Соблазненная во тьме

С каждым последующим ударом, мое сердце готово остановиться. Паника усиливается, но я дышу сквозь нее. С трудом.

– Но когда я заглянула сюда, чтобы узнать, может, тебе что-нибудь нужно...

Она хмурится и сердито качает головой. Я знаю, она думает про Рида.

– Я решила подождать, пока ты сама скажешь о том, что ты хочешь делать.

Я еле заметно киваю, и, увидев, как она кивает в ответ, чувствую, что мной манипулируют. Она пробирается в мою чертову голову, а я еще не произнесла ни слова.

Калеб сказал, что все мои эмоции можно прочесть на моем лице.

Заткнись и перестань думать о нем. Будь умной, хотя бы раз в жизни. Слушай меня.

Я вздыхаю. Думать о Калебе больно, но отказаться от моей любви к нему – еще больнее. Боль не уходит в прошлое, она переходит в другую форму, доступную для моего жадного поглощения.

– Ты хочешь увидеть свою мать?

Это объективный вопрос или угроза?!

Я всячески пытаюсь замаскировать испытываемые мною эмоции, следя за языком своего тела или выражением своего лица. Думаю, что это сработало, потому как доктор Слоан возобновляет абсурдный монолог о своих хобби.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

Ты, мать твою, даже понятия не имеешь.

– Что я глупая женщина со смешными хобби.

А может, и имеешь.

– Но ты удивишься, узнав, что меня занимает не только произвольное вязание и вариативная таксидермия. У меня есть и темная сторона.

Хммм... сомневаюсь.

– Когда меня что-то по-настоящему расстраивает, - хихикает она, - ... Я люблю заходить в интернет и менять статьи в Википедии!

Эта сучка... странная.

– Однажды, я придумала целую историю с героем по имени Рождественская Амеба. Знаешь, я не самый лучший пекарь, но как-то раз решила приготовить печенье на весь офис. Они получились ужасной формы. Заметь, на вкус они были совсем неплохими, но по форме - кривыми - косыми. Это тебе не аккуратные круглые печенюшки из банки.

Я посмотрела на ее свитер для осьминога. И была совершенно уверена в том, что ничего, сделанного руками этой женщиной, нельзя показывать остальным людям, не говоря уже о том, чтобы давать пробовать.

– Поэтому к печеньям я приложила записку. В ней была история о маленькой деревушке, рядом с Чогори... ты же знаешь эту большую гору, правда?

Она смотрит на меня, чтобы убедиться, что я ее слушаю. Но я лежу на кровати и с раздражением смотрю в потолок. Где, черт возьми, медсестра с моими успокоительными?

– Неважно, об этом снят целый фильм. Не про мои печенья, - хихикает она, забавляясь сама с собой, - ... так вот, гора. Представь, если бы они сняли фильм про мои печенья? В общем, я придумала историю о том, что у жителей деревни близ горы Чогори вместо Санта Клауса есть Рождественская Амеба. Так как амебы - микроскопические частички, и само собой, их никто не видит, они незаметно пробираются к Рождественской Елке, и оставляют для всех подарки. Взамен, жители этой деревушки готовят для них печенья всевозможных форм. Амеба бывает разной формы, поэтому, все логично.

Она не может видеть моего лица, поэтому я не чувствую себя предательницей, улыбаясь нелепой истории этой женщины.

– А коллеги, работающие в моем офисе - любители докопаться до истины. Знаешь, все должно быть проверено, и все такое. Поэтому, чтобы убедиться, они лезут в поисковик Google и БУМ - находят статью в Википедии про Рождественскую Амебу.

И тут она взрывается от смеха. О, Боже мой, она, на самом деле, сумасшедшая, и чтобы не рассмеяться с ней за компанию, я кусаю внутреннюю сторону своей щеки. Ее смех такой раскатистый и такой заразительный, но мне удается устоять.

От сдерживаемого смеха, у меня трясутся плечи, и, борясь с приступами хохота, я закрываю глаза. Но каждый раз, когда я это делаю, передо мной появляется Калеб. Радость превращается в печаль, и прежде чем я успеваю взять свои эмоции под контроль, они прорываются наружу. Я открываю глаза, и, лежа на кровати, срываюсь с катушек. Засмеявшись буквально на секунду, я начинаю плакать.

Я слышу какие-то движения доктора Слоан. Ее осторожные шаги приближаются ко мне. Но меня это не волнует. Я так устала,что теперь меня ничего не волнует. После всех этих месяцев, в течение которых я была аккуратной, скрывая каждую свою эмоцию, как могла, боясь будущего и не зная, что произойдет в следующее мгновение, думая, что я умру, но все же борясь за свою жизнь, ненавидя Калеба и любя его... Ради всего святого - я видела, как умирает человек!

И когда доктор Слоан без слов обвила меня своими руками, я прижалась к ней, обнимая ее из последних сил. Я купала в своих слезах эту до ужаса смешную женщину.

Она молчит, и я благодарна ей за это. Пожалуйста, просто обними меня. Пожалуйста, просто обними меня и держи меня крепче,потому что я так устала себя сдерживать.

Она покачивает меня, и мне это нравится.

Вперед - назад, мы двигаемся в течение бесконечных минут, пока я плачу и рыдаю в пиджак доктора Слоан.

Она приятно пахнет. Ее запах легкий и почти фруктовый. Он выразительно женский и оттого, далек от Калеба. Из-за этого женского аромата, мой мозг не может соединиться с воспоминаниями о запахе Калеба, в те моменты, когда он меня обнимал.

Приятно быть свободной от боли его потери.

Нехотя, и сгорая от стыда, я ее отпускаю. Я не знаю, что на меня нашло. Смущаясь, я сдвигаю брови и трясу головой.

С фотографии, лежащей на моих коленях, смотрит хмурое лицо Калеба. Я чувствую укол сильного желания.

Доктор Слоан убирает от моего лица волосы, и я вижу в этом сексуальный подтекст. Иной раз, я не придала бы этому никакого значения, но теперь любое мое взаимодействие, кажется, заражается новообретенной похотью. Калеб обучил меня этому.

– Я хочу тебе помочь, Ливви. Поговори со мной, - мягко просит она.

Я знаю, что она не хочет меня пугать, но я уже чувствую напряжение, потихоньку пробирающееся вверх по моей спине к плечам. Она стоит слишком близко, и тот факт, что она говорит со мной, заставляет меня чувствовать себя загнанной в угол.

Должно быть, поняв это, она отступает. Я расслабляюсь, совсем немного.

– Я бы хотела, чтобы выдвинутые против тебя обвинения, были сняты, но тебе нужно с кем-то поговорить. Агент Рид...
– она подбирает подходящее слово, - очень хорошо выполняет свою работу, и, несмотря на его вчерашнее поведение, он неплохой парень. Однако, для него приоритетной задачей является решение дела. В то время, как моим приоритетом являешься ты. Ему не следовало давить на тебя так, как он это делал.

Я смотрю на нее из-под ресниц, желая, чтобы она снова меня обняла.