Собрание сочинений, том 4

1) Расширение понятия несовместимости, т. е. объявление занятия определенных правительственных должностей несовместимым с обязанностями депутата. В настоящее время в палате депутатов имеется более 150 подчиненных правительству чиновников, из которых каждый в любую минуту может быть уволен и потому находится в полной зависимости от министерства.

2) Расширение некоторых избирательных округов; кое-какие из них насчитывают менее 150 избирателей, и последние, поэтому, целиком зависят от того влияния, которое правительство оказывает на их местные и личные интересы.

3) Избрание всех депутатов данного департамента на совместном собрании всех избирателей в главном городе департамента; таким путем предполагается более или менее растворить местные интересы в общих интересах всего департамента и тем самым парализовать коррупцию и давление со стороны правительства.

Затем выдвигаются предложения снизить избирательный ценз для различных ступеней выборов. Самое радикальное из этих предложений исходит от «National», органа республикански настроенных мелких предпринимателей, который ратует за распространение избирательного права на всех лиц, принадлежащих к национальной гвардии. Эта мера дала бы право голоса всему классу ремесленников и лавочников и расширила бы избирательное право в такой же мере, как билль о реформе в Англии. Но последствия этой меры во Франции были бы гораздо серьезнее. В этой стране мелкая буржуазия настолько угнетена и придавлена крупными капиталистами, что, получив право голоса, она была бы вынуждена немедленно прибегнуть к мерам, означающим прямое нападение на денежных тузов. Как я уже говорил в статье, посланной вам несколько месяцев тому назад, мелкая буржуазия была бы увлечена движением все дальше и дальше, даже против своей воли; она оказалась бы вынужденной либо сдать уже завоеванные позиции, либо заключить открытый союз с рабочим классом, а это рано или поздно привело бы к республике^{129}. Она и сама до известной степени понимает это. Большая ее часть высказывается за всеобщее избирательное право, и такого же взгляда держатся сторонники «National», которые выдвигают вышеизложенную меру лишь поскольку ее можно рассматривать как предварительный шаг на пути к реформе. Однако из всех парижских ежедневных газет только одна не желает удовлетвориться ничем другим, кроме всеобщего избирательного права, и понимает под словом «республика» не просто политические реформы, в результате которых положение рабочего класса в конечном счете останется таким же бедственным, как и сейчас, но и социальные реформы, и притом весьма определенные. Эта газета — «Reforme».

Не следует считать, что движение за реформу исчерпывает всю агитацию, которая ныне ведется во Франции, Это далеко не так! На всех этих банкетах — будь то либеральные или демократические — преобладала буржуазия; банкет в Орлеане был единственным, в котором участвовали рабочие. Рабочее движение развивается своим чередом, наряду с этими банкетами, бесшумно, под спудом, почти незаметно для тех, кто не дает себе труда присмотреться к нему. Но оно сейчас развивается более интенсивно, чем когда-либо. Правительству это очень хорошо известно. Оно разрешало все эти буржуазные банкеты, но когда в сентябре типографские рабочие Парижа обратились за разрешением на устройство своего ежегодного банкета, который они до сих пор регулярно устраивали и который вовсе не носил политического характера, им было отказано. Правительство испытывает такой страх перед рабочими, что не предоставляет им ни малейшей свободы. Оно напугано тем, что народ совершенно отказался от всяких попыток к бунтам и восстаниям. Правительство жаждет бунта и провоцирует его всеми возможными средствами. Полиция подбрасывает небольшие бомбы, начиненные подстрекающими к мятежу листовками, которые после взрыва бомбы разлетаются по улицам. Происшествие в мастерской на улице Сент-Оноре было использовано как предлог для грубейшего нападения на народ с целью спровоцировать его на бунт и насилие [183] . В течение двух недель на улицах каждый вечер собирались десятки тысяч людей; с ними обращались самым гнусным образом; они совсем уже были готовы силой ответить на применение силы, но сдержались; от них не добьются повода к изданию новых законов для затыкания рта. И подумайте только, какое молчаливое понимание, какое единодушное сознание того, что нужно делать в данный момент, должно было господствовать среди них; каких усилий стоило народу Парижа подчиниться столь гнусному обращению и не предпринять безнадежной попытки к восстанию. О каком огромном шаге вперед свидетельствует эта выдержка, проявленная теми самыми парижскими рабочими, которые редко выходили на улицы без того, чтобы не разнести в щепы всего, что стоит на их пути, для которых восстание — привычное дело и которые идут совершать революцию так же весело, как в кабачок! Но вы глубоко ошибетесь, если заключите из этого, что революционный пыл народа начал остывать. Напротив, здешние рабочие острее, чем когда-либо, ощущают необходимость революции, и притом революции гораздо более основательной и радикальной, чем первая. Но по опыту 1830 г. они знают, что одних боевых действий недостаточно, что, разбив врага, они должны еще провести меры, которые обеспечат прочность их победы, которые подорвут не только политическое, но и социальное могущество капитала, которые обеспечат им, наряду с политической мощью, и социальное благополучие. И поэтому они очень спокойно ждут своего часа, но тем временем серьезно занимаются изучением тех социально-экономических вопросов, разрешение которых покажет, какие именно меры только и могут создать прочную основу для всеобщего благосостояния. За каких-нибудь один-два месяца среди рабочих парижских мастерских было распродано шесть тысяч экземпляров книги Луи Блана «Организация труда» [184] , причем нужно иметь в виду, что эта книга уже выдержала пять изданий. Рабочие читают также много других книг по этим вопросам. Они собираются небольшими группами от десяти до двадцати человек и обсуждают изложенные в этих книгах различные планы. О революции они разговаривают мало, — это вещь, не вызывающая сомнений, вопрос, в котором все до единого сходятся; и в тот момент, когда столкновение между народом и правительством станет неизбежным, — они вмиг окажутся на улицах и площадях, разроют мостовые, перегородят улицы омнибусами, повозками и каретами, забаррикадируют каждый проход, каждый узкий переулок превратят в крепость и двинутся, сметая все препятствия, от площади Бастилии к Тюильрийскому дворцу. И я боюсь, что большинство почтенных участников банкетов в пользу реформы запрячется тогда в самые темные углы своих домов или рассеется, как сухие листья, в вихре народной грозы. Тогда придет конец гг. Одилону Барро, Бомону и прочим либеральным громовержцам, и тогда народ будет судить их так же строго, как сами они ныне судят консервативное правительство.

183

Описываемые Энгельсом события в Париже, поводом для которых послужило столкновение между рабочими и хозяином сапожной мастерской на улице Сент-Оноре, пытавшимся произвести неправильный расчет с одним из рабочих, произошли в конце августа — первой половине сентября 1847 года. — 363.

184

L. Blanc. «Organisation du travail». Первое издание книги вышло в Париже в 1840 году. — 364.

Написано Ф. Энгельсом в начале ноября 1847 г.

Напечатано в газете «The Northern Star» № 526, 20 ноября 1847 г. с пометкой редакции: «От нашего парижского корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке впервые опубликовано в журнале «Пролетарская революция» № 4, 1940 г.

Ф. ЭНГЕЛЬС ЧАРТИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ [185]

Открытие вновь избранного парламента, имеющего среди своих членов видных представителей народной партии, не могло не вызвать необычайного оживления в рядах демократии. Местные ассоциации чартистов повсюду реорганизуются; число митингов растет; на них выдвигаются и обсуждаются самые разнообразные предложения относительно способов действия. Исполнительный комитет Чартистской ассоциации взял на себя руководство этим движением, наметив в обращении к британской демократии план кампании, которого партия будет придерживаться во время настоящей сессии.

185

Заглавие дано Институтом Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. — 365.

«Через несколько дней», — сказано там, — «соберется собрание, которое осмеливается перед лицом народа именовать себя собранием общин Англии. Через несколько дней это собрание, избранное только одним классом общества, приступит к своей несправедливой и гнусной деятельности, направленной — в ущерб народу — на поддержку интересов этого класса.

Необходимо, чтобы народные массы с самого начала выразили свой протест против осуществления этим собранием узурпированных им законодательных функций. Чартисты Соединенного королевства! Средства добиться этого в ваших руках и вы обязаны их пустить в ход. Мы предлагаем вам новую национальную петицию с требованием Народной хартии. Покройте ее миллионами ваших подписей, приложите усилия к тому, чтобы мы могли предъявить ее как документ, вьфажающий волю нации, как торжественный протест народа против всякого закона, изданного без его согласия, — наконец, как билль о восстановлении суверенитета, отнимаемого у народа в течение стольких веков.

Но петиция сама по себе не может удовлетворить требованиям момента. Правда, мы завоевали одно место в законодательном собрании, послав туда г-на О'Коннора. Демократические депутаты найдут в его лице бдительного и деятельного руководителя. Но необходимо, чтобы О'Коннор был поддержан давлением извне, а это давление извне, это мощное и внушительное общественное мнение должны создать именно вы. Секции нашей Ассоциации везде должны быть реорганизованы; все бывшие члены должны вернуться в наши ряды; повсюду следует созывать митинги; повсюду на повестку дня нужно ставить обсуждение Хартии; всем местным организациям следует собрать взносы для увеличения нашего фонда. Будьте деятельны, покажите снова образцы былой энергии англичан, и начинающаяся теперь кампания будет самой славной из всех кампаний, которые мы когда-либо предпринимали для победы демократии».

Общество «Братские демократы» [186] , в которое входят демократы почти всех европейских наций, также решило открыто и безоговорочно присоединиться к агитации чартистов. Оно вынесло следующее решение:

«Принимая во внимание, что английский народ сможет эффективно поддержать борьбу, которая ведется демократией в других странах, лишь после того как сам завоюет для себя демократическое правление;

что наше общество, основанное для содействия борющейся демократии во всех странах, обязано присоединиться к борьбе, которую ведут английские демократы, чтобы добиться избирательной реформы на основе Хартии,

186

«Братские демократы» — международное демократическое общество, основанное в Лондоне в 1845 г. представителями левого крыла чартизма и революционными эмигрантами (членами Союза справедливых и др.) с целью установления тесных связей между демократическим движением разных стран. Маркс и Энгельс приняли участив в подготовке собрания демократов различных наций 22 сентября 1845 г., на котором фактически было основано это общество. На самом собрании Маркс и Энгельс в связи с отъездом из Лондона не присутствовали. Они поддерживали постоянный контакт с обществом «Братские демократы», стремясь воспитать его членов — особенно пролетарское ядро общества, вошедшее в 1847 г. в Союз коммунистов, — в духе пролетарского интернационализма и научного коммунизма, а также оказать через общество идейное воздействие на чартизм. Теоретически незрелые взгляды членов общества подвергались критике со стороны Маркса и Энгельса.

После поражения чартистов в 1848 г. общество значительно ослабило свою деятельность и в 1853 г. окончательно распалось. — 366.

общество «Братские демократы» обязуется всеми силами поддерживать агитацию за Народную хартию».

Это братское общество, которое объединяет в своих рядах наиболее видных демократов, как английских, так и иностранных, проживающих в Лондоне, с каждым днем приобретает все большее значение. Оно настолько разрослось, что лондонские либералы сочли полезным противопоставить ему буржуазную Интернациональную лигу [187] , возглавляемую парламентскими знаменитостями фритредеров. Цель этой новой ассоциации, во главе которой стоят д-р Боуринг, полковник Томпсон и другие поборники свободы торговли, сводится исключительно к пропаганде свободы торговли за границей под прикрытием филантропических и либеральных фраз. Но эту ассоциацию, кажется, ожидает не очень большой успех. За шесть месяцев своего существования она почти ничем себя не проявила, между тем как «Братские демократы» открыто высказались против всякого акта угнетения, от кого бы он ни исходил. Поэтому демократия — как английская, так и иностранная, — в лице своих представителей в Лондоне, примкнула к «Братским демократам», одновременно заявив, что она не даст себя использовать в интересах фритредерских фабрикантов Англии.

187

Интернациональная лига, или Народная интернациональная лига, — общество, основанное в Лондоне в 1847 г. английскими буржуазными радикалами и либералами-фритредерами. В основании и деятельности Лиги принимали участие Т. Купер, У. Фокс, Д. Боуринг, а также демократический публицист, поэт и художник У. Линтон. К обществу примыкало несколько буржуазных демократов из числа итальянских, венгерских и польских эмигрантов, в частности Д. Мадзини, который был одним из инициаторов создания Лиги. В 1848 г. деятельность Лиги, сводившаяся к организации митингов и лекций по международным вопросам и к распространению памфлетной литературы, прекратилась. — 366.

Написано Ф. Энгельсом 21 ноября 1847 г.

Напечатано в газете «La Reforme» 22 ноября 1847 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с французского

Ф. ЭНГЕЛЬС РАСКОЛ В ЛАГЕРЕ СТОРОННИКОВ РЕФОРМЫ. — «REFORME» и «NATIONAL». — УСПЕХИ ДЕМОКРАТИИ

Со времени моего последнего письма^{130} состоялись банкеты в Лилле, Авене и Валансьенне. Банкет в Авене носил чисто конституционалистский характер, в Валансьенне — компромиссный, в Лилле же демократия решительно восторжествовала над происками буржуазии. Сообщаем вкратце факты, касающиеся этого важного собрания.

Кроме либералов и сторонников «National» были приглашены демократы из «Reforme»; приглашение приняли гг. Ледрю-Роллен и Флокон — редактор последней из названных газет. Г-н Одилон Барро, добродетельный громовержец буржуазии, также получил приглашение. Все было готово, тосты были подготовлены, когда внезапно г-н Одилон Барро заявил, что он не сможет ни присутствовать, ни произнести свой тост «за парламентскую реформу», если только не будут добавлены слова, определяющие эту реформу «как средство обеспечить чистоту и подлинный дух учреждений, завоеванных в июле 1830 года». Такое добавление, разумеется, сделало бы невозможным присутствие республиканцев. Это вызвало полную растерянность в комитете, но г-н Барро остался непреклонным. Наконец, согласились предоставить решение вопроса самому собранию. Собрание, однако, совершенно недвусмысленно объявило, что оно не желает никаких изменений в программе и не намерено нарушать условий, на которых демократы прибыли в Лилль. Г-н Одилон Барро с пренебрежением удалился вместе со всей своей свитой из либеральных депутатов и редакторов. Послали за гг. Флоконом и Ледрю-Ролленом; банкет состоялся вопреки либералам, и речь г-на Ледрю была встречена восторженными аплодисментами.

Таким образом, предательский заговор буржуазных сторонников реформы окончился славной победой демократии. Г-н Одилон Барро был вынужден позорно ретироваться и никогда не осмелится вновь показаться в демократическом городе Лилле. Единственный довод, который он приводил в свое оправдание, состоял в том, будто ему стало известно, что господа из «Reforme» намерены воспользоваться банкетом в Лилле для того, чтобы устроить революцию. И это в момент полнейшего спокойствия!

Спустя несколько дней г-н Барро немного утешился на банкете в Авене, который явился не более как семейной встречей нескольких буржуазных либералов. Здесь он имел удовольствие провозгласить тост за короля. Но в Валансьенне он снова был вынужден отказаться от своего излюбленного тоста, который постигла столь печальная участь в Лилле. За здоровье короля не пили, хотя в Валансьенне и не присутствовали страшные личности, способные в любое мгновение устраивать революции! Потерпевший провал громовержец вынужден будет сдерживать свое добродетельное негодование до тех пор, пока ему опять не представится возможность на каком-нибудь другом укромном банкете поносить «анархизм», «пропаганду применения физической силы», «коммунизм» перед изумленными владельцами бакалейных и свечных лавок какого-нибудь провинциального городка.