Соблазнение

Когда все это прошло, когда дрожь начала стихать, когда она пришла в себя, она поняла, что дышит так же хрипло, как и он.

Медленно, осторожно он опустил ногу, которую поднял, обратно на пол и отодвинулся от нее, пока ни одна ее часть не касалась его.

— Вот и все. Вот и все уроки. Мы закончили.

Он не хотел, чтобы все зашло так далеко, хотел только довести ее до грани, а затем отправить в ее комнату, чтобы она могла сама завершить дело. Он никогда не планировал просовывать руку ей под юбку, узнавать ее так близко.

Но у него не было сил отказать ей в том, что он мог дать. Не хотел, чтобы она достигла освобождения своей собственной рукой, а не его.

Она раскраснелась от удовольствия, и ему ничего так не хотелось, как снова заключить ее в свои объятия. Но с этого момента каждый аспект ее жизни будет закрыт для него. Потому что от одного прикосновения он потерял всякую волю сопротивляться ей.

Он наблюдал, как она моргала в недоумении. По мере того, как до ее начал доходить смысл его слов.

— Уроки. Множественное число.

Она покачала головой.

— Это был только первый урок.

— Первый, последний. Мы закончили, — повторил он с ударением.

— Я признаю, что я никудышный учитель, и заплачу тебе тысячу. Я передам тебе деньги завтра.

— Но ты не никудышный. Ты кто угодно, только не никудышный. Почему ты не хочешь дать мне больше уроков? Дело в том, как я отреагировала? Ты нашел мою реакцию отталкивающей?

— Ты шутишь, верно?

Только в ее глазах не было веселья. Только беспокойство, смущение, застенчивость. Эта женщина, которая никогда не стеснялась в его присутствии, выглядела так, словно хотела сбежать от него, и он ненавидел себя за сомнения, которые вызвал в ней.

— Ты хоть понимаешь, сколько мужчин отдало бы свои души дьяволу, чтобы женщина так отреагировала в его объятиях?

Конечно, она этого не понимала. Она была невинной.

Она покачала головой, боль в ее глазах разрывала его на части.

— Я не понимаю, что я сделала не так.

Он проклинал каждого чертового человека, который когда-либо заставил ее сомневаться в своей ценности, в самой себе.

— Ты не сделала ничего плохого.

— Тогда почему ты не хочешь учить меня?

Разочарование охватило его, то же самое разочарование, с которым он боролся с тех пор, как встретил ее.

— Потому что я не могу держать свой чертов рот подальше от тебя. Я не могу оторвать от тебя свои чертовы руки. И становится все труднее держать мой чертов член подальше от тебя.

Печаль в ее глазах сменилась удивлением.

— Ой.

— Тебя не нужно учить, Тея. Тебе не нужны уроки. Ты прирожденная соблазнительница. Тебе нужно просто быть самой собой. Для меня не признавать этого, продолжать обучать вас, означало бы использовать тебя в своих интересах. Я дал тебе слово, что не сделаю этого.

— Но я не жалуюсь. Я не возражаю.

Глубоко вздохнув, он покачал головой.

— Но я возражаю. Это неправильно.

— А что насчет остальной части соглашения?

— Это полностью зависит от вас. Если то, что произошло между нами, было тебе неприятно, мы завтра навестим Беквита, проследим, чтобы соглашение было расторгнуто надлежащим образом, и тебе заплатят. Я заплачу годовую зарплату и трехмесячный бонус. Учитывая это и то, что ты выиграла прошлой ночью, ты сможешь хорошо подготовиться, чтобы быть разборчивой в выборе своего любовника.

— Я бы предпочла продолжать учить дам.

Она неуверенно улыбнулась ему.

— Я определила для каждой из них занятие, которое, я думаю, они найдут очень полезным. Честно говоря, я хочу помочь им продвинуться дальше. Я бы нашла в этом удовлетворение. И мне хочется думать, что меня будет трудно заменить.

Он почти признался, что заменить ее будет невозможно.

Если ему не нужно будет учить ее, он сможет установить некоторую дистанцию между ними, возможно, игнорировать это постоянное скрытое желание и потребность.

— Только чур не садиться ко мне на колени в экипажах и тому подобное.

Она кивнула.

— Мы с тобой просто постараемся не искушать друг друга. Потому что ты тоже прирожденный соблазнитель.

Его низкий смех эхом разнесся между ними.

— Я могу честно сказать, что так меня еще никогда не называли.

Она улыбнулась.

— Но мы можем быть друзьями, не так ли?

— Мы определенно можем попытаться.

Глава 19

Перед тем, как она покинула его кабинет, он упомянул, что сегодня вечером будет ужинать со своей мамой, поэтому она не ждала его за ужином, но все равно скучала по нему. В своей спальне она думала о том, чему он научил ее сегодня днем, чему он, вероятно, не собирался ее учить: он хотел ее так же сильно, как она хотела его. Но она понимала его борьбу с их влечением друг к другу, его потребность быть честным. Она восхищалась им за это. Она собиралась изо всех сил стараться не быть соблазнительницей, чтобы развить с ним глубокую и прочную дружбу. Возможно, когда все дамы уйдут, отношения между ними смогут развиться дальше.

Поскольку он больше не давал ей уроков, у нее не было причин ходить в библиотеку в десять, и все же она пошла, неся с собой его книгу. Если его там не будет, она почитает.

Только он был там, как и ее бокал с шерри.

Когда он поднялся на ноги, она была относительно уверена, что на краткий миг увидела, как на его лице промелькнуло облегчение. Или, возможно, это было просто отражением того, что она чувствовала, радости, которая пронзила ее, потому что он был здесь, вполне возможно, ожидая ее прихода, если напиток на столе был каким-либо признаком.

— Ты знал, что я приду.

— Я надеялся, что ты придешь.

В данном конкретном случае она подумала, что надеяться гораздо лучше, чем знать. Надежда включала в себя мечты, желания и нужду. В некоторых случаях даже сны.

Она подошла к своему креслу, села, с удовольствием наблюдая, как он опускает свое большое тело в мягкое кресло. Это было довольно расслабляюще, знать, что урока не будет, не задаваясь вопросом, когда он может начаться или что это повлечет за собой.

— Как прошел твой визит к матери?