав во всем теле болезненную судорогу.

Мрак у отвесной стены зашевелился и шагнул к Олегу, материализуясь гигантской темной фигурой в черном плаще. Олег невольно отступил назад, настолько возникший из ниоткуда (будто и впрямь вышедший из скалы) незнакомец показался ему высоким и широкоплечим… а в следующее мгновение он понял, что все это - иллюзия, мара, рожденная причудливой игрой ночных теней. На самом деле чужак ни ростом, ни размахом плеч не превосходил самого Олега. И плащ на нем был не черный, а серый… И совсем необязательно было обладать ночным зрением, чтобы понять это.

Олег понял. И узнал. И осознал с убийственной отчетливостью, что пришел сюда не просто так, и не дурацкой прихоти ради влез на этот карниз, оказавшийся на самом деле частью узкой горной тропы, прихотливо вьющейся вокруг скал. Его просто притянуло сюда… как мощный магнит уверенно притягивает маленький железный винтик, как огонь свечи неудержимо манит к себе мотылька-однодневку…

Тело привычно напряглось, готовясь к броску. Та часть внутреннего "я", что находится вне разума и эмоций, заработала быстро и четко, просчитывая наперед каждое сокращение мышц, каждое движение, каждый возможный выпад противника… "Действуй!
– крикнул изнутри впитавшийся за эти полгода в плоть и кровь воин - расчетливый, тренированный, способный трезво мыслить в любой ситуации.
– Действуй, пока еще не поздно! Эту драку тебе не выиграть! Уходи! Ну же, - прыжок назад, перекат влево, к обрыву, потом вниз… склон не слишком высокий, шею не сломаешь, и если повезет…"

Он не двинулся с места. Остался стоять, глядя на приближающуюся фигуру в сером и ожидая… Чего? Молниеносного выпада мечом с пяти шагов? Броска ножа с двадцати? Стрелы с полусотни?…

Противник не торопился нападать, напрочь игнорируя логичные и более чем вероятные варианты развертывания событий, предлагаемые подсознанием. Он только вышел из тени скалы на открытое место и остановился. В зыбком сумраке, прячущемся под просторным серым капюшоном, блеснул изучающий взгляд.

–  Вот и встретились, - прозвучал в ночи негромкий голос. Олега поразило спокойствие этого голоса - спокойствие обледенелого, насквозь промороженного, выстуженного зимними бурями гранита. "Вот и встретились…" - сказала скала альпинисту, прежде чем похоронить его под снежной лавиной.

–  Поговорим?
– спросил Серый и Олег понял - лавина отменяется. Уж во всяком случае откладывается. До окончания разговора.

–  Зачем?
– вопрос не был беспомощной попыткой потянуть время, не был он и банальным "вопросом ради вопроса" - просто Олегу и впрямь стало интересно: зачем, ради чего такая странная затея - подкараулить его на этом карнизе, но не затем, чтобы убить, а так, "поболтать по душам".

–  Потому, что так надо, - последовал ответ. И ответ этот, при всей своей уклончивости, стал исчерпывающим, ибо прозвучал… на русском языке! Не очень чистом, но вполне понятном русском языке !

–  Ну так как, поговорим?

–  Поговорим, - губы шевельнулись совершенно беззвучно, однако Серый понял. Сумрак под капюшоном насмешливо шевельнулся и заметил с прежним холодным спокойствием:

–  Значит, не ошибся издар. И я, выходит, тоже не ошибся.

–  Откуда… - он все не мог решиться доверить ночи этого мира слова чужой здесь речи, только сделав над собой усилие выговорил по-русски, тяжело ворочая языком: - Откуда ты… знаешь?

–  Оттуда, - отрезал сумрак.
– Оттуда же, откуда и ты. Неужели, не понял еще, парень? Объяснить подоходчивее?

"Вот так. А ты, дурашка, считал себя уникальным. Еще и воздевал очи в бездонные небеса, спрашивал: "Почему именно я? Почему именно меня? За что?" Еще и переживал ежедневно и еженощно, считая себя одним-разъединственным уникумом-эрхадом на этом свете, даже и не мечтая о встрече с подобным себе… Встретились, вот. И что теперь? Прыгать от счастья?… Или прыгать вперед?… А может все-таки вниз, с обрыва…"

–  Давно?
– единственное, что смог он выдавить из себя.

–  Раньше, чем ты, - ответил Харт, как ему показалось, со странной готовностью, - намного раньше.

–  А… другие?

–  До сего дня не встречал.

"Значит, ты здесь кроме меня единственный… если не врешь, конечно. А может…"

–  Может, искал плохо?

–  Достаточно хорошо, чтобы быть уверенным - нас с тобой в Долине только двое. Можешь не сомневаться.

Он сомневался. Но что-то подсказывало: правду говорит Серый - искал он наверняка долго и тщательно, всерьез искал. В отличие от него, дурака, искренне сомневаясь в собственной уникальности. И раз до сих пор не нашел, значит очень немного здесь таких как они двое, если вообще еще есть.

–  Ты… откуда с Земли?

Дурацкий вопрос. Ненужный. Сказал, и сам себя мысленно обругал, но невольно затаил дыхание: ответит, нет? Не ответил. Бросил равнодушно:

–  Какая тебе разница? Если жаждешь земляка во мне увидеть, то напрасно - я давно уже не оттуда . Впрочем… ты рано или поздно тоже это поймешь.

–  Но язык-то не забыл.

–  Не забыл. Память - штука полезная. Иногда.

Очень двусмысленным у него получилось это "иногда". Кто бы другой услышал - не понял бы. Олег понял. Сам часто говорил то же самое, только прежде все больше для себя и о себе.

–  Ладно, - он заставил себя вспомнить кто стоит сейчас перед ним и не позволил эмоциям хлынуть наружу, затопить с головой, утянуть на дно растерянности, - чего тебе надо?

Серый негромко фыркнул, покачал головой, отчего сумрак под капюшоном на несколько мгновений стал рельефным, проступив смутными чертами нечеловеческого лица.

–  Надо?
– переспросил он.
– Мог бы и сам догадаться, чего мне от тебя надо, парень.

–  Ну, - Олега разобрала злость, а вместе с ней пробудилась и дерзость, - если бы ты хотел меня просто убить, не стал бы мне тут зубы заговаривать, верно?