Сны мага

Плечо, левый бок, щека.

Сзади удаляется топот.

Кехан раскручивает копье, пламя сбивается, обжигая руки.

Бахан не убьет эхли медани.

Но даст время обрушить мост.

Деревянные плашки скрипят под ногами, полотно колеблется.

Веревки… горят.

Эхли медани ступают на мост по одному.

Кехан улыбается. Кажется, это уже привычное место, позади, прикрывая отступающих.

Копье вращается, прорезая первую тварь.

Веревка горит, пламя весело бежит вперед и назад.

Страха нет.

Под ногами пропасть.

Еще шаг назад.

Еще один эхли медани. С лицом ребенка.

Огненный круг смерть его.

Еще шаг.

Мост опасно покачнулся, просел. Огонь уже добрался до опорных канатов, что привязаны ко вбитым в скалу столбам.

Еще шаг, еще один пламенеющий круг.

Лезвие копья надламывается у основания, чад от горящей кожи выбивает слезы.

Швырнув остатки древка в очередного медани, Кехан разворачивается, и несется по проседающему мосту.

Некогда смотреть на пропасть внизу, он сосредоточен только на том, чтобы ноги раз за разом попадали на деревянные плашки.

Одна хрустнула прямо под сапогом, Кехан успел схватиться за горящие веревки и буквально швырнуть себя вперед.

Упал, вцепляясь в мост буквально ногтями, развернулся, резко выхватывая бенго и полосуя приближающихся медани.

Обернул запястье еще не прогоревшим насквозь канатом, и раскрутив клинок, со свистом обрушил его на все остальные. И еще раз, и еще, и еще.

И когда под ногами ощутил пустоту, изобразил на лице злую улыбку, ощерясь в лицо тьме не хуже любого хищника.

Взгляд со стороны. Мост.

Харит из Нехри, третий этого имени, бывший житель прибрежного анклава небольшой серебряной купеческой гильдии, любит строить планы. Благодаря одному из таких планов и он, и его семья сейчас живы, пусть и разбросаны по всей стране Рё, не смотря на то, что на не угодивший высоким родам купеческий дом была обрушена вся мощь наместника провинции. Итак, планы, составляемые и реализуемые им, доказали свою состоятельность.

И поэтому, поощряемый кеду, он все еще строит их, и учит действовать по придуманным шаблонам всех Джихан Беру, кто выражает малейший интерес. Он и нынешний отряд для патрулирования собирал именно по этому признаку.

Но, во имя всех богов, ни разу Харит не предполагал, что план, как подманить эхли медани, понадобится. И сработает. Причем успешно.

Но не его рукой задумка была выполнена. Харит, составляя план, честно и откровенно признавал, что выполнять его будет некому. Кто пойдет на такой риск?

Но вот Харит, живой, дышащий, наблюдает, как реализуется конечный пункт плана — отсечение.

Он, пытаясь отдышаться, висел на руках парочки неведомо откуда взявшихся наемников из Белого отряда. И смотрел.

Как стремительно, меняя ритм и направление движения, кружится огненное кольцо, не давая медани подступиться ближе к последним отступающим Джихан Беру.

Как две фигуры летят, отступая перед напором тьмы, уже слишком похожей на людей.

Как время застывает, словно замораживая в воске двоих у судорожно дергающегося под нагрузкой моста, как с гулким грохотом взбухает огнем и расцветает осколками фургон, у которого на миг задержалась тьма.

Как горят эхли медани, как один человек несется через мост, перепрыгивая через плашки и практически не держась руками.

Как Кехан, снулый, холодный и высокомерный ублюдок, не способный даже улыбнуться, не то чтобы выпить со всеми у костра, танцует с огнем на краю обрыва.

Как Кехан, ходячий справочник, хладнокровно вступающий в любой разговор, игнорирующий дружеские отношения и вечно торчащий с краю, сдерживает наступающих эхли медани один.

Ровно так, как говорилось в никогда не должном реализоваться плане.

Как Кехан, незаменимый, когда нужно вытащить из рукава какую-то информацию, но молчащий, если не спросить прямо, отступает на покачивающийся мост.

Как огонь, танцующий по воле его рук, каплями льется на мост, поджигая скрученные канаты. Как пламя бежит вперед и назад, заставляя медани отступить ненадолго, но потом снова кинуться вперед, под удары горящего копья.

Как трещит и шатается пылающий мост. Как огонь пожирает канаты, опоры, деревянные поперечены, как падают вниз, туда, где ревет ледяной поток, пепел и искры.

Как Кехан почти летит к другому берегу, отступая и, оступившись, запинается и почти падает, когда доски под его ногами начинают рассыпаться пеплом.

Как Кехан вскидывается, развернувшись, как сверкает бенго, встречая истекающую болезненной зеленью тьму, и перерубает последние, самые толстые, удерживающие мост канаты.

Как остатки моста, превратившиеся в комок огня, жадно пожирающий самое себя, ошметки тьмы, окутанные пылающей и пульсирующей, словно живая, зеленью и Кехан, хладнокровная снулая рыбина, успешно и самоотверженно прикрывшая отход отряда Джихан Беру, падают вниз.

Грохот, удар, шипение вместо криков, мощный всплеск далеко внизу и тишина.

Эхли медани, бросающие тень на небо и землю с той стороны реки, вскинулись, потянулись остатками тьмы к замершим на противоположном берегу Джихан Беру, отпрянули, словно ожегшись незримым огнем, бросив на землю волну зеленых искр, выжигающих среди чадящих остатков фургона пепельные полосы. Потом тьма подобрала щупальца и начала медленно отступать от края.

Медленно. Очень медленно. Назад.

К городу, над которым простирала крылья еще большая тьма.

Воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием в этот раз убежавших от смерти людей.

Кроме одного?

Харит последний раз вздохнул и высвободился из рук Белого отряда.

Медленно-медленно, посматривая на шелестящую тьму, подошел к обрыву, где на опорных столбах, сложенных из мелкого камня, спаянного древним цементом, болтались остатки канатов.

Канаты дрогнули и Харит чуть не нырнул вниз, перевешиваясь через край.

И замер.

Кехан, унылый одиночка, по всем правилам должный мертвым лежать на дне реки, цеплялся за остатки моста и отвесные скалы над темным, бурлящим и пенящимся, несущимся с рычанием в сторону моря потоком. Кехан не собирался сдаваться и снова шевельнулся. Руки одна за другой переместились выше, вцепляясь в остатки моста, он подтянулся, нащупал новую опору среди осыпающихся мелким песком трещин и выступов.